Темная Башня - Кинг Стивен - Страница 34

• Предыдущая
• 34/249
• Следующая

И дверь, к которой прижималась его спина, дверь между Нью-Йорком и Федиком щелкнула, открываясь. Флагерти, который возглавлял погоню, это увидел, с его губ сорвалось самое грязное ругательство, которое он только знал, он поднял пистолет и выстрелил. Это был хороший выстрел, пулю, вылетевшую из ствола, Флагерти направлял всей своей недюжинной волей. И она, конечно же, пробила бы лоб Джейка над левым глазом, вошла в мозг и оборвала его жизнь, если бы в тот самый момент сильная, с коричневыми пальцами, рука, не схватила Джейка за воротник и не дернула на себя. И перемещение Джейка в Федик сопровождалось тем пронзительным звоном колокольцев, которые всегда звучат между уровнями Башни.

Пуля же просвистела мимо головы Джейка, вместо того, чтобы угодить в нее.

Ыш последовал за своим другом, громко тявкая: «Эйу-Эйк! Эйк-Эйк! — и дверь за ними захлопнулась. Флагерти добежал до нее двадцать секунд спустя и барабанил по ней кулаками, пока не разбил их в кровь (когда Ламла попытался остановить его, Флагерти отшвырнул его с такой силой, что тахин растянулся на полу), но больше-то ничего сделать не мог. Кулаки не могли открыть дверь; ругательства — не могли; ничто не могло.

В самую последнюю минуту мальчишка и ушастик-путаник ускользнули от них. И еще на какое-то время ядро ка-тета Роланда сохранило свой состав.

Посмотрите, прошу вас, и посмотрите очень хорошо, потому что это одно из красивейших мест, которые еще остались в Америке.

Я хочу показать вам обыкновенную проселочную дорогу, которая бежит вдоль густо заросшего лесом горного хребта в Западном Мэне, ее северный и южный концы упираются в шоссе 7, на расстоянии примерно в две мили. К западу от этого хребта, словно ювелирная оправа, расположилась глубокая зеленая ямка. В самом ее центре, камень в оправе, озеро Кезар. Как на всех горных озерах, погода на нем может меняться с полдюжины раз за день, но здесь она выкидывает просто удивительные фортели; ее можно назвать полоумной, и не ошибиться. Местные жители радостно расскажут вам, что белые мухи один раз появились в конце августа (1948), а однажды посыпались на Великолепное четвертое (1959). Еще с большей радостью они расскажут вам о торнадо, который пронесся по ледяному панцирю озера в январе 1971 г ., засасывая снег и создавая белый вихрь, по центру которого гремел гром. Трудно поверить, что есть место с такой безумной погодой, но вы можете поехать и повидаться с Гэри Баркером, если не верите мне; у него есть фотографии, доказывающие вышесказанное.

Сегодня озеро на дне ямки чернее смертного греха, не отражает даже тяжелых грозовых облаков, нависших над ним, только усиливая их черноту. Время от времени по обсидиановой, гладкой, как зеркало, поверхности пробегают серебряные искры: отражения молний, вылетавших из облаков. Раскаты грома прокатываются под ними, закрывшими небо с запада на восток, словно грохот колес какой-то огромной повозки по брусчатке мостовой. Сосны, дубы и березы застывают, и весь мир, кажется, замер, затаив дыхание. Тени исчезли. Птицы замолкли. Лишь над головой громыхают повозки, неспешно катясь лишь им ведомым курсом, и тут (наконец-то!) мы слышим шум двигателя. А вскоре появляется и запыленный «форд-гэлакси». Сквозь ветровое стекло виднеется озабоченное лицо Эдди Дина, сидящего за рулем, включенные фары разгоняют раньше времени сгустившуюся темноту.

Эдди уж открыл рот, чтобы спросить Роланда, как далеко им еще ехать, но, разумеется, ответ знал и сам. Рядом с южным концом Тэтлбек-лейн стоял щит-указатель с большой черной единицей, и около каждого поворота на подъездную дорожку, все они вели влево, к озеру, — точно такой же, менялось лишь число, в большую сторону. В просветах между деревьями они кое-где видели черную воду, но дома находились ниже по склону, и в поле зрения не попадали. При каждом вдохе Эдди явно ощущал запах озона и дважды приглаживал волосы на загривке, в полной уверенности, что они стоят дыбом. Они не стояли, но все равно щекочущее нервы, магическое чувство радостного возбуждения никуда не делось, волнами прокатывалось через него, вспыхивая в солнечном сплетении, как среагировавший на перегрузку предохранитель и уж оттуда расходясь по всему телу. Конечно, все дело в грозе. Так уж вышло, он из тех людей, у кого нервные окончания отзываются на ее приближение. Правда, никогда раньше не отзывались так сильно.

«Гроза тут не причем, и ты это знаешь».

Да, разумеется, не причем. Хотя Эдди рассчитывал, что все эти немыслимые вольты облегчат ему установление контакта с Сюзанной. Он возникал и исчезал, как передача далекой радиостанции по ночам, но после их встречи с

(Ты, дитя Родерика, ты, увечный и заблудший)

Чевином из Чайвина контакт этот определенно окреп. Он подозревал, что часть Мэна, в которой они находились, благодаря утончению перемычек, стала ближе ко многим мирам. Как их ка-тет приблизился к тому, чтобы вновь стать единым целым. Ибо Джейк уже нашел Сюзанну, и на какое-то время они пребывали в безопасности, отделенные крепкой дверью от преследователей. И, однако, что-то грозило им и по ту сторону двери: Сюзанна то ли не хотела говорить об этом, то ли не могла объяснить, какая над ними нависла угроза. Но Эдди все равно ощущал страх Сюзанны, страх, что придется вновь столкнуться с этой угрозой, и думал, что знает, чего боится Сюзанна: ребенка Миа. Который в каком-то смысле, пусть Эдди до конца не понимал, как именно, был и ребенком Сюзанны. Что заставляло женщину, вооруженную пистолетом, бояться младенца, Эдди не знал, но не сомневался: если боится, значит, на то есть веская причина.

Они проехали щит-указатель «ФЕНН, 11», потом «ИСРАЭЛЬ, 12». Обогнули поворот, и Эдди нажал на педаль тормоза. «Гэланси» резко остановился, подняв столб пыли. На обочине, под указателем «БЕКХАРДТ, 13», стоял знакомый пикап, сработанный компанией «Форд», а к тронутому ржавчиной борту кузова небрежно привалился еще более знакомый мужчина, в синих, с манжетами, джинсах, отутюженной синей рубашке из «шамбре», застегнутой до чисто выбритой шеи и двойного подбородка. Голову украшала бейсболка бостонской команды «Ред сокс», чуть сдвинутая набекрень, как бы говорившая: «Мне есть, чем тебя удивить, партнер». Мужчина курил трубку, и синеватый дымок окутывал его изрезанное морщинами, добродушное лицо, не рассеиваясь в застывшем предгрозовом воздухе.

• Предыдущая
• 34/249
• Следующая