Сила, которая защищает - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 39

Рядом с Триоком стоял Йорквин, в его глазах пылало безумие. Это зрелище ошеломило Триока. Обледеневшая одежда Йорквина была распахнута, обнажив местами голое тело, с которого лоскутами свисала обмороженная кожа. На лице и руках зияли раны, но не было крови. На руках он держал Квайррел. Ее голова жалко болталась на сломанной шее.

Увидев Йорквина, Вольный Ученик отпрянул, точно его ударили, отшатнулся и попятился к стене, раскрыв рот в безмолвном крике. Духи тут же попрятались, издавая пронзительные, тревожные звуки.

– Йорквин… – Какое-то странное несоответствие, которое ощущалось в этом человеке, лишило Триока дара речи. – Йорквин?

Йорквин вызывающе рассмеялся, насмешливо и глумливо.

С жестоким удовольствием он швырнул тело Квайррел на пол и перешагнул через него.

– Вот мы и встретились наконец, – прохрипел он, обращаясь к Триоку. – Ради этой встречи мне пришлось немало потрудиться. Полагаю, мне удастся заставить тебя заплатить за мои труды.

– Йорквин? – Триок наконец понял, что по всем законам природы человек этот должен быть уже мертв; того, что с ним сделала буря, не мог бы пережить никто. Но чья-то сила оживила его, чья-то жестокая власть, наслаждаясь смертью, заставила его двигаться. Это было похоже на ночной кошмар.

Вольный Ученик, быстро оправившись, бросился вперед. Держа ломиллиалор перед собой, точно оружие, он хрипло закричал:

– Опустошитель торайя! Губитель деревьев! Я узнал тебя. Меленкурион абафа! Уходи отсюда! Твое присутствие оскверняет землю.

Йорквин вздрогнул, услышав слова могущественного заклинания, но не отступил.

– Лучше иметь мертвое тело, как у меня, чем никудышную голову, как твоя, – самодовольно ухмыльнулся он. – Я не уйду, не отведав твоей крови, ты, бестолковый Ученик. Тебе, похоже, очень хочется поскорее расстаться с жизнью. Ну что же, сейчас ты отдашь ее мне.

Вольный Ученик не дрогнул.

– Ты не получишь ничего, кроме испытания истиной ломиллиалора. Даже ты боишься этого, торайя-Опустошитель. Высокое Дерево выжжет твое сердце или то, что у тебя вместо него.

– Глупец! – засмеялся Опустошитель. – Ты прожил на свете слишком долго и забыл, в чьих руках сила.

Он стал медленно приближаться к людям.

Триок наконец сумел разорвать цепи охватившего его ужаса. Коротко вскрикнув, он выхватил меч и бросился на Опустошителя. Тот швырнул его головой об стену и подошел вплотную к Вольному Ученику.

Кровь бросилась Триоку в голову, острая боль пронзила грудь. Собрав все силы, он пошатываясь встал на ноги. Торайя и Вольный Ученик сражались. Опустошитель пытался вырвать у старика Высокое Дерево. Вдруг красно-зеленая молния, от одного вида которой Триоку стало плохо, ударила Ученика в грудь. Проваливаясь во тьму, Триок увидел, как Опустошитель склонился над своей жертвой.

Когда Томас Кавенант вместе с Мореходом и Леной, дочерью Этиаран, покидал подкаменье, валил такой снег, что ничего не было видно. Но теперь он знал, что делать – ярость, скопившаяся в душе, обратилась против одного человека. Он нетерпеливо шагал на север по заснеженной дороге, как будто его больше не беспокоили ни все еще незаживший лоб, ни израненные губы, ни промокшие и мерзнущие ноги, ни усталость. Точно фанатик, он упрямо шел навстречу ветру, наклонившись вперед и не обращая внимания ни на что.

Уже очень давно душа его не была спокойна. Снежинки вились вокруг, точно крошечные иголки злобы Лорда Фоула, жаждущие поглотить тепло, поддерживающее его жизнь. И Лена своим присутствием угнетала его. Мать его дочери горделиво вышагивала рядом, точно это была для нее высокая честь. В довершение всего, не успели они еще пройти и полпути до входа в долину, как колени его задрожали, а дыхание прерывисто вырывалось из опухших губ. Уже сейчас ему требовался отдых.

