Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 14

Жюли тем временем, тоже глядя в окно кареты, упрекала себя за то, что пошла на поводу у Моник и согласилась участвовать в этом представлении, у которого не было даже цели. Она ещё не окончательно отринула общество, а потому все же дорожила своей репутацией хорошей жены, которая пока ещё испорчена не была. И если кто-то, увидев её сегодняшний разговор с герцогом Дюраном, сочтёт это за лёгкое заигрывание с её стороны и донесёт (а в этом можно было не сомневаться) об этом инциденте маркизу Лондор, то кто знает, какие плоды даст этот случай в будущем. И чем больше Жюли думала об этом, тем чаще приходила к выводу, что, пожалуй, риск не стоил произведенного эффекта.

Моник и вовсе ничего не понимала. Ида, которая так стремилась к сегодняшней встрече со своим новым соседом, едва перекинулась с ним парой фраз, зато Жюли отчего-то весьма неоднозначно беседовала с ним. К тому же теперь обе девушки сидели по разным углам и смотрели в окна так, как будто каждая была недовольна произошедшим.

Из-за поворота показался забор «Виллы Роз», вдоль которого с диким лаем несся Шени, огромная пятнистая лохматая собака, которая сторожила поместье. Ида не любила его, и пес отвечал ей взаимностью. Особенно виконтессу де Воле раздражало то, что это лохматое чудовище частенько срывалось с привязи и бегало просто так. Из-за этого она даже боялась выходить на улицу. Но слугам, похоже, доставляло удовольствие издеваться над своей хозяйкой, и поэтому они почти никогда не привязывали Шени достаточно крепко. Громкий лай мгновенно вернул замечтавшихся сестёр с небес на землю. Ида вздрогнула и прижалась спиной к сиденью. Встречаться с этим исчадием ада ей не хотелось.

Стук копыт затих, и карета остановилась. Филипп, который в поместье был одновременно и конюхом, и кучером, проворно спрыгнул с козел и открыл дверцу кареты, подавая руку выходившим сёстрам. Ида быстрым шагом направилась по аллее, надеясь миновать встречу с Шени. К сожалению, именно этой её надежде сбыться было не суждено.

Шени с глухим рыком вылетел на аллею прямо наперерез хозяйке и остановился, всё же не решаясь подойти. Ида сверкнула в его сторону глазами и слегка замахнулась тут же подобранной веткой, чтобы показать, что в этот раз она не намерена прятаться. Шени продолжал скалиться, но не торопился сокращать разделявшее его и хозяйку расстояние. Жюли и Моник, которые тоже побаивались животного, поспешили, сцепившись руками и с опаской глядя на пса, пробежать мимо. Ида продолжала молча стоять, решительно сжимая в руке ветку: поворачиваться к врагу спиной ей не хотелось, а что творилось в голове этого создания, было известно только Творцу.

Внезапно Шени глухо зарычал и отчего-то бросился следом за Жюли и Моник. Жюли отчаянно взвизгнула, закрывая лицо руками и прячась за младшую сестру, которая просто замерла на месте, в один миг став белее смерти. От неминуемого столкновения их спасла молниеносная реакция Иды, которая, несмотря на обилие мешавших юбок, проворно бросилась к псу, отбросив бесполезную ветку, и в последний момент успела подхватить с земли длинный конец цепи, которая волочилась за Шени по дороге, и из последних сил удержать взбесившееся животное. Шени бешено сопротивлялся и зло рычал, и девушка умоляюще оглянулась на Филиппа, который даже не спешил на помощь своей хозяйке.

Сейчас Ида была так зла и на Шени, и на слуг, которые отпустили его, и на Моник, которая уговорила её купить это никчемное существо, и на Филиппа, который не собирался приходить к ней на помощь, что чувствовала себя способной убить пса голыми руками. Поэтому, когда Шени, запутавшись в длинной цепи, обратил свою оскаленную морду к ней, девушка внезапно ударила его концом цепи, который продолжала держать в руках. Она била его до тех пор, пока вместо злого рычания пес не начал жалобно скулить, а остолбеневший Филипп наконец не пришел в себя и не вырвал из рук госпожи цепь и не оттащил от свернувшегося в комок животного. Ида тяжело дышала, поправляя выбившиеся из-под шляпки волосы, и смотрела на лежавшего на дороге Шени всё с той же ненавистью.

— Госпожа Воле, что же вы его так! — запричитал Филипп, опускаясь на колени около собаки и осторожно поглаживая длинную шерсть.

