Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka" - Страница 39

Королевством фактически управлял первый министр. Человек довольно интересный и даже странный. Что можно сказать об этом первом министре? Пожалуй, то, что человек это был уже не молодой, но ещё и не старый, на вид ему вряд ли можно было дать больше сорока, но было прекрасно известно, что уже тридцать пять лет как он приступил к своей должности. Волосы у него казались тёмно-серыми из-за прослеживающейся седины, которая, однако, ещё не покрыла всю его голову. Так же имел он пронзительно-ясные серые глаза, которые видели и запоминали всё, что возможно было увидеть и запомнить.

Когда он пришёл на свой пост? Дата была хорошо известна: пятый день рождения единственной дочери предыдущего короля, Генриха Шестого, — Кассандры, сестры нынешнего короля. Это было прекрасное время, которое редко выпадает государству и народу — двум понятиям, которые должны быть неразделимыми, но являются вполне самостоятельными.

Сколько лет ему было тогда? Вряд ли больше тридцати. Тогда он был ещё очень молод и вступил в должность только благодаря помощи подруги своей сестры, возраста которой также никто не мог дать, так же, как не было известно и то, старше она была его или моложе, Джулии Траонт, герцогини, которая жила в сказочном и приходилась сводной старшей сестрой тому королю, которой он был обязан и так. Как именно? Никто не знал.

Так же про него было известно, что человек это был, в общем, добрый, хоть и суровый. Он прекрасно справлялся с обязанностями, добросовестно выполнял свою работу.

Женщины его обожали, он их тоже, что, впрочем, не помешало ему остаться холостяком. Он прекрасно находил время для всевозможных развлечений, даже решая самые сложные государственные задачи.

Его вряд ли кто мог застать за требованием или присвоением какой-либо суммы денег, которую он не имел право брать. Он также никогда не пытался дать кому-либо взятку, что в его положении вряд ли было бы оправданным.

Это был тот человек, который является почвой для слухов и сплетен, но сам подобными вещами заниматься не любит.

Это был человек, к которому обращались за помощью в особо трудных ситуациях, но… Для того, чтобы попасть к нему на приём, нужна была всего лишь одна вещь — его подпись на каком-либо документе. А свои автографы ставить он не любил.

Так же было известно, что именно он нанял на работу семь лет назад некого Георга Хоффмана, амбициозного и умного человека, даже юношу, лет восемнадцати-двадцати, которому через некоторое время был присвоен титул графа. Это был единственный человек, которого молодой шпион уважал. Почему именно?

Никто не видел, чтобы первый министр хоть раз в жизни поднял на кого-то голос или, упаси Господи, руку. Он всегда держал перед всеми репутацию абсолютно спокойного и невозмутимого человека. Вёл себя он всегда спокойно, даже нарочито спокойно, всегда был аккуратно и по моде одет, гладко выбрит, безукоризненно причёсан. Вполне возможно, что все эти качества истекали из гордыни герцога.

Был начитан, никто не помнил случая, чтобы он не мог поддержать разговор, если речь шла о литературе, или не мог возразить в ответ на какое-то оскорбление так, чтобы избежать скандала. Казалось, политик следил и знал все возможные книги, что уже стали классикой, и те, которые только начали печатать.

Он сумел превратить захудалое королевство в сильную военную державу, с которой считалась даже Лунная империя.

Имя его упоминалось редко. А если и упоминалось, было часто различным: кто-то называл его Ибрагимом, кто-то — Абрахамом, кто-то — Гаем, а кто-то — Эдуардом. Как же звали этого человека на самом деле, знали только несколько людей во всём королевстве, да и едва ли больше за его пределами.

Он всегда был неким сочетанием чистоты и порока, что с удивительной гармонией уживались в нём. Возможно, именно эта его черта вызывала уважение у Хоффмана, который сам был странным сочетанием чести и бесчестья.

Нередко люди уважают и любят тех, с кем похожи.

Единственное, что было известно о первом министре наверняка, так это его фамилия, ставившаяся на документах, которая, впрочем, могла оказаться и ложной. Фамилия его была несколько простой для дворянина. Делюжан.

