Раненая страна - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 45

Ему хотелось опровергнуть балладу Сандера. Но черная опухоль набухала и ползла к плечу. Как только он попытался найти подходящие слова, тьма набросилась на него, сминая сознание.

Через какое-то время он услышал голос Линден. Она задыхалась, словно испытывала мучительную боль.

– Ты все время упоминаешь Всадников Верных. А на чем они скачут?

– На огромных тварях, которых они называют Рысаками, – ответил Сандер.

– Это кони? – спросила она.

– Какие еще кони? Я не знаю такого слова. Он не знал о ранихинах? Кавинант застонал, словно боль в его руке предприняла новую атаку. Сквозь марево жары он увидел огромных коней, встававших на дыбы, – коней из долины Ра. Они преподнесли ему урок настоящей преданности, который он не в силах был забыть. Неужели они исчезли? Неужели осквернение Страны дошло до таких пределов? Как много успел натворить Лорд Фоул…

– В Стране почти не осталось зверей, – продолжал рассказывать Сандер. – Да и как им выдержать Солнечный Яд? В подкаменье Мифиль сохранилось несколько коз и коров. Но нам с трудом удавалось поддерживать их поголовье. Животных почти все время держат в пещерах и выводят наружу только тогда, когда это позволяет солнце.

Однако с Рысаками дела обстоят по-другому. Их выращивают в Ревелстоуне для Всадников. Они огромны и резвы. И еще говорят, что те, кто сидят на их спинах, защищены от Солнечного Яда. – Помолчав, он мрачно добавил:

– Конечно, простым людям такие животные недоступны.

Неужели не осталось ни одного ранихина? Горе Кавинанта на мгновение стало острее, чем боль. Но солнце злобно смеялось в лицо, лишая последних сил. Рукав его тенниски впился в синевато-багровую опухоль, а сама рука, лежащая на плече Сандера, казалось, вытянулась к небу в сумасшедшем салюте Солнечному Яду. Его печаль походила на проказу или, вернее, на оцепеневшее гниение – неоспоримое и абсолютно бессмысленное. Яд медленно приближался к сердцу.

Чуть позже тьма разрослась и заполнила голову. Тем не менее Кавинант ухитрился выглянуть из-за нее. Он лежал на спине и смотрел на луну. Сбоку вздымался темный откос речного берега. Прохладный ветерок лизал его пылающее лицо. Расплавленный свинец в правой руке отхлынул к локтю, и он почувствовал во рту восхитительный вкус алианты.

Его голова покоилась на коленях Линден, которая сидела, прислонившись спиной к отвесному склону пересохшего русла. Ее глаза были закрыты. Возможно, она спала. Кавинанту вдруг вспомнилось, что он уже лежал вот так однажды, положив голову на колени любимой женщины. И тогда им тоже грозила опасность. По собственной воле отдашь мне кольцо… Он оскалил зубы, глядя на луну, и прошептал:

– Я скорее сдохну, чем сделаю это! – Слова едва не задушили его. Неподвижное тело вздувалось от яда. – Я никогда не отдам тебе кольцо. Никогда!

Внезапно он понял, что бредит. Кавинант беспомощно следил за движением луны над головой, пока его сознание не померкло и он не провалился в кошмар.

Постепенно в голове у него прояснилось, и он услышал беседу Сандера и Линден.

– Нам надо отправляться в путь, – тихо настаивал гравелинг. – Мы уже съели всю алианту, которая здесь была. Я боюсь, что юр-Лорд погибнет без этих ягод.

Линден вздохнула, словно мысль о новом переходе внушала ей отвращение.

– Будем надеяться на лучшее, – прошептала она и со стоном поднялась на ноги. – Кавинант не такой человек, чтобы поддаться смерти…

А ты все еще упрям. Еще упрям, еще упрям.

Они подняли Кавинанта и распяли его на своих плечах. Сначала он бредил о Лорде Фоуле и Мариде, который лежал с перерезанным горлом под беспощадным солнцем. Но постепенно его голос затих, и он воспарил над полями сновидений. Луга сверкали росой, протягивая к нему бутоны роз и соцветия руты. Среди цветов стояла Линден, объединившая в себе и Лену и Этиаран, – сердитая и добрая, обиженная и сильная, упрямая и желанная. В одно мгновение она превратилась в Елену – внебрачное дитя, зачатое в насилии; прекрасную женщину, которая верила, что лишь мертвые могут вынести тяжести жизни. Пожертвовав собой, она разрушила священный Закон Смерти.

