"Тонкая линия. Осколки судеб". - Архипова Анна Александровна - Страница 59

Он знал, что когда-нибудь это сделает.

Покончит с собой.

Акутагава осознавал, что рано или поздно придет к такому финалу – ведь после смерти Юки жизнь для него превратилась в монотонную вереницу дней и ночей, лишенных смысла. Эти два года он медленно, неумолимо угасал: так же, как неумолимо замедляется автомобиль, прежде несшийся по трассе с космической скоростью, пока у него не закончилось топливо. В его душе, одна за другой, ломались опоры, которые прежде поддерживали крепость духа Акутагавы в тяжелые времена. Два года он разрушался изнутри, пока его душа не стала похожа на руины…

Никто не догадывался о том, что он испытывает на самом деле! Акутагава не умел страдать так, как страдают все остальные люди, он переживал свое горе молча, затолкав скорбь так глубоко в себя, как только мог. Ему хотелось кричать, но он молчал. Ему хотелось разрушать все вокруг, но он старательно выполнял привычные житейские ритуалы: посещал спортзал, завтракал, отправлялся на службу, возвращался домой, ужинал. Ему хотелось умереть, но он демонстрировал окружающим энтузиазм, добиваясь новых высот как в карьере, так и в личной жизни. Со стороны могло показаться, что Акутагава наслаждается жизнью – в то время как в нем самом росла безысходность.

За прошедшее со смерти Юки время, Акутагава несколько раз уже подходил к этой черте: доставал пистолет и держал его в руке, балансируя на тонкой линии, разделяющей жизнь и смерть. Это случалось в моменты, когда на него накатывала совсем уж непроглядная тоска по Юки – тоска настолько мучительная, что он терял контроль над собой. Всякий раз, задыхаясь от отчаяния, он хватался за пистолет, готовясь поднести его к виску и выстрелить… Но не стрелял. Доныне ему хватало самообладания сдерживать свои самоубийственные порывы. В Акутагаве слишком силен был инстинкт выживания; его психика сопротивлялась, инстинктивно боролась за жизнь! И он раз за разом откладывал пистолет в сторону, не зная, сможет ли он устоять против смертельного наваждения в следующий раз.

Телефон пискнул, уведомляя о полученном сообщении. Акутагава краем глаза посмотрел на экран и отложил телефон – это Мамоко прислала видеозапись с Хиной. Наверное, она хотела, чтобы он умилился над своей дочерью и перезвонил жене. Обычно Акутагаве хватало сил притворяться, что его интересует жена и дочь, но сегодня он не собирался уделять им внимание, ему хотелось побыть наедине со своим горем.

Впрочем, сообщение жены все же отвлекло его от разглядывания пистолета.

Акутагава отложил пистолет на столик и снова взял стакан.

Куда торопиться? Впереди еще вся ночь…

Иногда он вспоминал своего отца, Коеси Мэриэмона, и задавался вопросом: как тот пережил смерть своей жены? Ведь он любил ее больше жизни, в этом Акутагава не сомневался. Что помогло остаться на плаву, что удержало от суицидальных мыслей? Неужели любовь к нему, его сыну? Ребенок, в лице которого Мэриэмон видел черты своей единственной возлюбленной, дал своему отцу причину жить дальше, спас его?

«Мать, погибнув, оставила моему отцу меня, своего сына, - размышлял Акутагава горько. – А что осталось мне после Юки? Ничего, ничего…»

Прикончив виски, он поднялся, чтобы налить себе еще порцию и взять сигареты.

Закурив, Акутагава принялся бродить по гостиничному номеру. Разговор о Юки на сегодняшнем вечере взбудоражил его, растравил и без того надсадно ноющую рану! Но, с другой стороны, Акутагава сам, совершенно сознательно, завел о нем разговор! Да и приехал он сюда, в Кумамото, именно за тем, чтобы познакомиться с группой Силкэн Андерсен, воочию увидеть людей, с которыми Юки работал бок о бок. Почему ему пришла в голову эта мысль? Он и сам себе не мог толком объяснить, зачем так сделал.

Лучше бы он сюда не приезжал! Теперь Акутагава это осознал.

Лучше бы он держался подальше от всех этих людей, когда-то знавших Юки! Они говорили о Юки, о том, каким он был, какие поступки совершал… И Акутагава ощутил тошнотворный приступ смятения и скорби, который до физической боли скручивал ему все внутренности. Он отчетливо почувствовал, что Юки больше нет в этом мире. И все эти слова о нем, все рассказы, все воспоминания – не вернут его.

