Ночные кошмары и фантастические видения (сборник) - Кинг Стивен - Страница 33

Сарчи ничего не сказали; Сарчи ничего не сделали.

Вот последнее было не совсем верно, как выяснил Диз. Рей Сарч определенно кое-что сделал: он пригласил Летающего в Ночи посмотреть серию «Дымки из ствола» и попить пивка вместе с женой. Они отнеслись к нему как к старому другу. А на следующий день Эллен Сарч договорилась о визите в салон красоты, чем немало удивила Селиду Маккаммон: обычно Эллен бывала там в определенные дни, а на этот раз заявилась недели за две до того, когда ее ждала Селида. Ее указания были необычно конкретными: она хотела не просто обычную стрижку, а перманент… И немного подкраситься.

– Она хотела выглядеть моложе, – сказала Селида Дизу, смахнув со щеки слезу ребром ладони.

Но поведение Эллен Сарч было еще цветочками по сравнению с поступками ее супруга. Он позвонил в Управление гражданской авиации в Вашингтон и попросил оформить уведомление для пилотов о том, что Даффри изымается из списка действующих аэродромов, на время по крайней мере. Иными словами, он задвинул решетки и прикрыл лавочку.

По дороге домой он заехал на заправку «Тексако» в Даффри и сказал ее хозяину Норму Уилсону, что, похоже, у него грипп. Норм сообщил Дизу, что, кажется, так оно и было – Рей выглядел бледным и изнуренным, стал вдруг смотреться старше своих лет.

В ту ночь эти двое бдительных пожарных фактически сгорели. Рея Сарча обнаружили в небольшой диспетчерской. Голова у него была оторвана и отброшена в дальний угол, где стояла на неровном обрубке шеи, глядя на открытую дверь широко распахнутыми остекленевшими глазами, как будто там можно было что-то увидеть.

Его жену обнаружили в спальне их трейлера. Она лежала в кровати. На ней был пеньюар, такой новый, что, возможно, до той ночи его ни разу не надевали. Как рассказал Дизу помощник шерифа (этот ублюдок обошелся в двадцать пять долларов, куда дороже Джиноголового Чудо-Механика Эзры, но он того стоил), она была старой, но достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что перед тобой женщина, укладывавшаяся в постель с мыслями о любви. Дизу так понравился гнусавый выговор помощника, что он записал в блокнот его рассказ. Эти огромные, словно пробитые штырем отверстия в шее, одно на сонной артерии, другое на яремной вене. Лицо у нее было спокойным, глаза закрыты, руки сложены на груди.

Несмотря на то, что в ее теле не осталось почти ни капли крови, на подушках под ней было лишь несколько капель, а еще несколько капель – на книге, лежавшей открытой у нее на животе: «Вампир Лестат», Энн Райс.

А Летающий в Ночи?

Где-то до полуночи 31 июля или после полуночи уже 1 августа он просто улетел. Как призрак.

Или как летучая мышь.

Диз коснулся земли в Уилмингтоне за семь минут до официального заката. Сбрасывая газ и все еще сплевывая изо рта кровь от пореза под глазом, он увидел блеск молнии, осветившей все настолько ярким бело-голубым светом, что он чуть не ослеп. Вслед за молнией раздался такой оглушительный раскат грома, какого он еще не слышал. Его субъективное ощущение о силе звука подтвердилось, когда еще один иллюминатор пассажирского отсека, покрывшийся звездочками трещин, после того как ему чудом удалось разойтись с «Боингом», влетел внутрь россыпью фальшивых бриллиантов.

В ослепительном свете слева от полосы 34 он увидел приземистое кубическое здание, пронзенное молнией. Раздался взрыв, и в небо взвился столб огня, яркий, но несопоставимый по мощи с той молнией, которая его вызвала.

Все равно что взорвать динамитную шашку маленькой атомной бомбой, мелькнуло у Диза, а потом он понял: это генератор, это был генератор.

Огни, все огни – и белые, обозначавшие края полосы, и ярко-красные лампы, обозначавшие ее конец, – вдруг погасли, словно были всего лишь свечками, задутыми сильным порывом ветра. Он внезапно оказался мчащимся из тьмы во тьму на скорости больше восьмидесяти миль в час.

