Выбери любимый жанр

Стервятник ждать умеет - Чейз Джеймс Хедли - Страница 18


Изменить размер шрифта:

18

– Не могу поверить, – не скрывая изумления, выдавил Шейлик. – Но раз вы так говорите… Нет, я ничего не знаю.

– Мы продолжим расследование. Возможно, я еще побеспокою вас.

– Я ежедневно бываю здесь. Сержант двинулся было к выходу, но затем остановился:

– Известно ли вам, что ваш слуга, Джордж Шерборн, отсидел шесть лет за мошенничество?

– Известно, – с непроницаемым лицом ответил адвокат. – Теперь он совсем другой человек. И я им очень доволен.

Внимательно посмотрев на Шейлика своими холодными глазами, полицейский возразил:

– Трудно поверить, что такие, как он, могут стать другими. – С этими словами он вышел.

Египтянин сел за стол. Достав платок, вытер потные руки. Неужели же микрофон лежал у него на столе?

А если лежал? Выходит, эта стерва бледнолицая записывала все его переговоры. Он вспомнил о незаконных валютных сделках. А информация, полученная им от представителя министерства финансов, благодаря которой четыре его клиента сколотили себе целое состояние! Что тут говорить о «наколке» относительно предполагаемого слияния нескольких компаний, которую продала ему машинистка, падкая до денег! Перечень был бесконечен. Если микрофон лежал у него на столе, то чего только она не могла записать! Да, еще операция с Каленбергом. Неужели она записала и это? С перекошенным от злобы лицом Шейлик скомкал носовой платок. Где же этот диктофон? Может быть, кто-то наехал на нее, но не сумел ее перевербовать? Может, она получила только микрофон, а диктофон взять не решилась? Почувствовала, что впутывается в грязное дело? Ведь она была чистюлей. А что, если она предпочла покончить с собой, чем предать шефа? Ну а вдруг успела записать беседу с четверкой, которая должна достать для него перстень Борджиа? Неужели кассеты с записями их разговоров уже на пути к Каленбергу?

Откинувшись на спинку кресла, он принялся разглядывать противоположную стену, лихорадочно раздумывая при этом.

Не следует ли предупредить их о случившемся? Он стал взвешивать возможный риск. Троих мужчин не жалко. Но терять Гею Десмонд ему бы не хотелось. Столько времени потрачено на то, чтобы найти такую женщину. Но в конце концов, не сошелся же на ней свет клином. Если их предупредить о том, что операция может сорваться, то не пойдут ли они на попятную? Если же добыть перстень все-таки удастся, то он заработает полмиллиона долларов плюс расходы. Толстяк поморщился. Стоит ли отказываться от такой суммы ради четверых человек? В подобной ситуации нужно взять себя в руки, исходя из предположения, что эта стерва не успела записать их переговоры.

После некоторого раздумья он решил ничего им не говорить и ждать. Что будет, то будет. Затем занялся своей почтой и спустя несколько минут забыл о том, что Каленбергу может стать известен его план похитить у него перстень, подобно тому как выбросил из головы визит Гудьярда.

* * *

Чарлз Бернет с величественным видом вошел в свой кабинет. Полакомившись копченой лососиной и уткой в апельсиновом соусе, он чувствовал себя сытым и довольным. Секретарь протянула ему шифрованную каблограмму, которая, по ее словам, поступила на его имя всего несколько минут назад.

– Благодарю вас, мисс Моррис, – произнес банкир, подавив отрыжку. – Я сам ею займусь.

Сев за стол, он отпер ящик. Достал оттуда шифровальную книгу для переговоров с Каленбергом. Спустя несколько минут он читал:

«Весьма доволен. Гостям будет оказан чрезвычайно теплый прием. На ваш счет в Швейцарии переведено 20 000 акций компании „Хониуэлл“. К.».

Бернет попросил мисс Моррис сообщить ему о курсе акций «Хониуэлл» на текущий день. Она сообщила, что цена акций поднялась на три пункта. Настроение у банкира поднялось еще больше, но тут с ним связался по телефону отставной инспектор Паркинс:

– Полагаю, вам следует знать, сэр, что секретарша мистера Шейлика, мисс Норман, сегодня утром была обнаружена мертвой у себя в квартире… Самоубийство.