— Если бы эта бестия перегрызла мне горло, вы бы и пальцем не пошевелили, — глухо произнесла Ида, отряхивая запыленное платье. — Если я ещё раз встречу это чудовище без привязи, то клянусь, что пристрелю его.

— Вы же могли ему сломать спину! — жалобно воскликнул Филипп, глядя на виконтессу снизу вверх. — Вы могли его убить!

— Туда ему и дорога, — холодно ответила девушка и быстрым шагом пошла по аллее к дому. Жюли и Моник все еще стояли на месте не в силах двинуться. Внезапная жестокость сестры пугала их чуть ли не сильнее только что поверженного зверя. Такой её ещё не видел никто, и вряд ли кому-то суждено было увидеть.

Впрочем, Ида была напугана своим поведением не меньше. Мстительное животное, которое не забыло ей ещё ни одного удара, тоже немало её пугало. Нужно будет приказать его пристрелить, и завести нового, который будет относиться к своим хозяевам более спокойно и впредь вести себя более сдержанно и не давать выход этой злобе.

========== Глава 7 ==========

— И что же вы можете сказать мне о моих соседях? — Эдмон медленно подошел к окну, осторожно держа в пальцах чашку с горячим кофе.

— Не думаю, что вам будет интересно моё мнение, — почтительно поклонился Ману.

— Вряд ли я задал бы вам вопрос, если бы не желал услышать ответ. К тому же, нет ничего интереснее, чем мнение слуг об их хозяевах.

— Ваше поместье граничит с «Виллой Роз», — издалека начал дворецкий. — Сейчас ею владеет виконтесса Ида де Воле, средняя дочь покойных хозяев. Говорят, что она думает только о деньгах, но и дом свой любит. Многие здесь ждут, когда она выберет наконец самого богатого среди здешних молодых людей и выйдет замуж. А вот её младшая сестра очень приятная особа…

— Хорошо, кто ещё? — спросил Эдмон, делая осторожный глоток и поворачиваясь к дворецкому.

— Семья Лондор. Очень ценят свое положение и ведут достойный образ жизни.

Дюран криво усмехнулся:

— Достойный — это значит, что они регулярно посещают церковь, помогают бедным, сносно обращаются со слугами и вообще являются здесь самой знатной семьей?

Не поняв насмешки, Ману опустил глаза и поспешно добавил:

— Бонны и Шенье тоже весьма уважаемые семьи. Они не обладают титулом, как вы, но их здесь любят. К ним и к мнению маркизы Лондор все прислушиваются.

Эдмон знал достаточно авторитетов, что бы составить приблизительное мнение о каждой из этих семей. К тому же, он имел счастье наблюдать всех этих людей и на вечере, и в церкви, чего ему казалось вполне достаточно для суждения.

— Как я понял, — произнес он, возвращаясь к столу, усаживаясь в кресло и прикрывая глаза, — здесь все либо друзья, либо родственники. Обычно, в такое устоявшееся общество трудно войти.

Ману лишь пожал плечами и осторожно спросил:

— Могу ли я вернуться к своим обязанностям, если у вас больше нет вопросов?

Эдмон, не открывая глаз, махнул рукой, отпуская дворецкого, который поклонился и немедленно вышел. Дюран тяжело вздохнул. Как же заслужить любовь этой девушки? Не жениться же ему на ней, в самом деле. Ни одну женщину он не мог представить своей женой, ему становилось дурно при одной только мысли, что какую-нибудь его знакомую могут назвать герцогиней Дюран. А вот виконтесса Воле… Эдмон резко встряхнул головой и открыл глаза. Не прошло и недели со дня их знакомства, а он уже слишком много думал об этой девушке и совершенно не в том ключе, в каком следовало бы.

Герцог Дюран на собственном примере прекрасно знал, что ангельская внешность отнюдь не обещает такой же чистой души. Отчасти поэтому он привык смотреть на людей чуть глубже, чем следовало бы, и ему редко нравилось то, что он видел. Больше всего его раздражало, когда в нём видели лишь инструмент для достижения своих целей. Его репутация была давно уже не кристальной, и, честно сказать, ему это нравилось, так как избавляло от необходимости вести себя так, как полагалось, но многие родители по-прежнему видели в нём блестящую партию для своих дочерей, и девушки старательно выполняли данные им предписания. Иногда это вызывало у него смех, иногда — раздражение. Наблюдать за тем, как молоденькие девушки, которых не занимало до этого ничего, кроме новых нарядов и сплетен, внезапно начинали интересоваться скачками и путешествиями, а иногда и другими не свойственными им вещами, было действительно забавно.