Мореход и Лена озабоченно поглядывали на него, однако в своем теперешнем настроении он не хотел принимать их помощь. Он был слишком зол, да ведь и не ребенок же он, в конце концов? Уловив во взгляде Морехода безмолвное предложение помощи, он с кривой улыбкой покачал головой.

Великан, похоже, и сам был не в лучшем состоянии – раны все еще причиняли ему боль. Наклонившись к Кавенанту, он тихо сказал:

– Друг мой, ты знаешь дорогу к Яслям Фоула?

– Я полагал, что ее знаешь ты.

– Я-то знаю… Я забыл о многом, только не эту дорогу. Но ты… Если мы будем вынуждены разделиться…

– Я все равно не доберусь туда, если мы вынуждены будем разделиться, – мрачно проворчал Кавенант.

– Разделиться? Почему мы должны разделиться? – взволнованно вмешалась Лена, не дав Мореходу сказать ни слова. – Не говори так. Великан. Нам нельзя разделяться. Я сохранила… Я ни за что не расстанусь с ним. Ты стар, Великан. Ты не помнишь, что значит отдать свою жизнь за того, кого любишь, иначе не говорил бы о том, что мы можем разделиться.

Ее слова причинили Мореходу боль.

– Старый, да… – Все же спустя некоторое время он заставил себя улыбнуться:

– А ты всегда была слишком молода для меня, прекрасная Лена.

Кавенант нахмурился. “Пощадите меня, – внутренне простонал он. – Пощадите меня”. Он двинулся вперед, но почти сразу же споткнулся. Лена и Мореход подхватили его с обеих сторон. Он посмотрел сперва на него, потом на нее.

– Ягоды жизни. Мне нужна алианта.

Мореход кивнул и тут же пошел куда-то в сторону, словно инстинкт точно подсказывал ему, где поблизости можно найти алианту. Лена осталась с Кавенантом, поддерживая его под руку. Капюшон был откинут, и седые волосы влажно поблескивали от снега. Не отрываясь, она смотрела Кавенанту в лицо – с таким выражением, точно никак не могла наглядеться.

Не вынеся ее взгляда, он осторожно высвободил свою руку и сказал:

– Если я хочу выжить, мне нужно научиться самому держаться на ногах.

– Почему? – удивилась она – Все стараются помочь тебе, но никто не хочет этого так сильно, как я. Ты так долго был одинок и так настрадался “Потому что одиночество – это все, что у меня есть”, – хотелось ответить ему, но он не решился произнести это вслух Он чувствовал, с какой страстью она тянется к нему, и это ужасало его.

Не получив ответа, она на мгновение отвела взгляд, но тут же снова посмотрела на него так, словно ей пришла в голову замечательная мысль.

– Вызови ранихинов” – сказала она.

– Ранихинов?

– Они послушаются тебя. Ты приказал – и они приходили ко мне В последний раз они приходили чуть больше месяца назад Каждый год они приходят ко мне – Она запнулась, боязливо оглядываясь. – Весной, да – Ее голос звучал так тихо, что Кавенант едва его слышал – В этом году зима никак не кончается, и мое сердце заледенело Страна забыла, что такое весна., забыла Солнечный свет покинул нас. Я боялась.., боялась, что ранихины никогда не придут.., что все мои мечты были такими глупыми и.., что они не сбудутся. Но жеребец пришел, – после минутного молчания продолжала она. – Замерзший пот покрывал его шкуру, с морды свисали сосульки. Его дыхание превращалось в пар Он пригласил меня прокатиться, но я поблагодарила его от всего сердца и отослала домой. Как я могла прокатиться? Он пробудил столько воспоминаний…

Она больше не смотрела Кавенанту в лицо, а потом и вовсе замолчала, словно забыв, что хотела сказать. Но когда она снова подняла голову, он увидел, что ее морщинистое лицо было залито слезами – О мой дорогой! – нежно сказала она. – Ты слаб и болен. Вызови ранихинов и поезжай – ты это заслужил.

– Нет, Лена. – Он не смел обращаться к ранихинам за помощью. Протянув руку, он неуклюже коснулся ее мокрой от слез щеки, но онемевшие пальцы ничего не почувствовали. – Я плохо поступил с ними. Я много с кем плохо поступил.

– Плохо? – Казалось, она была очень удивлена. – Ты – Томас Кавенант Неверящий? Как можешь ты плохо поступить?

"Значит, любой мой поступок, любое преступление могут быть оправданы?” – подумал он. Ярость, едва угасшая в его душе, вспыхнула с новой силой.