Нулевая борьба. Пролог (СИ) - Косачев Александр Викторович - Страница 36

— Да нет, ничего. Хочется уже попасть в Горгород, — ответил он как-то неуверенно.

— Если хочешь, можешь идти, — сказал я, — мне кажется, я справлюсь сейчас и один. Я и так тебя задержал.

— Пожалуй, я тебя подстрахую. Вдруг она захочет тебя убить? Мне всё равно торопиться некуда, — ответил Рико.

— Не исключено, — задумчиво сказал я.

Слова Рико меня даже как-то задели. Ранее я никогда не испытывал дружеских чувств. Это было чем-то удивительным. Я вдруг начал обретать в жизни то, о чем раньше рассказывали те, кто читал пыльные книги. Удивительное слово «любовь», с которым жизнь обретает насыщенность, и удивительное слово «дружба», с которым трудности становятся преодолимыми. Мне было даже сложно поверить, что это всё происходит со мной. После смерти Молли я, наверное, сотню раз попрощался с сытым рассветом и романтичным закатом. Но вот судьба преподносит сюрприз. За что мне это? За то, что до этого злодействовала надо мной? Или я выполнил то, что должен был, и судьба отправила меня на пенсию? В любом случае, жить стало приятнее.

— Если она станет человеком, как ты поступишь? — спросил меня Рико.

— Позабочусь о ней соответствующим образом, — ответил я, глядя вдаль.

— А если она предпочтет другого человека?

— Я отпущу её к нему.

— Почему?

— Нельзя удержать человека, который хочет уйти, — сказал я и на выдохе добавил: — Даже если она рождена химерой... А к чему вопрос, собственно?

— Она станет человеком.

— И что?

— Ты можешь назвать себя хорошим?

— Я поступал в своей жизни по-разному, но в большинстве случаев, как мне кажется, был хорошим. Так что, думаю, да.

— А другие люди в твоей жизни?

— Не очень. Они были не очень, — ответил я, подумав.

— Те люди, которые были в твоей жизни «не очень», также думали о себе, что они, в целом, хорошие, просто иногда поступают плохо, — сказал Рико, после чего я посмотрел на него, а он на меня. — Мне часто это повторял отец. А потом он ушел в регион и не вернулся.

— Дураком он не был, — сказал я, оценив мысль.

— Но и хорошим его не назвать, да? Бросил семью... Как можно заметить, ум не делает людей добрыми.

— Верно подмечено, — согласился я.

Немного помолчав, Рико ушел спать, а я остался охранять наши жизни.

Запись 103. «Мне в последнее время не дает покоя мысль о том, что химер в регионе слишком много. Ну, не может столько хищников обитать на одной территории! Это немыслимо! Учитывая, сколько живут химеры и сколько лет прошло после гибели девяти гигантов, невозможно, чтобы в регионе вообще существовали химеры без того, чтобы их число намеренно не восполняли. Рико говорит, что это ерунда, не хочет слышать меня, утверждает, что об этом говорили бы, будь оно действительно так, и здесь есть логика, но это не объясняет существования такого количества химер. Я уверен, что их печатают. Но печатать не может абы кто один: это промышленный масштаб, и здесь нужно безумное количество сырья. А это деньги. Да и будь это в одном месте, существовали бы районы, где химер не было бы вообще, потому что они бы не добирались дотуда. Выходит, их печатают во многих местах. Но это не под силу одному полису, организации или чему-то еще. Здесь должны участвовать все полисы. Но зачем? Зачем им это? Возможно, это бред, но, может, девять гигантов вовсе и не погибли?».

В ночной прохладе я думал о том, что, возможно, девять гигантов и правда не погибли, а стали чем-то другим. По-своему эволюционировали в нечто большее. Например, в полисы. Полисов ведь тоже девять. Неспроста же! Конечно, гиганты строили некие площадки-убежища и в этом даже соревновались, но, может, это было лишь игрой? Людей просто отвлекали от истинных целей строительства. Будь катастрофа реальной, хотя бы одна площадка не справилась бы, но они справились все и вместили в своё время множество людей. Тут невольно начнешь верить в заговор.

На очередной пересменке мы с Рико снова пили чай. Он выглядел каким-то уставшим и немного нервничал.

— Всё в порядке? — поинтересовался я.

— Да-да, всё хорошо, — ответил он, отворачиваясь.

— Точно? Выглядишь неважно.

— Да, всё нормально. Просто живот немного крутит.

