Ночные кошмары и фантастические видения (сборник) - Кинг Стивен - Страница 30

Предмет этих размышлений хитровато взглянул куда-то вдаль, почесал щетину на подбородке, а затем снова перевел мутный взгляд на Диза.

– Насчет такси или лемазина Клэр ничего не говорил, но зато кое-что еще сказал.

– Неужто?

– Точно, – подтвердил Эзра.

Расстегнув карман замасленного комбинезона, он достал пачку «Честерфилда», прикурил сигарету и закашлялся унылым старческим кашлем. Он взглянул на Диза сквозь облачко дыма с видом придурковатого лукавства.

– Оно, может, ничего не значит, а может, и значит. Но на Клэра это точно подействовало. Наверняка, потому что обычно из старика Клэра слова лишнего не вытянешь.

– И что же он сказал?

– Не очень помню, – ответил Эзра. – Иногда, знаете ли, когда я чего-то забываю, физиономия Александра Гамильтона вроде как освежает память.

– А как насчет Эйба Линкольна? – сухо поинтересовался Диз.

Немного поразмыслив – совсем немного, – Хэннон согласился, что иногда такое удается и Линкольну, после чего лик сего джентльмена перекочевал из бумажника Диза в слегка скрюченные пальцы Эзры. Диз подумал, что портрет Джорджа Вашингтона тоже мог бы помочь, но он хотел уверенности в том, что Эзра целиком на его стороне… Кроме того, все это входит в накладные расходы.

– Выкладывайте.

– Клэр сказал, что тот парень имел такой вид, будто на маскарад собрался, – сказал Эзра.

– Да ну? И почему? – Диз подумал, что надо было все-таки остановиться на портрете Вашингтона.

– Сказал, что парень словно из картонки вышел. Смокинг, шелковый галстук и все такое прочее. – Эзра помолчал. – Клэр сказал, что на том парне даже был большой плащ. Изнутри красный, как пожарная машина, а снаружи черный, как задница у сурка. Сказал, что когда плащ у него за спиной раздувался, он был чертовски похож на крылья летучей мыши.

Перед мысленным взором Диза вдруг большими красными неоновыми буквами вспыхнуло слово, и слово это было ЕСТЬ!

Ты еще не знаешь, мой залитый джином друг, подумал Диз, но сейчас ты, возможно, сообщил то, что тебя прославит.

– Вы все насчет Клэра спрашиваете, – сказал Эзра, – но ни разу не спросили, не видел ли я чего интересного.

– А вы видели?

– Вообще-то видел.

– И что же это, дружище?

Эзра поскреб щетинистый подбородок длинными желтыми ногтями, глубокомысленно покосился на Диза своими мутными глазами и сделал еще одну затяжку.

– Снова-здорово, – сказал Диз, но извлек еще один портрет Эйба Линкольна, стараясь сохранить дружелюбие в лице и голосе. Его интуиция сейчас работала на полную катушку и подсказывала ему, что мистер Джиноголовый выжат еще не до конца. Пока по крайней мере.

– Этого, пожалуй, маловато за то, что я вам сейчас скажу, – укоризненно заметил Эзра. – Богатенькие городские парни вроде вас могут себе позволить поболее десятки.

Диз посмотрел на часы – массивный «Ролекс» с бриллиантами, отсвечивающими ему в лицо.

– Черт! – выругался он. – Поздно-то как уже! А я еще даже не поговорил с полицией Фолмута!

Не успел он подняться, как пятерка исчезла из его пальцев и присоединилась к своей подруге в кармане комбинезона Хэннона.

– Ладно, если у вас есть еще что-то, выкладывайте, – произнес Диз уже без всякого дружелюбия. – Мне надо успеть кое-куда съездить и кое с кем увидеться.

Механик подумал, поскребывая щетину и издавая запах застарелого сыра. Потом заговорил, почти нехотя:

– Видел большую кучу грязи под тем «Скаймастером». Прямо под багажным отсеком.

– И что?

– Ну и копнул башмаком.

Диз ждал. Он мог себе это позволить.

– Гнусная штука. Полно червей.

Диз ждал. Это была хорошая, полезная информация, но он надеялся, что старик еще не до конца выложился.

– И личинки, – сказал Эзра. – Личинки тоже были. Будто кто-то помер.

Ту ночь Диз провел в мотеле «Си Бриз», а на следующее утро, около восьми, уже вылетел в городок Олдертон на севере штата Нью-Йорк.

Среди всего, что Диз не понимал в перемещениях своего объекта, больше всего его озадачивало то, насколько Летающий был несуетлив. В Мэне и Мэриленде он вообще тянул время, прежде чем убивать. Единственную остановку на ночь он сделал в Олдертоне, который посетил через две недели после расправы с Клэром Боуи.

