Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 9

— Я вижу в людях то, что они желают мне показать. Учитывая то, что я собираюсь обосноваться здесь на долгий срок, я полагаю у нас будет время, чтобы разобраться во взглядах друг друга, в достаточной степени, — пообещал Эдмон, не сводя взгляда с собеседницы. — Стоит только помнить о том, что первое впечатление весьма часто бывает обманчивым.

— О том, что подчас оно является самым верным тоже не стоит забывать, — с некоторым полунамеком подняв брови, ответила Ида.

— Но не стоит переоценивать важность собственного мнения для других людей.

— В таком случае, — пожала плечами виконтесса Воле, — не стоит пытаться произвести определенное впечатление, потому как желание произвести впечатление говорит лишь о важности чьего-либо мнения.

— Никогда не думала, что буду так рада вашему приезду, господин герцог, — внезапно проговорила Жюли, которая все это время сидела рядом и внимательно наблюдала за диалогом, который на её глазах перерастал в словесную баталию. — Моей дорогой сестре не хватало собеседника, который мог бы составить ей компанию в её философских изысканиях.

— Боюсь, что мы совершенно не сойдемся с ней во взглядах, — покачал головой Эдмон, придавая своему лицу сокрушенное выражение, но даже не пытаясь согнать с него усмешку.

— Кому нужно согласие, если истина рождается только в спорах? — пожала плечами Жюли и снова безучастно отвернулась в сторону.

Танцы продолжались до семи. Ида станцевала еще по одному разу со всеми своими поклонниками, и настроение у неё поднялось. Дюран больше не горел желанием танцевать и Ида, совершенно не привыкшая к тому, что собеседник в разговоре с ней постоянно прибегает к двусмысленной ироничности, была весьма этому рада. Оставалось надеяться на то, что на ужине, который следовал за танцами, его не решат усадить рядом с ней. Она лучше будет любоваться на него издалека.

========== Глава 4 ==========

Ужин у Боннов был таким же превосходным, как и вечер. Отчасти это объяснялось великолепием их поместья, в котором каждая деталь была призвана ненавязчиво говорить гостям о том, насколько расточительную жизнь могут вести его владельцы. Господин Бонн сколотил состояние, занимаясь спекуляцией, о чем всем было прекрасно известно, и появился в обществе относительно недавно, но никто даже не вспоминал о его прошлом. Деньги решают все, даже то, что решить, казалось бы, нельзя, и это подливало масла в огонь ненависти средней виконтессы. Хотя в действительности, иногда она даже готова была это признать, Бонны были весьма неплохими людьми.

Ида прошла в столовую и заняла отведенное ей место рядом с сестрами. В округе было негласной традицией усаживать сестер непременно рядом на всех обедах и ужинах, и обычно оказывалось так, что по правую руку Иды сидела Жюли, а по левую кто-то из поклонников, среди которых шла вечная кровопролитная война за это место. Обычно средней Воле было безразлично, кто оказывался слева от нее, потому как суть разговора и даже фразы совершенно не менялись, но сейчас она страстно желала, чтобы это не был новоприбывший герцог. Ей нужно было немного отдохнуть от его общества и своеобразной манеры общения, но рядом не было никого, кроме Жюли, которая довольно неприветливо разговаривала с младшей сестрой своего мужа, мадемуазель де Лондор. Сказать по правде, никто из родственников Антуана, в особенности его мать и сестра, не любил Жюли. Из-за её тяги к деньгам, разумеется, и неуемного желания растрачивать средства их семьи на вещи, казалось бы, совершенно не нужные.

— Как вы находите вечер? По-моему, он прекрасно устроен, — этот голос заставил Иду вздрогнуть и медленно повернуть голову налево. Рядом с ней сидел обворожительно улыбавшийся Дюран, обратившись к ней всем телом и положив локоть на спинку стула.

Ида невольно подумала о том, что было не столь трудно найти ему другого места за этим огромным столом, и что уж лучше бы на его месте был кто-то из братьев Алюэт или Жоффрей Шенье, который вечно болтает о своих чувствах. Шенье хотя бы рассказывал стихи, а что мог сказать герцог Дюран? Очередную колкость для того, чтобы начатая баталия не была свернута так быстро? Виконтессе Воле лишь оставалось молча глядеть на него с твердым намерением быть холоднее арктических льдов, надеясь, что это несколько убавит его интерес.

