Ближе, бандерлоги! - Бушков Александр Александрович - Страница 47

— Не бери в голову, — сказал Лихобаб убежденно. — Какие твои годы? Ты еще столько шпионов наловишь, что складывать будет некуда. И насчет всего, чем он тут пугал, не стоит в тоску ударяться. Не ему решать, в конце-то концов… После Тбилиси, пусть Меченый нес ту же пургу, хоть кого-нибудь посадили? В отставку отправили? Хоть звездочку сняли? Ни хрена подобного. А ты сразу из-за этого козла…

— Не в нем дело, — усмехнулся Лаврик довольно грустно. — Такое впечатление, что все рушится. Все. Если бы я мог рассказать, мужики, все, что я знаю… и какие выводы из этого порой в голову лезут, хочешь ты этого или нет…

— Перебедуем, — с той же яростной убежденностью (все же, по оставшемуся у Мазура впечатлению, еще и яростной жаждой самого себя успокоить) сказал Лихобаб. — И похуже бывало, сколько раз могло показаться, что все пропало… Всегда выкарабкивались как-то. Лично я надежды не теряю, — он пропел фальшиво: — В Красной Армии штыки, чай, найдутся… Выпьем, что ли, за Красную Армию? Хотя юбилей и не круглый грядет, но все равно грядет, что бы там ни орали…

И они сдвинули граненые стаканы.

…Все обошлось, и верно. Никого из них так и не вывели за штат. Каким-то образом, уж неизвестно как (даже Лаврику неизвестно) все понемногу словно бы само собой уладилось. Никого не выгнали в позорную отставку, ни единой звездочки не сняли, не влепили выговоров с занесением, даже устных разносов ни от кого не последовало. Мало того, Лавриковы бумаги на адмирала, как очень быстро выяснилось, ничуть не затормозились, продолжали продвигаться должным путем с нормальной в таких делах скоростью. Сами собой такие вещи, конечно, не происходят. Кто-то из начальства, вполне возможно весьма высокого, должен был приложить усилия — и, может быть, нешуточные, учитывая и спятившее (по мнению иных) время, и обстановку, и состояние умов, и черт знает что еще. Следовало поблагодарить кого-то, но они так и не узнали кого.

Вот только так уж обернулось, что Лаврик стал последним, кого произвели в адмиралы при Советской власти. Потому что всего через несколько месяцев самолет с буквами СССР на борту прошел все же точку невозврата. Самолету бы еще летать и летать, но так уж вел его экипаж, такой уж экипаж оказался в пилотской кабине…

…И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их.

Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.

Екклесиаст, 9, 11–12.

Авторы стихов, приведенных в романе:

Александр Городницкий, Георгий Иванов, Булат Окуджава.