Записки из тайника - Пеньковский Олег Владимирович - Страница 32

По мысли советского человека, любой иностранец, приезжающий в их страну, каким-то образом непременно должен быть связан с западной разведкой. Пеньковский, как продукт советского воспитания, придерживался точно того же мнения.

В тому времени он окончательно дозрел до готовности работать на Запад. Неуверенность в прочности своего положения в Главном разведывательном управлении явилась тем катализатором, который ускорил принятие такого решения. Кроме того, его все больше начинала пугать авантюрная политика, которую в то время проводила советская власть. Кроме этого, Пеньковский продолжал мечтать о свободной жизни на Западе, которую он успел вкусить за год своего пребывания в Турции. Он позже писал: «Задолго до этого момента я начал ощущать отвращение к самому себе, не говоря уже о наших «любимых» вождях и руководителях. Я уже тогда чувствовал, что должен найти хоть какое-то оправдание своему существованию, которое помогло бы мне испытать внутреннее облегчение». В нем говорил человек, пытавшийся отыскать свои новые корни, солдат, стремящийся встать под новые знамена.

Не последнюю роль в стремлении Пеньковского переметнуться на Запад сыграло и то обстоятельство, что начальству наконец-то стало известно, что его отец был офицером Белой армии. Двадцать три года его нелегкой службы в советской разведке могли пойти прахом из-за другого человека, пусть и ближайшего родственника, который в 1918 году принял решение бороться против большевиков. Почему, мог бы спросить себя Пеньковский, который втайне гордился своим отцом, об этом факте моей биографии вездесущий КГБ мог узнать только сейчас? С годами он все больше и больше убеждался в том, что отец его в том далеком восемнадцатом году сделал правильный выбор.

Встретившись с Винном в номере московской гостиницы «Националь», где тот остановился, Пеньковский заверил англичанина, что состав советской делегации для отлета в Великобританию уже сформирован. Как и прежде, он, обсуждая с ним программу предстоящего визита, много рассказывал о себе. Винн быстро заметил в поведении своего собеседника некоторую нервозность. Когда они прохаживались по улицам, где никто не мог их подслушать, Пеньковский стал говорить англичанину о тяжелой жизни в Советском Союзе. Он с усмешкой отозвался о тех причинах, которыми советское руководство объясняло возникший в стране дефицит, и отпустил в адрес режима несколько довольно критических замечаний. Из его слов следовало, что жизнь простого советского гражданина никак нельзя было назвать счастливой.

Когда Винн наконец ознакомился со списком участников советской делегации, он испытал разочарование. Он возражал против включения в ее состав профессоров и технических экспертов, которые никак не подходили для ведения торговых переговоров. Руководство английских компаний ожидало, что к ним приедут люди, от которых зависит заключение крупных контрактов. Теперь Винну стало ясно, что русские заинтересованы в получении технической информации, а не в закупке английских товаров.

Пеньковский признал возражения Винна обоснованными, но принялся умолять того, чтобы поездка этой делегации в Англию все же состоялась. «Прошу тебя. Грев, не противься, — сказал он. — Мне просто необходимо съездить в Англию. Если же ты заупрямишься, то я уже никогда не попаду в Лондон. Дело в том, что главой этой делегации назначен я».

После этого Пеньковский в открытую поделился с ним своими страхами за будущее советского народа. Он сказал, что ситуация в СССР сложилась невыносимая, что руководство его страны ведет опасную внешнюю политику, которая может привести к мировой катастрофе. Пеньковский добавил при этом, что располагает некоторыми фактами, подтверждающими только что им сказанное, и что он просто обязан передать их «заинтересованной стороне» на Западе. Кроме того, он должен лично встретиться с соответствующими лицами и рассказать им о том, что творится у него на родине.

Винн знал, что советские спецслужбы не гнушаются различного рода провокациями и подсылают к иностранцам тайных агентов, которые говорят им о своем якобы несогласии с действиями собственного правительства. Однако проницательный англичанин понял, что его собеседник искренен с ним. Он никогда еще не встречал человека подобного Пеньковскому. Винн не только поверил ему, но и понял, какую ценную услугу мог тот оказать западным разведслужбам. Посетив многие страны Восточной Европы, он хорошо представлял себе, о чем собирался поведать Западу Пеньковский.

Поэтому Винн не стал возражать против состава делегации, предложенного советской стороной. Таким образом, он обеспечил Пеньковскому возможность отправиться в Лондон и выйти на контакт с «заинтересованной стороной». 12 апреля 1961 года перед самым отлетом на родину Винн получил от Пеньковского запечатанный конверт в двойной упаковке, в котором находилось письмо, адресованное британской разведслужбе. Пеньковский также сообщил ему, что планирует прилететь в Лондон приблизительно через неделю.

Это свидетельствовало о том, что в ГРУ Пеньковский, несмотря на порочащий факт в его биографии, пользуется доверием — его не только выпускали в Англию, но и назначили главой советской делегации. В качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по науке и технике Пеньковский должен был возглавить большую группу советских технических специалистов и торговых экспертов, которым предстояло встречаться с руководством британских фирм и обсуждать возможности заключения торговых соглашений и двухстороннего технического сотрудничества. Главной же задачей его, полковника Главного разведывательного управления, являлось следующее: оценка возможностей для промышленного и технического шпионажа, установление с этой целью контактов с сотрудниками английских фирм, а также наблюдение за членами советской делегации. В Лондоне поездку делегации курировала контора Анатолия Павлова, который являлся консулом советского посольства в Лондоне, представителем ГККНР и одновременно полковником ГРУ, занимавшим пост заместителя резидента Разведуправления в Великобритании. Таким образом, можно было с полной уверенностью сказать, что члены советской делегации, а также фирмы, которые они посещали, находились под пристальным вниманием советской разведки.

Пребывание Пеньковского в Лондоне длилось до 6 мая. Все эти шестнадцать дней он, будучи един в трех лицах, был занят до предела. Члены советской делегации по традиции относились к нему с большим почтением, как к лицу, отмеченному доверием государства и партийного руководства. Несомненно, в лондонской резидентуре его воспринимали как разведчика в высоком офицерском звании и с не менее высокими связями. Естественно, что никто из его советских коллег и не подозревал о его намерении перейти на сторону иностранной разведки. Находясь в Лондоне, Пеньковский продолжал встречаться с представителями западных разведслужб, и происходило это только по ночам. На этих встречах разрабатывались планы его дальнейшей деятельности в Москве. Все это время Винн служил связующим звеном между советскими специалистами и представителями английских фирм.

Пеньковский успешно сочетал функции руководителя делегации с миссией завербованного агента. Пропустив несколько встреч делегации со своими английскими партнерами — делегация посетила заводы, расположенные за пределами Лондона, — Пеньковский обратился к советскому послу с ходатайством о продлении срока пребывания делегации в Англии на четыре дня. Эту просьбу он мотивировал тем, что членам его делегации было бы полезно посетить Британскую промышленную ярмарку, которая должна была вскоре открыться в Лондоне. Разрешение было получено, и Пеньковский смог еще дважды встретиться с теми четырьмя представителями иностранных спецслужб. На состоявшемся в 1963 году суде он назвал их: «Представителей разведки Великобритании звали Грилл и Майлз, а американцы называли друг друга по именам: Александр и Ослаф». Для большей безопасности и удобства все их встречи проходили в гостинице «Маунт Ройал», где размещались все члены советской делегации.