Упругая сила взрыва, уничтожившего главный генератор аэропорта, словно кулаком ударила «Бичкрафт» – не просто ударила, а впечаталась в него всей мощью. Самолет, еще не вполне ощутивший себя снова земным существом, пугливо рыскнул вправо, приподнялся и опустился на правом колесе, которое продолжало скакать то вверх, то вниз, и до Диза с трудом дошло, что это были сигнальные огни.

Уходи влево! – вопил его рассудок. Влево, ты, задница!

Он чуть не сделал этого, прежде чем к нему вернулась способность рассуждать хладнокровно. Стоит повернуть штурвал на такой скорости, он перевернется. Может, и не взорвется, с учетом того, что горючего почти не осталось, но и это возможно. Или самолет просто развалится на части, и Ричард Диз от живота и ниже останется в кресле, а Ричард Диз от живота и выше отправится в другом направлении, волоча за собой серпантин рваных кишок и роняя на бетон почки, напоминающие здоровенные куски птичьего помета.

Выруливай! – вопил он себе. Выруливай, сукин сын, выруливай!

Потом взорвалось еще что-то – резервные баки генератора, как он предположил, если у него вообще было время на предположения, – что отбросило «Бичкрафт» еще дальше вправо, но это было хорошо, потому что самолет сошел с ряда погасших огней и вдруг снова покатился сравнительно ровно – левым колесом на краю полосы 34, правым – по неприметной полоске земли между огнями и канавой, которую он видел раньше справа от полосы. «Бичкрафт» продолжало трясти, но уже не так сильно, и он понял, что катится на одной шине, что на правом колесе резина изорвана в клочья посадочными огнями, по которым он проехался.

Он начинал замедлять ход, и это было самым важным, самолет наконец-то начинал понимать, что он превращается в нечто другое, в существо, вновь обитающее на земле. Диз начал было успокаиваться, но тут увидел перед собой очертания массивного «Лирджета», который летчики называли «Толстым Альбертом», опрометчиво вставшего поперек полосы, где пилот притормозил перед выруливанием на полосу 5.

Диза несло на него, он видел освещенные иллюминаторы, видел лица людей, смотревших на него с выражением идиотов из психушки, наблюдающих фокусы, а потом, не раздумывая, вывернул полностью вправо руль направления, отчего его самолет окончательно сошел с полосы и влетел в канаву, разойдясь с «Лиром» дюймах в полутора. Он слышал слабые крики, но его волновало лишь то, что сейчас цепочкой фейерверка взрывалось перед ним, в то время как его самолет пытался снова стать обитателем воздуха, бессильный это сделать с выпущенными закрылками и двигателями на реверсе, но все равно пытался; последовал конвульсивный скачок при гаснущем свете второго взрыва, а затем его понесло по рулежной дорожке, и перед ним на мгновение мелькнул терминал, углы которого освещались аварийным светом, работавшим от аккумуляторов, он увидел самолеты на стоянке – одним из них почти наверняка был «Скаймастер» Летающего в Ночи, – словно силуэты из гофрированной бумаги на фоне зловещего света оранжевого заката, сейчас скрытого расходящимися тучами.

Я перевернусь! – мысленно завопил он, и «Бичкрафт» попытался катиться; левое крыло высекло сноп искр из ближайшей к терминалу рулежной дорожки, и от него отвалился кончик, закрутившийся волчком и улетевший в кусты, где от температуры трения слегка задымилась трава.

А потом самолет остановился, и единственными звуками оставались лишь атмосферный треск по радио, шипение воды, выливающейся из разбитых бутылок на ковер пассажирского салона, и возбужденный стук сердца самого Диза. Отстегнув привязной ремень, он устремился к герметичному люку, еще не успев осознать, что жив.

Случившееся потом он помнил совершенно отчетливо, но с того момента, когда «Бичкрафт» остановился на рулежной дорожке, развернувшись хвостом к «Лиру» и накренившись набок, и до того, когда от терминала донеслись первые крики, он помнил лишь то, что полез назад, за камерой. Он не мог покинуть самолет без камеры; ближе этого «Никона» у Диза не было ничего, даже жены. Он купил его в ломбарде в Толидо в семнадцать лет и с тех пор с ним не расставался. Он докупал объективы, но корпус оставался тем же, и единственными происходившими с ним изменениями были добавлявшиеся во время работы случайные царапины и вмятины. «Никон» находился в кармане за сиденьем. Достав его оттуда и осмотрев, он убедился, что камера в порядке, повесил фотоаппарат на шею и склонился над люком.