Записки из тайника - Пеньковский Олег Владимирович - Страница 43

Воинственными выступлениями Хрущева народ не доволен. Об этом говорится в открцтую. Времена Берии прошли, и теперь каждый может более свободно выражать свое мнение.

С другой стороны, мир должен быть благодарен Хрущеву за его воинственные высказывания. Кеннеди, Макмиллан и де Голль вынуждены удваивать или даже утраивать свои военные бюджеты и тратить огромные средства на оборону. Будь жив Сталин, он бы на месте Хрущева так открыто не высказывался, а преступные замыслы свои держал бы в секрете. Но у этого Хрущева что на уме, то и на языке. Он сам же вынуждает Запад укреплять оборону и накапливать военный потенциал.

Генералы в Генеральном штабе не любят Хрущева. Они говорят, что он только вредит стране. Он слишком много болтает об успехах СССР в военной области, надеясь тем самым запугать Запад, но на Западе такие штучки не срабатывают — там тоже идет подготовка к войне. А что им делать в такой ситуации?

Хрущев не считается с тем фактом, что наша армия к ведению глобальной войны просто не готова. Варенцов говорит, что мы не можем всерьез говорить о нашей боевой готовности, так что сложившаяся ситуация в действительности весьма уязвима. Конечно же многое делается для того, чтобы понизить степень риска, — в армии проводятся учения, совершенствуется оружие и т. п. Члены Центрального Комитета КПСС, правительства, а также маршалы и генералы много времени уделяют работе в армии. Они регулярно выезжают с инспекторскими проверками в воинские части, поднимают боевой дух солдат и офицеров, помогают исправлять недостатки, словом, делается все для приведения армии в состояние полной боевой готовности.

Сотни генералов присутствовали на военных маневрах, состоявшихся в Одесском военном округе. Практически Генеральный штаб в полном составе. Во время берлинского кризиса все члены Центрального Комитета устремились на заводы и фабрики, работавшие главным образом на оборону. Москва буквально опустела партийные чиновники и члены правительства по указанию Хрущева разъехались по отдаленным городам страны. Чураеву также пришлось на время уехать в провинцию. На встречах с народом посланники Москвы призывали рабочих работать лучше и увеличить выпуск продукции. Впрочем, нечто подобное происходит не только во время кризисных ситуаций, а практически все время. Особенно это было заметно, когда из-за Берлина международная обстановка накалилась до предела.

Генеральный штаб дни и ночи разрабатывает различные варианты плана нападения. Все намеченные к уничтожению пункты наносятся на оперативные карты, включая те объекты, по которым будет нанесен внезапный ракетный удар. Правда, делается это в засекреченной манере — ракетами планируется поразить не конкретные государства, а так называемого «вероятного противника». Но все это — сущий обман. Опасно и рискованно открыто называть какую-либо страну своим врагом. Но в то же время всем известно, что наш «вероятный противник» — не кто иной, как Соединенные Штаты Америки. (В военных документах и материалах ГРУ американцы часто значатся под шифром «вероятного противника», тогда как в кругах КГБ и Центрального Комитета КПСС США называют «главным противником». Последнее название скорее всего говорит об истинных чувствах, которые сотрудники КГБ и наши партийные лидеры испытывают по отношению к американцам.) Охотно верю Варенцову и Чураеву, по словам которых Хрущев бросил такую фразу: «Я на них обрушу град наших ракет». Под «ними» подразумевались Соединенные Штаты Америки.

Однако Хрущев не хочет мировой войны, потому что знает, что ему ее не выиграть, но тем не менее пытается извлечь выгоду из локальных конфликтов. Он полагает, что, если ему удастся одержать над США, Великобританией и, в какой-то степени, над Францией верх в каком-нибудь конфликте, таком, как, например, берлинский, то в своих устремлениях можно пойти и дальше. Он считает, что страны Запада перессорятся между собой, и военный блок НАТО распадется. В последнее время даже Генеральный штаб начал поддерживать хрущевскую концепцию «молниеносного удара», которую исповедовал Гитлер. В Генеральном штабе считают, раз уж невозможно одним махом поразить все цели, то можно, по крайней мере, сначала ударить по США и Англии. Это, по их общему мнению, должно вызвать раскол в НАТО и, таким образом, не развязывая глобальной войны, одержать над Западом победу.

