Две стороны. Грань правосудия (СИ) - Верхова Екатерина Сергеевна - Страница 36

Миновав зарешеченные камеры, мы подошли к широкой железной двери. Оттянув окошко, я заглянула внутрь. Биран. Сидел, опираясь на вонючую стену.

Дрожащими руками вставила в скважину один из ключей. Не подошел. Следом второй. Третий. Четвертый. Я бы продолжила, если бы Леннарт Арне не забрал связку и не открыл тяжелую дверь с первого раза.

Когда я вошла, Биран уже стоял на ногах. Увидев меня, сделал шаг назад и вновь сел. Внутри что-то оборвалось. В глазах напарника застыло деланное равнодушие, губы сжались в упрямую нитку. Нет, не меня он хотел тут увидеть.

— Биран, — мой голос прозвучал глухо. Я боялась задать вопрос. Боялась услышать ответ. — Эта газета… и правда твоих рук дело?

Биран метнул долгий затравленный взгляд мне за спину. И после ответил:

— Да. Мое.

— То есть ты… — внутри оборвалась последняя струна веры в напарника, — ты… вставлял палки в колеса всему отделу, поливал меня грязью и сливал важную информацию?

— Да, — уже тверже ответил напарник, все еще не отрываясь смотря мне за спину.

Я обернулась. Лорд Арне оперся на стену возле прикрытой двери с застывшей на лице маской безразличия.

— Но… ради чего? — голос сорвался. Я из последних сил сдерживала комок в горле, рискующий растечься по щекам непрошенными слезами.

В камере повисла тишина. Биран опустил глаза вниз.

— Понятно, — пробормотала я, хотя мне ни дладжа было не понятно.

Резко развернувшись, вышла из камеры.

Видеть Бирана таким мне не хотелось. Вера в нашу дружбу, дружбу, построенную на предательстве, сломалась в один момент. Я всегда доверяла ему, рассчитывала на понимание и поддержку, а он… Он играл в одну лишь ему известную игру. Преследовал иные цели. Неважно какие — он не захотел довериться, он врал, он предал.

Я не помню, как оказалась на улице. Но едва прохладный ветер коснулся моего лица, из глаз хлынули слезы. Стремительные, резкие, но недолгие. Когда лорд Арне вышел из отдела стражи, я уже успокоилась.

Не время развешивать нюни. Особенно, из-за предателя. Бездумная трата времени, когда в руках тугой клубок преступлений, которые надо распутывать.

— Не грусти, — сказала Алиса. — Рано или поздно все станет понятно,

все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему,

как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно,

потому что все будет правильно.

(с) Льюис Кэрролл «Алиса в Стране чудес»

Тик-так. Тик-так.

Монолог часов ручной работы бил по мозгам.

Тик-так. Тик-так.

Вечно мне приносят всякую дрянь! Ладно бы, что-то интересное, так нет же — обычная кража со взломом! Даже преступник обнаружен и уже под чутким надзором магконвоя следует в места не столь отдаленные.

Тик-таааак…

Часы словно издевались. Знали, что именно из-за них мне предстоит заполнять кипу свитков, везти их в королевский архив (конечно, ведь вещь создана не магически!) и, что самое важное, тратить на это все время. И это тогда, когда перед глазами постепенно вырисовывается примерная схема всего, что произошло в последние дни. Что-то неуловимое, в народе зовущееся интуицией, подсказывало, что часть дел связана не только косвенно, но и напрямую.

Несколько столбцов, с десяток имен и ответвлений — осталось только найти связующую нить.

Тик. Тик. Тааак!

Бросила недовольный взгляд на деревянный куб со стрелками. Те сложились в ехидные двадцать пять минут восьмого. Протяжно вздохнула. Леон, тут как тут, пошевелил листьями. Весь день он усиленно делал вид, что самый обыкновенный спатифиллум — боялся попасть под горячую руку — и вот теперь пытался о чем-то аккуратно сообщить, тыкая бутонами в сторону Жоржа Жоржастика. Бросила взгляд на стол бывшего напарника.

Жорж, пригорюнившись, облокотился на кипу бумаг. Часть земли рассыпалась вокруг неровными сухими кучками. Он не дразнился, не посматривал с любопытством — вообще не шевелился. Еще вчера яркие желтые колючки потускнели, часть из них свалилась в горшок.

Сердце предательски сжалось.