— Мне кажется, правда, что поместье несколько вычурно и несколько дурно обставлено. И хозяева не самые лучшие люди на свете. Но вечер великолепный и, несомненно, стоил того, чтобы посетить его. Не так ли, госпожа Воле? — продолжал Эдмон, слегка прищурившись. Очевидно, он всегда говорил то, что думал о людях и окружающей обстановке, раз, не стесняясь, осуждал хозяев. Хотя, когда он произнес последнее предложение, в голове виконтессы мелькнуло предположение, что он пытается угадать ее мнение обо всем этом.

— Господин Бонн богат, его дочь — наследница огромного состояния, а, следовательно, ему самое место в обществе, — холодно ответила Ида, изо всех стараясь заставить себя говорить ровно, вновь убеждаясь, что у этого человека были весьма странные манеры.

— Не сочтите за грубость, виконтесса, но мне кажется, у вас очень сильная мизантропия, — серьезно сказал Дюран, слегка сдвигая брови и пристально вглядываясь в лицо Иды.

— Может быть, господин Дюран, но есть люди, которые должны оставаться в своем кругу, — Ида отвернулась, давая этим понять, что разговор закончен.

— Вам уже говорили, что вы прямолинейны? — осведомился Дюран, продолжая глядеть на Иду, и теперь в его глазах скользила насмешка.

— Я сочту это за комплимент и отвечу, что вы были первым, — произнесла Ида, даже не повернув головы, и обращаясь к сестре, которая только что избавилась от общества Жозефины де Лондор, добавила: — Жюли, будь добра, скажи Моник, чтобы она не сутулилась.

Искоса она еще раз взглянула на Дюрана. Он продолжал смотреть на неё и нагло улыбаться. Ей хотелось вглядываться в него как можно пристальнее, чтобы понять, что он за человек, но сейчас она может смотреть на него не иначе как, повернув голову, а разговаривать с ним было невыносимо. К тому же он словно читал её мысли. Ида взглянула еще правее и увидела на противоположной стороне стола Анжелику. Сказать, что та тряслась от злости и зависти, значило не сказать ничего. Поймав на себе пристальный взгляд соперницы, мадемуазель Бонн презрительно поджала губы и обратилась к сидевшей рядом матери.

— Кажется, мадемуазель Бонн вас недолюбливает, — заметил Эдмон. Ида рассеянно повернула к нему голову и сказала:

— Да, у нас это взаимное. Она страшно завидует мне из-за количества моих поклонников. Девушке с лицом, как у Нотр-Дамской горгульи, такая слава ведь не грозит.

— Какое поэтичное и тонкое сравнение, — несколько печально улыбнулся Дюран. — Зато, как вы сказали, она богата.

— Я бы тоже была богата, если бы мой отец не был игроком, — негромко ответила Ида, с остервенением кромсая ножом кусок жареного кролика, который только что опустился на ее тарелку.

— Ну, вашей старшей сестре удалось удачно выйти замуж. Может, вам тоже удастся. У вас ведь много поклонников, — насмешливо проговорил Дюран, приподнимая бровь. Ида, не до конца поняв его насмешку, уловила, однако, в этом какой-то неприличный намек и вмиг помрачнела. Еще никто и никогда с ней так не говорил, и ее репутация, пусть не совсем безупречная, не давала такого права. Ни ему, ни кому-либо другому. Сохранять невозмутимость в этом разговоре становилось все труднее, но средняя виконтесса могла владеть собой, когда это было нужно.

— Когда я определюсь с кандидатом в мои мужья, я обязательно приглашу вас на мою свадьбу, — как можно спокойнее ответила Ида, протыкая вилкой кусок кролика. Эдмон засмеялся неизвестно чему и покачал головой.

Ужин закончился в десять. Ида невероятно устала. Она пыталась списать это на то, что уже давно не выезжала на такие вечера и просто отвыкла от них, хотя прекрасно понимала, что ее вывела из сил легкая дуэль с герцогом де Дюраном, которая, несомненно, была лишь началом, увертюрой ко всему остальному действию. Эдмон же любезно проводил её и сестер до экипажа, как будто не обменивался с ней колкостями на протяжении всего вечера. Но все же она была рада, когда он на прощанье поцеловал её руку и улыбнулся своей неповторимой улыбкой. Кроме того, свое слово она сдержала: он пробыл возле нее весь вечер, а это значит, что она — счастливая обладательница фиолетовой бархатной шляпки, и осознание этого факта немного улучшало настроение.