А потом Линден снова стала доктором Эвери, и ее прикосновение охладило его горячий лоб. Правая рука по-прежнему казалась раскаленной жаровней, однако рукав тенниски уже не врезался в кожу. Полдень зажал пересохшее русло в тисках жары. Но Кавинант мог дышать и видеть. Его сердце отстранилось от боли и восстановило нормальный ритм. Он кивнул и улыбнулся Линден. Солнце искрилось в ее волосах, создавая радужную ауру.

– Сандер. – От усталости ее голос звучал, как плач. – Похоже, он выкарабкается.

– И они называли алианту ядовитой! – хмуро возмущался гравелинг. – Уже за одну эту ложь Верные достойны наказания.

Кавинант хотел что-то сказать, но от жары и боли чувствовал себя слабым, как ребенок. Поерзав на песке, он нашел удобную позу, еще раз улыбнулся Линден и заснул.

Когда он снова открыл глаза, солнце заходило за горизонт. Кавинант лежал на песке в тени западного берега, и его голова покоилась на коленях Линден. По небу тянулись розовые и оранжевые полосы заката. Солнечный свет серебрил наполненный пылью воздух. Кавинант чувствовал себя слабым и хрупким, как старая кость. Но он был в полном сознании. Кожа под бородой чесалась. Опухоль отступила ниже локтя. Цвет руки изменился с зеленовато-черного на бледно-лиловый. Синяки на лице исчезли. Грязная тенниска коробилась от засохшей крови, однако уже не смущала его отвратительным запахом.

Лицо Линден осунулось от усталости. Когда она взглянула на него, он улыбнулся ей и прошептал:

– А ты мне снилась.

– Надеюсь, это был не кошмар? От ее голоса осталась только тень. И все же сердце Кавинанта ликовало от счастья.

– Ты постучала в мою дверь. Я открыл ее и закричал:

"Черт возьми! Когда мне нужны посетители, я выставляю знак!” Тогда ты врезала мне правым боковым и едва не сломала челюсть. Я понял, что это была любовь с первого взгляда.

Линден отвернулась, словно он обидел ее. Улыбка Кавинанта угасла. Его радость превратилась в старую боль отвергнутого. И тоска становилась еще острее от того, что она не боялась проказы.

– Прости, – прошептал он с кривой усмешкой. – В моем сне это имело смысл.

Она не отвечала. В сумеречном свете ее лицо казалось абсолютно непроницаемым.

Их молчание прервал далекий стук копыт. Кавинант поначалу даже не услышал его, но Сандер, спрыгнув с восточного берега, закричал, что увидел Всадника. Перебежав сухое русло, гравелинг упал на песок рядом с Линден.

– О небо и земля! Он меня едва не заметил! Кавинант приподнялся и, опираясь о склон берегового откоса, зашатался от слабости и головокружения. Сейчас он был не в состоянии от кого-то убегать. Линден присела на корточки и испуганно спросила:

– Этот Всадник скачет сюда?

– Нет, – быстро ответил Сандер. – Он направляется в подкаменье Мифиль.

– Так, значит, нам ничто не угрожает? Стук копыт почти затих.

– Надеюсь, что нет. Но в подкаменье ему расскажут о нашем бегстве. Он узнает о пришествии Полурукого в Страну. Тревога Линден росла:

– Он последует за нами?

– Вне всяких сомнений. Жители деревни не решились отправиться в погоню. Несмотря на потерю Солнечного Камня, они испугались встречи с Маридом. Но Всадника не остановит никакое чудовище. На восходе солнца, если не раньше, он начнет большую охоту. – Смущенно взглянув на Кавинанта, гравелинг подытожил:

– Мы должны отправляться в путь.

– Уже? – уныло прошептала Линден. – Но он еще слишком слаб. – Однако через секунду ее голос окреп:

– Ладно. Идем.

Кавинант не колебался. Протянув руку Сандеру, он оперся на его плечо и, сражаясь с туманом в голове, спросил:

– Как далеко нам удалось уйти?

– Мы находимся примерно в шести лигах от подкаменья Мифиль, – ответил Сандер, указывая на юг. – Как видишь, это очень близко.