В течение нескольких секунд банкир не в силах был произнести ни слова.

– Вы меня слышите, сэр?

Бернет взял себя в руки. Выходит, он оказался прав: недаром ему показалось, что у нее не все в порядке с головой.

– Почему вы решили, Паркинс, что это должно интересовать меня? – спросил он, пытаясь унять дрожь в голосе.

– Видите ли, этот молодой повеса, Дез Джексон, часто встречался с ней. Я подумал, что следует вас уведомить о происшедшем. Если я совершил промах, то прошу прощения.

Бернет с трудом удержался от того, чтобы вздохнуть.

– Так Джексон бывал у нее… Очень странно. Его станут разыскивать?

– Сомневаюсь. Джексон вылетел в Дублин вечером в субботу. Описание его у полиции имеется. Но самое лучшее для него – не показывать из Дублина носу.

– Ну что ж. Спасибо, Паркинс. Это весьма любопытно. – Бернет явственно представил себе лисью физиономию Паркинса и его алчные глазки. – На ваш счет будет переведена дополнительная сумма. – И он повесил трубку.

В течение продолжительного времени банкир сидел, погруженный в мысли. Он вспомнил о дорогостоящем микрофоне, оставшемся на квартире у Натали. Он было расстроился, но затем убедил себя в том, что никто не догадается, что это такое, и его выбросят в мусорное ведро.

И все-таки звонок Паркинса испортил ему настроение на весь день.

* * *

В вестибюль отеля «Рэнд интернешнл» ввалилась шумная ватага американских туристов, которые только что сошли с автобуса, из которого уже выгружали багаж.

В прозрачных дождевиках они толкались, кричали друг другу, не понимая, какой шум устроили. То и дело слышались вопли: «Джо, ты не видел мой чемодан?», «Черт бы побрал этот дождь. Куда же солнце подевалось?», «Ради Бога успокойся, Марта. Багаж еще только выгружают», «Послушай, маманя, этот малый требует наши паспорта!». И так далее и тому подобное. Казалось, что отель оккупирован американцами, с вторжением которых пытались справиться белые и темнокожие работники гостиницы.

С недовольным видом Лю Феннел наблюдал за этой суматохой. Не переставая шел дождь. Прячась под зонтами, негры банту останавливались и глазели сквозь стеклянные двери отеля на суету в вестибюле. Затем с усмешкой уходили прочь, выворачивая ступни наружу, – мужчины в поношенной европейской одежде, женщины в ярких головных платках и таких же платьях, оттенявших цвет их кожи.

Посасывая сигарету, Феннел смотрел на последнюю порцию американских туристов, которые, продолжая вопить, поднимались в лифтах наверх. В Йоханнесбурге он находился уже около полутора суток. Прежде чем дождаться рейса в Южную Африку, он полдня провел, нервничая, в Париже. И лишь теперь, впервые за месяц с лишком, он расслабился, чувствуя себя в безопасности. И Морони, и полиция остались далеко позади. Он взглянул на часы, затем поудобнее уселся в кресле.

К отелю подъехал черный «кадиллак». Увидев каштановую шевелюру Геи, бросившейся к козырьку отеля, чтобы спрятаться от дождя, Феннел поднялся. Три минуты спустя все трое сидели в небольшой гостиной у него в номере на девятом этаже отеля. Феннел был настроен благодушно и покровительственно.

– Наверно, все вы отдохнуть хотите, – проговорил медвежатник, доставая из холодильника напитки. – Но прежде чем уйдете, хочу рассказать вам, что нас ожидает.

Гарри разминал свои мускулистые плечи: четырнадцать часов полета давали себя знать. Взглянув на Гею, спросил:

– Хочешь послушать его или сначала примем ванну?

– Узнаем, что он нам скажет, – отозвалась молодая женщина, откинувшись на спинку дивана, и отхлебнула из стакана, который протянул ей Феннел, джина с тоником. – Не настолько уж я устала.

У медвежатника сузились глаза. Видно, этот Эдварде положил глаз на женщину, которую он присмотрел для себя.

– Ну, так решайте! – раздраженно произнес Феннел. – Хотите выслушать меня или нет?

– Я же сказала «да», – возразила Гея, холодным взглядом посмотрев на Феннела. – О чем речь?

18
Перейти на страницу:
Мир литературы