Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 64

Общество так и не смогло переделать его под свои идеалы, как ни старалось. И, если бы люди были более проницательны, то поняли бы, что с самого начала это было бессмысленное занятие. Ему было почти двадцать, когда умер герцог де Дюран, болезнь которого в последние полгода невероятно прогрессировала. До него доходили известия о совершенно диких выходках его сына, которые непостижимым образом сочетались с невероятным умением держаться в обществе и многие говорили, что именно это и послужило причиной смерти несчастного старика. Герцог ждал сына до последней минуты, зная, что Эдмону посылали письма с просьбой приехать. Циничный молодой человек оставил их без ответа.

Как же удивлен был Париж, когда на похороны явился высокий красавец, с ног до головы одетый во всё черное. Его бледное, гордое лицо ярко выделялась на этом черном поле, добавляя его неотразимой внешности еще больше аристократизма. Каждый, кто знал его отца в дни молодости, каждый, кто помнил герцогиню Гортензию, мог сказать, что из их внешности природа взяла всё самое лучшее, что бы создать идеал сотен женщин, точно так же как взяла все пороки человечества, что бы сделать этого юношу ящиком Пандоры. Хватало одного взгляда на него, что бы понять, что это уже не своенравный мальчика, а герцог Эдмон де Дюран.

Эдмон махнул рукой, отгоняя назойливую стрекозу, и снова взглянул в небо, обращаясь к воспоминаниям, хотя, вспоминать было уже нечего, кроме, конечно, попек с друзьями, успешного, почти чудесного, окончания Сорбонны и поездок по Франции и Европе. Перед глазами вереницей проносились лица друзей, которые иногда становились врагами, а иногда просто исчезали из его жизни вместе с новым переездом. Проносились женские лица, принадлежавшие многочисленным поклонницам или бывшим любовницам. А потом внезапно вспомнился переезд в «Терру Нуару», как он поднимался по широкой лестнице, разглядывая, казавшиеся ему немного мрачноватым, здание. Вспомнилась стая борзых, которая вертелась у него под ногами, чуя хозяина. Слуги, выглядывавшие из-за всех углов, молоденькие девушки-горничные, которые толпились на лестнице, бросая на хозяина восхищенные взгляды и вызывая у него полнейшее омерзение. Вспомнилась Ида и первая встреча с ней.

Дюран закрыл глаза и полной грудью вдохнул свежий утренний воздух. Всё вокруг потемнело, затихло и остановилось. Но не прошло и пяти минут, как его привел в себя внезапный, резкий стук копыт, гулко передававшийся по земле. Эдмон поднялся на локтях и поглядел на долину Марны, залитую лучами солнца. Уже совсем рассвело и солнце поднялось довольно высоко. Герцог поглядел на тропинку, которая вела с вершины к подножию холма. По тропинке неслась, стремительно приближаясь, красивая чалая кобыла.

— Доброе утро, Дюран! — воскликнул Клод, резко осаживая лошадь, которая взметнулась на дыбы.

— Доброе, Клод, — ответил Эдмон, садясь и опираясь локтем на колено. — Не знал, что ты любишь утренние прогулки.

— Я сам себя не узнаю в последнее время, — печально усмехнулся Клод, спешиваясь и усаживаясь рядом. — Да и вообще, скоро здесь что-то произойдет.

— В смысле? — Эдмон непонимающе посмотрел на друга.

— В самом прямом, Эдмон, — Клод смотрел куда-то вдаль и выглядел несколько обеспокоено. — Неужели ты не чувствуешь? У меня такое ощущение, что воздух просто пропитан этим непонятным и зловещим ожиданием. Слушай, Эдмон, может я схожу с ума?

— Нет, просто тебе стоит чуть чаще выезжать на природу. Просвещение — это, конечно, великолепно, но от книг тоже стоит отрываться, — поспешил утешить его Эдмон, машинально делая глубокий вдох, что бы почувствовать запах ожидания.

— Здесь свершилось уже достаточно драм, Эдмон, — серьёзно произнес Клод.

— Разве в жизни совершается что-то кроме драм? — печально усмехнулся Дюран, искоса глядя на друга. Клод невразумительно пожал плечами и снова устремил взгляд вдаль. Чтобы он сделал, если бы знал, что на этот раз предчувствие его не обмануло?