Итак, каждый четверг в этом королевстве проводились малые военные советы, каждый месяц — средние, а каждые три месяца — крупные. Отличались они лишь количеством присутствующих, основные лица были всегда, и решали всегда именно они.

Этих лиц было немного. Всего лишь шестеро. То был король, который никогда и ничего не говорил сам, сидел тихо и был весьма кроток; министр Делюжан, который всегда всё решал, но почти никогда не предлагал; Георг Хоффман, весьма выдающийся член Тайной Канцелярии, у которого всегда были новые идеи, из которых он озвучивал только те, которые считал блестящими, — впрочем, даже самый тщательный отбор не помогал, говорил он всё равно больше всех, нередко пуская в ход весьма едкие и ядовитые словечки и шутки по отношению ко всем, а в особенности — к королю, что ему, как уже было сказано ранее, прощалось, хотя иногда он предлагал что-то совершенно невообразимое, что оказывалось в последствии единственно правильным решением той проблемы; Гораций Бейнот, человек также молодой, амбициозный, но несколько более вспыльчивый и оттого кажущийся менее умным, предлагающий все свои идеи и планы, из которых некоторые были слишком сырыми и недоработанными, впрочем, актуальности они от этого не теряли; Алесия Хайнтс, племянница короля, девушка непомерно гордая, независимая и тщеславная, одевающаяся довольно просто и даже грубо, впрочем, не лишённая обаяния, — ей было всего двадцать три года, что не мешало ей манипулировать многими мужчинами и женщинами, ищущими её расположения, — обычно на тайных советах она молчала, ссылаясь на то, что всё равно ничего не понимает, однако слушала всё внимательно и нередко вставляла свои комментарии, весьма резкие и точные, что соответствовало её характеру; а также пожилой военачальник Теодор Норд, полноватый, добродушный, но вспыльчивый и несколько грубый, что очень мешало ему двигаться по карьерной лестнице, выросший на севере королевства и бывший бастардом одного знатного лорда, — когда-то в войне с королевством Кэй был ранен в правое колено, рана была вполне успешно вылечена, но хромота так и осталась с ним на всю жизнь, — он нередко предлагал почти блестящие идеи, которые Делюжан успешно дорабатывал. Это была шестёрка, которая фактически управляла государством. Так же иногда на таких советах присутствовали ещё четверо, которым, правда, право голоса не давали. Это были старший сын короля, наследный принц Эдуард, пятнадцатилетний подросток, слишком худой и тонкий для своего возраста, но уже довольно высокий, которого мать ещё боялась отпускать одного из-за его болезненности в детстве — впрочем, и сейчас тоже, — мальчик несколько заносчивый, но добрый, над горячностью и торопливостью которого посмеивались королевские слуги, пересекавшиеся с принцем; Риттер Тайм, чопорный до мозга костей аристократ, всегда делающий точно так, как велит инструкция, без грамма собственного воображения и фантазии, которая, казалось, у него отсутствовала, впрочем, как и душа, он напоминал всей своей худой вытянутой фигурой, сухой, как он сам, всеми своими поклонами и улыбками маятник, который никогда не идёт против системы; Моника Эливейт, мрачной девушки из Тайной Канцелярии, всегда одетой просто и со вкусом, слишком честно, для человека, работающего в таких кругах, по-своему несчастной, она была спасена графом Вейрдом от самоубийства и теперь работала на него, что не всегда было понятно по их взаимоотношениям; и Демолиш Инсертион, учёный, всегда вежливый, добрый и милый, но слишком незаметный — его присутствие никогда не мешало, его почти никто не замечал, жил он в своём собственном мире и никого не трогал, — пропускающий всё мимо ушей, это был человек, которого не видели в упор, хоть он видел всех и всем пытался как-то помочь, он не умел возражать, точно так же, как и повиноваться, наверное, его облили бы грязью, если бы он был хоть чуточку приметнее или бросался в глаза, как тот же Крекпот, получивший славу великого, хоть и сумасшедшего, химика, но Демолиша никто не видел, что несомненно было бы ему на руку, если бы он попытался извлечь из чего-либо выгоду.