Аэропорт Лейквью в Олдертоне был еще меньше Камберлендского – одна грунтовая полоса и пункт управления с системой связи, представлявший собой всего лишь свежевыкрашенный сарайчик. Здесь не было приборов для инструментального захода на посадку, зато имелась спутниковая тарелка, чтобы ни один летающий фермер, воспользовавшийся услугами аэропорта, не пропустил «Мерфи Браун», «Колесо Фортуны» или еще что-то не менее важное.

Одно Дизу очень понравилось: грунтовая полоса Лейквью была столь же идеально гладкой, как и в Мэне. Так и привыкнуть недолго, подумал Диз, аккуратно посадив «Бичкрафт» и начав торможение. Ни тебе ударов на асфальтовых заплатках, ни выбоин, на которых опрокинуться можно… Да, к этому легко привыкнуть.

В Олдертоне никто не просил портретов президентов или друзей президентов. Все жители Олдертона – чуть меньше тысячи душ – были в шоке, и не только те, кто по совместительству, как и покойный Бак Кенделл, обслуживал аэропорт Лейквью чуть ли не из благотворительности (и явно в убыток). Да и вообще здесь не с кем было разговаривать, не было даже свидетеля уровня Эзры Хэннона. Эзра, конечно, был поддатым, подумал Диз, но уж, во всяком случае, на него хоть сослаться можно.

– Должно быть, могучий был мужчина, – сказал один совместитель Дизу. – Старик Бак весил фунтов двести двадцать, и в основном был спокойным, но уж если ты его все-таки достанешь, пеняй на себя. Я видел, как он уложил одного парня на ярмарке, что проходила в Пикипси пару лет назад. Такие бои, конечно, незаконны, но Баку не хватало деньжат на выплату за его «пайпер», и он уложил того ярмарочного боксера. Получил две сотни долларов и отнес их в кредитную компанию, кажется, дня за два до того, как они прислали людей забирать его машину.

Совместитель покачал головой с искренне расстроенным видом, и Диз пожалел, что не вынул камеру. Читателям «Взгляда изнутри» страшно нравятся такие длинные, морщинистые, скорбные лица. Диз мысленно пометил выяснить, не было ли у покойного Бака Кенделла собаки. Еще читателям «Взгляда изнутри» страшно нравятся снимки собак покойников. Пристраиваешь собачку на крыльцо дома убитого и делаешь подпись «НАЧИНАЕТСЯ ДОЛГОЕ ОЖИДАНИЕ БАФФИ» или что-то в этом роде.

– Очень жаль, – сочувственно заметил Диз.

Совместитель со вздохом кивнул:

– Должно быть, тот парень напал на него сзади. Иначе не представляю.

Диз не знал, с какой стороны напали на Бака Кенделла, но знал, что на этот раз горло жертвы не было вырвано. На этот раз были дырки, дырки, через которые «Дуайт Ренфилд» предположительно высосал кровь жертвы. Кроме того, как следовало из заключения медэкспертизы, отверстия находились на противоположных сторонах шеи: одно – на яремной вене, а второе – на каротидной артерии. Это были не скромные следы от укусов эпохи Белы Лугоши и не более кровавые отметины картин Кристофера Ли. В отчете о вскрытии данные приводились в сантиметрах, но Диз достаточно легко переводил их в дюймы, а у Моррисона в распоряжении есть неутомимая Либби Грэннит, способная объяснить то, что лишь частично показывал сухой язык отчета: или убийца обладал зубами таких же размеров, как любимый читателями «Взгляда» снежный человек, или проделывал дырки в шее Кенделла куда более прозаическим способом – с помощью молотка и гвоздей.

«НЕСУЩИЙ СМЕРТЬ ЛЕТАЮЩИЙ В НОЧИ ПРОТЫКАЕТ ЖЕРТВЫ И ВЫПИВАЕТ ИХ КРОВЬ», – в один и тот же день подумали два человека в разных местах. Неплохо.

Летающий в Ночи запросил разрешение на посадку в аэропорту Лейквью вскоре после половины одиннадцатого вечером 23 июля. Кенделл дал разрешение и отметил хвостовой номер, уже хорошо знакомый Дизу: Н101БЛ. Пилота он внес под именем «Дуайт Ренфилд», а «тип и модель самолета» обозначил как «Сессна-Скаймастер-337». Никакого упоминания о красной полосе и, конечно, никакого упоминания о развевающемся плаще, красном, как пожарная машина, изнутри и черном, как задница у сурка, снаружи, но Диз все равно не сомневался ни в том, ни в другом.