***

В полдень Дюран покинул «Терру Нуару» и направился в сторону «Виллы Роз», пустив своего коня медленным шагом и почти не правя им. Ему было всё ещё не по себе от встречи с Клодом. Невероятная интуиция друга пугала его, хоть тот и не мог точно описать то, что чувствовал. Впереди показались низенький, увитый розами, забор и кованые ворота, которые почти всегда были открыты. В воздухе стоял приятный и до боли знакомый аромат диких роз.

Эдмон выпрямился и, пришпорив коня, помчался по длинной и широкой подъездной аллее. Скаковой конь, уставший от медленной езды, резво помчался стремительным галопом.

***

Жюли отскочила от окна холла, возле которого стояла, высматривая Моник, которая должна была вернуться с минуты на минуту со своей утренней верховой прогулки.

— Ида! — пронзительно воскликнула она, бросаясь в гостиную и не найдя там сестры, помчалась в библиотеку. — Ида!

Навстречу ей, из кабинета, уже выходила Ида, на лице которой было выражение крайнего беспокойства.

— Боже, Жюли, что случилось? Ты так кричишь, как будто в доме пожар, — проговорила она, пытаясь понять по глазам сестры, что же все-таки произошло.

— Хуже, Ида, в десять раз хуже, — ответила старшая Воле уже более спокойным тоном. — Он приехал.

Ида мгновенно побледнела. Как она не старалась себя успокоить, предстоящий разговор с Дюраном пугал её. И, словно завершая композицию, раздался резкий, громкий и нетерпеливый стук дверного молотка.

— Не волнуйся, — наконец сказала она, делая несколько глубоких вздохов. — Возьми какую-нибудь книгу, иди в гостиную и постарайся обо мне не думать. Все будет хорошо, Жюли.

И, с улыбкой потрепав сестру за плечи, она добавила, успокаивая её, как маленького ребенка:

— Он же не убивать меня приехал. Мы всего лишь поговорим.

Жюли кивнула, но было видно, что это спокойствие дается ей с трудом. Ида ненавязчиво подтолкнула сестру к двери. Проходя мимо книжного шкафа Жюли, не глядя, вытащила из ряда книг одну, довольно толстую, и, прижав её к груди, вышла в холл. В дверях она столкнулась с Жаком, который мгновенно рассыпался в извинениях, проходя в библиотеку. Герцог Дюран стоял у окна, медленно стягивая с рук перчатки. Увидев старшую Воле, он быстро выпрямился и очень изящно поклонился, улыбаясь божественной улыбкой. Мельком взглянув куда-то в область её груди он, мгновенно сменив улыбку на усмешку, произнес:

— Утешайтесь надеждою и учитесь терпению в скорби?#

Жюли в недоумении приподняла брови и уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, что значит это несколько пренебрежительное замечание, но в этот момент Жак, с учтивым поклоном, распахнул дверь библиотеки и доложил:

— Господин герцог, госпожа виконтесса ждет вас в своем кабинете.

Эдмон, круто повернувшись, прошел в распахнутую дверь. Жюли проводила его недоумевающим взглядом и внезапно вспомнила о книге, которую держала в руке. Повернув её обложкой к себе, она поняла, к чему относилось столь возмутившее её замечание герцога. На старом кожаном перелете, тисненное золотом и написанное готическим шрифтом, красовалось только одно слово — «Библия».

Ида тем временем сидела в кресле за своим письменным столом, подперев голову руками, и даже не пыталась сделать вид, что чем-то занята. Она не подняла голову даже когда хлопнула дверь и такой знакомый и любимый голос произнес:

— Здравствуйте, виконтесса.

— А, вы пришли. Не ждала вас так рано, — стараясь говорить равнодушно, ответила Ида. Она желала, что бы он думал, что теперь, когда она поразмыслила над свои положением ей уже всё равно.

— Не люблю откладывать разговоры о делах на потом, — его голос звучал мягко, но холодно. — И прежде всего я хотел спросить, какова сумма вашего долга.

Ида на секунду замялась, думая произнести ли ей истинную сумму или преуменьшенную, и, остановившись на втором варианте, сказала:

— Двадцать пять тысяч.

— И вы говорите истинную правду? — спросил Дюран, слегка вскинув бровь. Виконтесса подняла на него глаза, но тут же их опустила снова. Она готова была броситься в реку, а он стоял в двух метрах от её стола, как всегда невероятно элегантный и, казалось, ничто не омрачало его жизнь.