Винтовая лестница - Кедров Константин Александрович "brenko" - Страница 24

Возможно, что все эти уровни пронизаны единой волновой информационной стихией - от излучений человеческого тела до излучений астрономических объектов.

В таком случае на основе структуры двойной спирали можно построить генератор внутренне-внешних излучений, связующих человека и вселенную в единое целое.

Потенциально человек скорее всего является таким природным излучателем, но в силу земных условий спираль излучения направлена пока только из космоса к земле, от Омеги к Альфе. При антропной инверсии излучение будет исходить также от Альфы к Омеге, от человека к космосу. Такое космическое выворачивание, возможно, привело бы к возникновению нового существа - Homo cosmicus.

Обычно считают, что космический человек должен даже внешне отличаться от обитателей земли. Это величайшее заблуждение.

Я полагаю, что на земле жило немало людей, достигших этой высшей ступени лестницы Иакова.

Велимир Хлебников, Андрей Белый, Павел Флоренский... Даже в одном двадцатом столетии на земле жили люди, наделенные космическим зрением. Их свидетельства О космической жизни духа вряд ли можно считать литературой в обычном смысле этого слова. Каждая метафора, каждый образ - некий знак, космический иероглиф, похожий на очертания созвездий.

Игра звезд

Не будем забывать, что есть ещё и незримое небо. Рентгеновские излучения, радиоисточники, квазары, пульсары, возможные объекты черных дыр, наконец, нейтринные излучения, мгновенно пронизывающие всю галактику.

Десять известных излучений, исходящих от человека, перекликаются с этим небом. Я думаю, что нити нейтринных излучений сплетаются в пучки вселенского мозга. На уровне излучений человек и вселенная - единое мировое существо.

Все великие писатели чувствовали, что им диктуют звезды:. Лермонтов слышал, как "звезда с звездою говорит".Фет видел в созвездиях тайные письмена, ощущал звездное родство с небом. "Была ему звездная книга ясна, и с ним говорила морская волна", - писал Баратынский. Хлебников в своей "Звездной азбуке" и Есенин в "Ключах Марии" напрямую рассказали об этом.

Поэтическая фантазия - это и есть прямой разговор души с небом. Я понимаю, что кого-то может привести в смятение мысль о том, что тексты Библии и Шекспира уже закодированы в небе, а пророки и поэты здесь переводчики и истолкователи. Разве не об атом в "Пророке"?

Моих ушей коснулся он,

И их наполнил шум и звон.

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

Александр Блок видел фиолетовые волны (может быть, ультрафиолетовые), заполняющие вселенную. "Поэт - сын гармонии, создающий космос из хаоса", писал Блок.

Но все эти свидетельства мы презрели, приняли их как некую красивость, риторику. А ведь для Блока, Белого, Хлебникова это была не метафора, а чистейшая реальность, правда об их общении с космосом. Чтобы отличить эту правду от поэтических "украшений", и понадобился мне достаточно многозначный и емкий термин, когда к слову метафора прибавляется приставка "мета". Метаметафора в отличие от метафоры есть подлинное свидетельство о вселенной. От такого подлинного свидетельства родились "Божественная комедия" Данте и многие книги древности.

"И увидел я новое небо и новую землю" - эти слова Апокалипсиса стали реальностью. Мы увидели новое, невидимое ранее небо черных дыр, пульсаров, квазаров, радиообъектов. Земля разверзлась до микромира, до сингулярности, и только человеческое сердце остается зачерствелым, окаменевшим, как сто, двести тысяч лет назад. Пока наше сердце поражено "окамененным нечувствием", мы не увидим неба, открытого взору поэта. Литература - это новое, словесное небо. Ныне выявляются незримые ранее звездные водяные знаки во многих знакомых текстах.

Вот звездный портрет отца Гамлета: "Кудри Аполлона, чело самого Юпитера, взор Марса, созданный, чтобы угрожать и приказывать. Осанка, подобная вестнику Меркурию, только что опустившемуся на вершину горы, целующей небо".

Перед нами портрет, сотканный из солнца (Аполлон) и трех планет.

Роман Гёте "Годы странствий Вильгельма Мейстера" открывает, как от ступени к ступени Мейстер все более становится космическим человеком. Вот его первая встреча с небом.

"...Астроном повел гостя на обсерваторию по витой лестнице... Вильгельм очутился один на открытой площадке высокой круглой башни. Над ним простиралось, блестя и сверкая всеми своими звездами, ясное ночное небо; ему показалось, что он впервые видит себя окруженным небесным сводом во всем его великолепии...

Пораженный и изумленный этим зрелищем, он на мгновение закрыл глаза. Безмерное уже перестает быть возвышенным, оно превосходит нашу способность и грозит нам полным уничтожением. "Что я - перед вселенной? - мысленно сказал он себе, - как могу я стоять перед нею и среди нее?" Однако после краткого размышления он добавил: "Как может человек противостоять бесконечности, если не тем, что, собрав в глубине своей души все свои духовные силы, влекомые в разные стороны, спросить их:

"Дерзнешь ли ты себя, хотя бы мысленно, представить среди этого вечно живого порядка без того, чтобы ты не ощутил в себе одновременно нечто, непрестанно движущееся, вращающееся вокруг какого-то чистого центра? И даже если тебе трудно будет отыскать в своей груди этот центр, то ты осознаешь его по одному тому, что из него исходит, свидетельствуя о нем, некое благотворное воздействие".

Найти в себе центр, вокруг которого все вращается, то есть Полярную звезду. Кол-звезду, вокруг которой вращаются все звездные стада.

С началом зимнего сезона

В гигантский вытянувшись рост,

Предстал Рубруку с небосклона

Амфитеатр восточных звезд.

В садах Прованса и Луары

Едва ли видели когда,

Какие звездные отары

Вращает в небе Кол-звезда,

Она горит на всю округу,

Как скотоводом вбитый кол,

И водит медленно по кругу

Созвездий пестрый ореол.

Идут небесные Бараны,

Шагают Кони и Быки,

Пылают звездные Колчаны,

Блестят астральные Клинки.