Тихая война (ЛП) - Сваллоу Джеймс - Страница 34

Плачущий наркоман рухнул на колени и потянулся к сапогам Севериана, но Лунный Волк с отвращением отбросил его. Человек закричал от боли. Слесарь тяжело сглотнул и посмотрел на Севериана.

— Гор — предатель. Так сказал Император.

Севериан занёс кулак, его рука дрожала от напряжения. Один удар и череп разлетится на сотни осколков.

— Магистр войны — любимый сын Императора. То, что вы говорите, не может быть правдой, я бы знал.

— Нет, нет!

Слесарь рухнул на колени, сложив перед собой руки, словно в молитве. Севериану был отвратителен его ужас — эмоция столь чуждая, что ему ещё сильнее захотелось убить глупца.

— Вот за кого мы сражались, — он склонился и прижал кончик ножа к груди мужчины. — Твой род не достоин унаследовать галактику. Твоя жизнь не стоит и капли крови легионера.

— Прошу… прошу, не убивай меня.

Севериан убрал нож и посмотрел на мужчину словно бог, взирающий на неудачное творение. И зарычал. Затем отвернулся от отвращения и неуверенно направился сам не зная куда.

Солнце близилось закату, когда Севериан вышел из дома. Он крался по узким гниющим улочкам, избегая главных дорог и проспектов Города Просителей. На каждом перекрёстке на крышах и углах стояли солдаты, но одинокий волк лишь безмолвно шёл в тенях. Мало кто попадался ему на пути в переулках, лишь случайные бродяги да заблудившиеся люди, мудро спешившие убраться с дороги. Севериан никого не убивал, ведь труп станет следом, но напуганные люди думали иначе. На руку Волку были и жестокие методы поиска прочёсывающих улицы солдат, ведь слухи о жестокости чёрных часовых быстро разнеслись по городу, и теперь никто ни в чём бы ни признался. Никто не знал, куда направляется Волк.

Поместье военного инженера Императора казалось сверкающим помпоном на гранитном утёсе Храма Горечей. Севериан сделал круг, уходя от преследователей, возвращаясь к тому месту, откуда он начал путь и, где он сможет забраться по утёсу к орбитальному кораблю инженера. Вадок Сингх, как и многие из его генетически выведенного рода, предпочитал наблюдать за своими трудами свысока, и там Севериан начнёт путешествие к легиону, где он либо докажет ошибочность обвинений примарха либо призовёт его к ответу за преступления.

Беглец остановился у беспорядочного переплетения улочек и прижался к стене, услышав слева тяжелее шаги. Приглушённые голоса странно, металлически отражались от стен, но Севериан понял, что людей пять. Боевое звено, что значит, что рядом наверняка ещё одно. Волк присел, словно бегун в ожидании сигнала и закрыл глаза, обратившись весь в слух. Вот, сзади. Движутся осторожно, наверняка знают, что он рядом.

— …срочно нужны подкрепления, — раздался чей-то голос в воксе.

Упала капля и Севериан посмотрел наверх, где увидел сквозь металлическую решётку девушку в простом зелёном платье с красным цветком на груди. Она тоже заметила его и вздрогнула. Судя по движениям мускулов вокруг рта она собиралась окликнуть его. Рука Севериана сомкнулась на остром камне. Он мог бы метнуть его в голову так, чтобы перерезать горло, и девушка бы упала обратно в дом. Но Волк лишь прижал палец к губам и кивнул. Он покачал головой, видя в глазах скрывшейся девушки ужас. Воины легионов всегда были воплощениями битв, но когда они стали кошмарами для людей? Он помнил ликующие толпы на экспедиционных полях, когда марширующие воинства космодесантников отправлялись навстречу войне длиною в жизнь. Люди смеялись и кричали, но эти дни давно прошли. Теперь космодесантники стали для них свирепыми убийцами, грозным оружием, способным так же легко пролить кровь своих творцов, как и врагов.

Мокрые простыни свисали между домов как флаги в честь побед, одержанных легионом в первые дни — возвращение астероидного пояса, освобождение внешних планет, первый рывок в пустынный космос. Сколько же теперь победных знамён висит в музее завоеваний «Мстительного духа»? Сколько же славных побед пропустил Севериан, пылившийся на Терре как напоминание о войнах, в которых он никогда не будет сражаться?

— Ах.