Он снова посмотрел на пистолет.

Потом отвернулся и, распахнув балконные двери, вышел наружу, вдыхая аромат опустившейся на землю ночи. Опершись руками на ограждения, Акутагава всматривался вдаль, туда, где во тьме огни города сливались со звездным небом. В воздухе пахло цветущей сакурой и горной свежестью, подобные ароматы так и подталкивали к романтической меланхолии. Мужчина подумал о том, что, должно быть, в такие моменты обычные люди ощущают единение со вселенной, с вечностью…

Но Акутагава не походил на прочих людей, он не чувствовал дыхания вечности в красоте природы, его оставляло равнодушных бескрайнее звездное небо и дурманящий аромат. Вечность он видел в глазах Юки. Пока Юки смотрел на него, Акутагава парил над обыденностью, над тщетой человеческого существования – у него вырастали крылья, позволяющие ему взлетать до райских сфер. Юки не стало – и Акутагава рухнул вниз, в бренный мир, в болото рутины, в серость будней, где каждый новый день был копией предыдущего. Что ждет его в будущем? Куда ему идти? И, самое главное, ради чего идти?

Акутагава так долго стоял на балконе, что потерял счет времени.

Он смотрел в ночь, и ощущал себя невероятно одиноким.

Ему уже однажды довелось жить с мыслью о том, что Юки мертв. Но тогда рядом были друзья – Тэкесима и Сугавара. Рядом был отец, который любил его своеобразно, но все же – любил. Рядом была матушка Фынцзу. Рядом был кто-то, кто искренне о нем беспокоился… И они все вместе вытаскивали его из объятий смерти, когда Акутагава попытался свести счеты с жизнью! А сейчас не осталось ни одного. Все мертвы.

Некому его остановить от фатального шага.

Никто не будет его спасать.

«А может это и к лучшему?» - мелькнула у Акутагавы горькая мысль.

Он закрыл глаза, прислушиваясь к заполночной тишине. Он отдал бы все богатства, чтобы только услышать в этой тишине голос Юки! Не важно, что тот сказал бы. Акутагава согласен был выслушать что угодно – упреки, обвинения, ругань – лишь бы Юки заговорил с ним. Лишь бы нарушилось это гробовое безмолвие…

Акутагаву не считал себя верующим человеком, обычно он не склонен предаваться размышлениям о душе и жизни после смерти. Его всегда целиком и полностью занимала жизнь земная, а думы о загробном мире он оставлял религиозным служителям. Однако сейчас Акутагава задумался о том, что ждет его по ту сторону: есть ли там хоть что-то подобное жизни или все заканчивается со смертью тела? И, если, по ту сторону человеческая душа продолжает свое существование – означает ли это, что он вновь встретит там Юки?..

Акутагава вернулся в гостиничный номер, сжимая в руке давно опустевший стакан. Плеснул еще виски и выпил, на этот раз быстро, залпом. Он не чувствовал опьянения, словно вливал в себя не алкоголь, а простую воду. На столике зажегся экран смартфона, извещая о входящем звонке. Акутагава не обратил на звонок никакого внимания, ему было наплевать, кто звонит.

Но телефон не умолчал, кто-то упорно пытался дозвониться ему.

Акутагава отставил стакан на барную стойку и подошел к журнальному столику. Не экране смартфона высвечивалось имя начальника его службы безопасности – по какой причине тот дозванивается ему посреди ночи? Впрочем, узнавать ответ на сей вопрос он не собирался. Акутагава наклонился и взял со стола пистолет, ощущая на ладони холодную, тяжелую рукоятку. Одну секунду он еще колебался, разрываясь между инстинктом самосохранения и желанием прекратить пытку под названием «жизнь».

Затем поднес оружие к голове и прижал дуло к своему виску.

В тот же миг раздался громкий стук.

Акутагава повернулся в сторону двери - кто-то что есть силы колотил в нее.

Против воли, он удивился: что такого могло произойти, что к нему столь бесцеремонно ломятся?

Держа пистолет в руке, он приблизился к двери и посмотрел в глазок. На пороге стоял его начальник службы безопасности в сопровождении нескольких телохранителей. Озадаченный еще больше, Акутагава распахнул двери и впился в них требовательным взглядом: что за срочное дело у них к нему?