С грохотом отодвинув стул, я подошла к засыхающему кактусу.

— Ну и чего это ты выпендриваешься, я поливала тебя с утра! — дрогнувшим голосом начала я.

Жорж равнодушно дернул одним из отростков.

Взяла со стола Бирана пипетку и синий флакончик — витамины. Набрала пару капель и сбрызнула бутоны — ноль внимания. Раньше Жорж чуть ли не каждую колючку подставлял для орошения.

— Вот мне еще только депрессивного кактуса не хватало! — едко прошипела я, стараясь совладать с эмоциями.

Леон осуждающе помахал листьями, разве что вокруг самого крупного бутона ими не поводил — мол, хозяйка, ты что, совсем ку-ку, не видишь, Жоржу по-настоящему грустно!

Я поморщилась. Зацепилась взглядом за край своего стола — долорийский горький, так любимый Элександом.

— А шоколад? Шоколад хочешь? — я схватилась за него, как за путеводную звезду.

Жорж и отростком не повел. Бросила лакомство в угол и растерянно посмотрела на Леона. Тот пожал лепестками — разбирайся сама.

— Жорж, — тихо позвала я его, приземлившись на колени перед столом. Мне показалось, что если кактус будет видеть мое лицо, ему будет легче. Дожила, Кира! Перед суккулетом ниц падаешь!

Колючее недоразумение неуверенно повело стебельком.

— Жорж, хочешь ты того или нет, но пока Биран решает свои проблемы, о тебе заботиться буду я, — голос снова дрогнул. — Я знаю, мы с тобой не очень ладили, но… я не дам тебя в обиду. Честно.

Еще одно неловкое движение. Я почувствовала себя увереннее.

— Я знаю, что ты переживаешь за него. Но… это же… Биран — сглотнула вязкую слюну, добавила в голос твердости. — Ты же сам знаешь, он со всем справится! Считай, что он просто уехал в отпуск.

Скосила взгляд на Леона, тот кивал всеми пятью бутонами — все верно, хозяйка, продолжай в том же духе.

— И… и разве Биран обрадуется, когда увидит тебя в таком состоянии? Ну, когда вернется. Ты же знаешь, как трепетно он относится к твоему здоровью.

Еще одно движение — уже более осмысленное. Жорж Жоржастик приподнялся, на стол упало еще пара колючек. Он дернулся так, словно шмыгнул носом, совсем по- человечески.

— И вообще, — добавила в голос чуть смеха и пальцем потрогала один из отростков суккулента, — лысые кактусы не вселяют ужаса!

Еще раз хихикнула, и уже увереннее поводила по Жоржу пальцем. Мне хотелось окружить его нежностью и заботой, но я понимала, что это лишь сломает живое и очень чувствительное растение. За всей напыщенностью и ершистостью нетерпимого к окружающим кактуса скрывался мягкий и трепетный Жорж, всем своим зеленым сердцем переживающий за хозяина. За существо, которое всегда было рядом и заботилось.

— И вообще, — обхватила руками горшок, — постой-ка ты тут.

Жорж с непониманием наблюдал за перемещением с одного рабочего стола на другой, прямиком к Леону. Я не знала, как объяснить Жоржу, что стол в скором времени будут осматривать другие следователи, вознамерившиеся найти улики, подтверждающие причастность Бирана и к другим делам. Конечно, теперь всем хочется сбросить на моего бывшего напарника все висяки… А ведь еще пару дней назад приходили за помощью и советами. Тьфу!

— Как придешь в норму, верну на место, — пояснила я. — А пока за тобой Леон приглядит.

Жорж с сомнением покосился на спатифиллум, гордо раскинувший лепестки, всем своим видом спрашивая — и это он будет за мной присматривать?!

— С него колючки не сыпятся, — я показала кактусу язык, в душе лелея надежду, что эта слишком уж своенравная зелень не поубивают друг друга.

Тик-так. Тик-так.

Вздрогнула. Опять этот сбоящий механизм. Но ведь если магически отладить стрелки, то они будут работать еще хоть сотню лет, так нет же — сразу потеряют в цене. Я никогда не понимала, почему то, что менее удобно — стоит больше. Как, впрочем, и то, почему обществом так высоко ценятся ручные творения. Да даже за второй копией среди аристократов велась такая гонка, что враждовали целые семьи. Куда как удобнее, как по мне, отлаженный магией механизм, работающий столько, на сколько хватит энергетического заряда.