Он вздохнул, заставляя мысли успокоиться и вернуться к делу, прикинул расстояние между собой и первым человеком в звене. Севериан считал, пока из-за угла не показался сапог и дрожащий ствол карабина, а затем развернулся, держа тело часового между собой и другими. Череп хрустнул в его руках. Севериан отшвырнул тело и ударил ногой по дуге, опрокинув ещё двух солдат, а затем ударил их в грудь, круша рёбра и выбивая воздух. Затем Волк прыгнул и ударил руками: одной влево, другой вправо. Два замыкавших отделение солдата рухнули со сломанными шеями. Севериан услышал в вокс-бусинах их шлемов резкие голоса и поднёс ко рту крошечное устройство.

— Вот уже пять мёртвых. Кто хочет стать шестым?

Когда Нагасена увидел тела, вокруг уже собрались падальщики-оборванцы. Они враждебно смотрели на него, думая, стоит ли драться за трупы. Йасу уже знал, что они совершат ошибку — в конце концов, от отчаяния люди становятся глупцами. Мародёры решили, что пятерых за глаза хватит на одного человека. Двое были вооружены заводскими стабберами, а третий самодельным буром, похоже таким же опасным для хозяина, как для цели.

На охотника бросились два человека, вооружённых лишь жалкой отвагой и ржавыми прутьями, и Шудзики взметнулся из ножен. Первый умер с распоротым брюхом. Нагасена крутанулся на пятке и обрушил смертоносный клинок на шею второго.

Отсечённая голова разбивало окно, а тело ещё только падало, а Нагасена уже двигался. Выстрелы вырвались из просверленных стволов, но патроны были плохие, отчего слишком сильная отдача мешала удержать оружие на цели. Два быстрых взмаха рассекли первого стрелка от плеча до паха. Нагасена прыгнул и вонзил меч под ключицу второму стрелку, легко разрезав сердце и лёгкие. Затем он вырвал меч, багровый фонтан оросил стены, а труп упал на колени. Последний падальщик пятился, держа в дрожащих руках пистолет. Примитивный: громкий, опасный и пугающе большой. Пистолет Йасу был таким же опасным, но он не дрожал.

— Ты промахнёшься, а затем я тебя убью.

Он увидел решение в глазах бандита за долю секунды до того, как тот сам его принял, и нажал на курок. Вспышка, и раскалённый луч вылетел из суженного ствола в голову мародёра.

Череп взорвался, когда его содержимое закипело, кровь, кислород и мозги резко расширились. Безголовый труп рухнул, пальцы сжались на курке…

Отдача разнеслась по улицам Города Просителей, и Нагасена ощутил дрожь воздуха, когда пролетевшая мимо пуля выбила в стене за ним кратер размером со щит. Он убрал пистолет в кобуру и начал вытирать кровь с Шудзики одеждой мертвецов. Затем Йасу развернул маслянистый платок и вытер клинок до зеркального блеска. Он вновь поднял меч и прикоснулся к ножнам. Застыл, чтобы почтить оружие, а затем убрал его плавным движением.

Сзади раздались злые голоса. Люди в той же униформе, что и убитые Северианом чёрные часовые. Пять человек, боевое звено, братья убитых. Лейтенант потянулся к павшим, Нагасена закричал, но слишком поздно. Тело сдвинулось и из-под него выкатились осколочные гранаты. Йасу успел лишь прыгнуть за груду осыпающихся кирпичей, а затем прогремел взрыв.

Взметнулось и опало пламя, а следом уже мчалась буря раскалённых осколков. Они терзали улицу и рикошетили от стен душераздирающим ураганом, ударная волна поднимала в воздух другие тела, а затем начали детонировать и спрятанные под ними гранаты. Нагасена прижал руки к ушам и сжался у стены, волна выбила воздух из лёгких. Горячие стальные осколки оцарапали щёки, руку и шею. Один вонзился в ножны Шудзики, и Йасу вырвал дымящийся металл из дерева. Наконец звон в ушах затих, ударная волна понеслась дальше.

Он вдохнул тяжёлый, прогорклый воздух. Кровь текла по лицу и из ушей, тело болело так, словно его избили шоковой булавой арбитров. Нагасена тяжело поднялся, но не увидел ни следа часовых. Он проковылял по улице и лишь тогда заметил влажные клочья мяса, разбросанные словно потроха на бойне. Вокруг стелился дым, но даже он не мог скрыть выражение ужаса на его лице. Один чёрный страж был ещё жив. Невероятно, но это оказался лейтенант, перевернувший первый труп-ловушку. Ему оторвало всё ниже пояса, но он всё равно смотрел на Нагасену молящими, полными неверия глазами. Рот открывался, словно у выброшенной на берег рыбы. Часовой пытался заговорить, но не мог от непереносимой муки. Йасу опустился рядом, взял его руку, и глаза лейтенанта закрылись, словно он просто уснул и скоро проснётся. Нагасена отпустил его руку и повторил слова, сказанные учителем Нагамицу накануне убийства.