Лидеры всех западных стран должны собраться на международную встречу, не приглашая на нее Хрущева, и в конфиденциальной обстановке решить, что им делать. Важно, чтобы они заняли согласованную жесткую позицию в отношении Советского Союза. Хрущев с удовольствием приехал бы на такую встречу, чтобы поднять свой международный авторитет и престиж СССР. Он, выступая с пропагандистскими призывами принять курс на разоружение и мирное сосуществование, вновь попытался бы направить ход встречи в нужное ему русло.

В случае с Берлином Запад одержал маленькую победу, и Хрущев уже начал задумываться о новых переговорах. Однако это мы уже проходили. В разрешении берлинского кризиса западные лидеры действовали мудро. С Хрущевым и в будущем нужно поступать только так. Безусловно, на разного рода встречах он станет произносить длинные речи о мирном сосуществовании разных политических систем и о всеобщем разоружении. Возможно, для того, чтобы ему поверили, он даже понизит тон своего голоса. Но тем не менее Хрущев всегда будет держать камень за пазухой, а порох сухим.

Я не перестаю удивляться, почему Запад так верит Хрущеву. Обсуждая между собой эту тему, мы, сотрудники Главного разведывательного управления, не можем удержаться от смеха: «Ну какие же на Западе дураки! Они снова нам поверили!» Конечно, Запад должен идти на переговоры с Хрущевым, но при этом придерживаться в отношении его жесткой линии и ни на шаг от нее не отступать. Пусть он поймет, что его политике нагнетания военного психоза пришел конец. Запад не должен идти ни на какие уступки ему. Он только выигрывает время, чтобы продлить свое правление. Если дать ему хоть малейшее послабление, он будет кричать о своем всесилии на весь мир: «Смотрите, какой я всемогущий!» и т. п.

Говорят, что Гротеволь, который часто болеет, высказался против подписания договора по Германии. Ульбрихт, не пользующийся у немцев авторитетом, твердо выступает за подписание такого соглашения. По моему мнению, Хрущев всерьез рассматривает вопрос о заключении мирного договора с Германской Демократической Республикой, но изыскивает наилучший вариант, который бы на первый взгляд показался вполне приемлемым для Запада. В результате подписания такого договора выиграет только Хрущев, а если оно не состоится, то в конце переговоров он обвинит в этом Запад.

С Берлином у Хрущева большие затруднения, главным образом из-за того, что у Запада по этому вопросу позиция твердая, а он хотел бы придерживаться жесткой политики и бряцать оружием. Однако наша страна испытывает острейший дефицит буквально во всем и постоянно сталкивается со многими трудностями. Для того чтобы и дальше пугать Запад, Хрущеву эти проблемы необходимо решить. Если он почувствует, что Запад по всем вопросам занимает твердую линию, то непременно утихомирится.

Категорические заявления Кеннеди, Макмиллана, де Голля, Аденауэра и Штрауса по поводу Берлина вызвали у Хрущева ту же реакцию, что и в 1961 году, — они ему не понравились. Он никак не ожидал, что западные державы займут столь твердую позицию. Советское правительство и сам Хрущев рассчитывали, что западные страны по обыкновению будут рассуждать так: «Давайте немного подождем. У Советов огромное количество ракет, а у нас по вопросу о Германии нет достаточных оснований для решительных действий». Хрущев и его ближайшее окружение полагали, что развитие ситуации пойдет по их сценарию. Однако на этот раз ничего подобного не произошло — западные державы поступили исключительно мудро.

В 1961 году Советское правительство было неприятно удивлено заявлением Кеннеди об увеличении военного бюджета США на три миллиарда долларов. Молодец, американский президент! Дал Хрущеву по зубам! Советское командование убеждено, что западные державы располагают еще и секретными военными фондами (Советская-то Армия всегда такие фонды имела). Получается, что американцы потратят на вооружение не на три миллиарда долларов больше, а на шесть или даже на девять.