— Поспи, я посижу, — сказал я. — Мне не сложно.

— Нет-нет, что ты! Всё хорошо. Сейчас прогуляюсь до кустов, а потом еще посплю, когда ты проснешься.

— Ну, смотри, — ответил я и направился в палатку.

— Ты это, — сказал он, покрутившись и почесав затылок, — удачи там...

— В смысле? — удивился я.

— Ну, со снами, — ответил он.

— А, ладно, — ответил я и залез в палатку.

Во сне мне вновь вцепилась в руку водная химера. Да-да, та самая. У нее, наверное, там уже коллекция — тысяча банок с моими кистями в болотной берлоге. До чего же мне надоело просыпаться от одного и того же! Идешь спать уже с каким-то отвращением, и только одна радость — просыпаться. Просто открыв глаза, понимать, что реальная жизнь лучше, чем царство Морфея.

Пока я сидел и приходил в себя, поглаживая Гем по обнаженной спине, в голову мне пришла мысль посетить какого-нибудь из погибших гигантов. Это смогло бы прояснить ситуацию с химерами. Вдруг их и правда печатают? Можно было бы прекратить весь этот ужас в регионе. Мир бы изменился! Возможно, даже стал бы прежним. Люди отвлеклись бы от звериных баталий и стали переселяться, избегая всех этих правил в полисах. Строили бы свою жизнь. Не исключено, что полисы стали бы разрастаться, снова превращаясь в государства, но могло бы быть и иначе. Мир стал бы больше для людей, и это создало бы новый мировой порядок.

Вдохновившись утренними мыслями, я поспешил сообщить об этом Рико. Радостный, выскочил из палатки.

— Знаешь, что я придумал? — сказал я, вылезая. — Можно проверить мою гипотезу...

Он не отвечал. Оглядевшись, я вообще его не увидел.

— Рико?! Рико, это не смешно!

Сердце застучало. В голову пришла мысль, что с ним что-то случилось. Я сразу же надел шлем и начал осматриваться через тепловизор. Но никаких следов не смог найти: поблизости никого не было, кроме меня и Гемеллы. Следов борьбы тоже не было. Как не было и вещей моего товарища. Это могло означать только одно: Рико ушел. Но я отказывался в это верить, стараясь его где-нибудь высмотреть. В голове я прокручивал последний разговор и понимал, что он действительно просто ушел, ничего мне не сказав. Обиды у него на меня не могло быть, своровать он ничего не своровал, все мои вещи были на месте. Какого черта случилось, я не мог понять. Если он ушел, то оставил бы записку, хоть что-то, а не просто, собравшись, внезапно исчез. Ведь так?

Но ничего не было. И я не понимал, как быть. Это стало для меня неожиданностью.

К вечеру я понял, что Рико не придет. Оставаться без присмотра было рискованно, поэтому я решил перебраться с Гем в лабораторию. Первым делом перенес Гемеллу в комнату, где раньше спал. Затем перенес остальные вещи. На душе у меня было паршиво. Я не понимал причины поступка Рико. Он ушел, даже не попрощавшись. Просто ушел. И, наверное, это убивало больше всего.

Вечер я просидел у кровати с Гемеллой, держа её за руку.

— Хоть ты от меня не уйдешь, — произнес я с какой-то самоиронией. Действительно, как она меня бросит: она практически всё время лежит без сознания!

Я всё делал, опустив руки. Помылся, побрился, закатил каталку в лифт, принес Гем всё, что ей было нужно для дальнейшей трансформации, и постоянно заходил в комнату, где была голограмма с ближайшей местностью. Старался разглядеть потерянного друга, который должен был вернуться. Ведь люди не уходят просто так. Так не бывает! Всегда есть причина. Я просто её не видел или не хотел видеть.

Я зашел в комнату с Гемеллой, хотел оставить очередную запись в дневнике, но Гем пришла в себя. Хотела слезть с кровати, но я её остановил.

— Стой-стой, не нужно этого делать! — сказал я, усаживая её на место. Она некоторое время смотрела мне в глаза, как мне показалось, с какой-то злостью, что было неудивительно — её взгляд всегда был особенным, а после упала на кровать, потеряв сознание. Я переложил её в более естественную позу, а после сел рядом на стул и задумался о ней. Какой она будет, и что мы скажем друг другу, когда это всё закончится? И быстро ли она научится говорить? Речевой аппарат у неё будет, но вот научиться его использовать — непростое дело.