Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 16

Она оставила шприц и склянку прямо на журнальном столике. Как-то не подумала, что нужно убрать сразу, оставила на потом. Отправилась в ванную, долго принимала душ, смешивая внутреннее удовольствие с теплой чистотой проточной воды.

А когда вышла из ванной, увидела перед собой незнакомого мужчину в кожаном плаще нараспашку. Настя качнула головой, глядя на него. Да, она под кайфом, но ложиться под него не станет. И дозу пусть не предлагает, все равно ничего не обломится.

— Ты что здесь делаешь? — возмущенно спросил мужчина.

— Я делаю?! Это ты что делаешь?

Из гостиной в прихожую вышла немолодая блондинка с ярко накрашенными губами. На Настю она глянула с непримиримым возмущением.

— Это там твои художества? — спросила она, рукой через дверь указывая на комнату.

— Какие художества?

— Развели здесь притон… Леша, не знаю, как ты, а я вызываю милицию!

Женщина ушла в комнату, а мужчина, глядя на Настю, в раздумье покачал головой.

— Давно балуешься? — спросил, шлепнув себя пальцами по сгибу локтя.

— Вам какое дело?

— Давай выметайся, пока не поздно.

— Почему это я должна выметаться? — возмущенно протянула Настя.

— И ключи от дома оставь.

— Это мои ключи!

— Если это мой дом, значит, и ключи мои.

— Ваш дом?! Это Жени дом!

— Да, я знаю, здесь жил какой-то тип. Мы сдавали дом женщине, а поселился… Нуда ладно, что было, то было. Давай собирайся и ножками, ножками…

— Ножками?

— И халат оставь…

— Да пусть забирает! — Из комнаты вышла блондинка. — Буду я после какой-то сифилички носить…

— Я не сифиличка! — Настя возмущенно качнула головой.

— И давно ты проверялась? — спросил мужчина.

— Проверялась?

Настя зависла в раздумье. Действительно, ее могли наградить ценным букетом и Сластик, и Симон. А разве в Жене она могла быть уверенной? И заразить ее могли, и оплодотворить, да все что угодно. Может, она беременна и вместе с тем больна СПИДОМ, о котором сейчас так много говорят.

А в Жене она не могла быть уверенной. Если это съемный дом, то почему он выдавал его за свой? И почему он не ищет Настю? Да, ему угрожает опасность, он мог сбежать от преследователей, разве такой поступок может красить мужчину в глазах женщины, которая нуждается в его защите?

— Эй, алле! — Кто-то щелкнул пальцами перед ее лицом.

Это была блондинка, она усмехалась, с презрением глядя на Настю.

— Давай собирайся и пошла!

Настя кивнула, вернулась в ванную, там переоделась. Но уйти не успела. Она вышла во двор со стороны дома, а с улицы заходили сотрудники милиции. А блондинка тут как тут.

— Это я на «ноль два» звонила! — подала она голос, махая рукой из-за ее спины.

— Наркотики? — спросил немолодой усатый лейтенант, с подозрением глядя на Настю.

— Да, в доме там шприцы… Вот, она кололась!

— Кололась? — спросил офицер, внимательно всматриваясь в глаза Насти.

— Да я ногу подвернула, больно было, — вспомнив о своей последней встрече с Севой, сказала Настя.

— Ну если ногу, то давай в «Скорую помощь»… Зарницын!

К Насте подошел щекастый, с маленькими цепкими глазками сержант. Он грубо взял ее за руку, потянул к воротам:

— Пошли!

И Настя, вжав голову в плечи, последовала за ним. Сопротивление, казалось, могло только усугубить ее положение. Она покорно подошла к желтому с синим «уазику», сержант открыл заднюю дверь, она сама забралась в задний отсек. А там уже сидел какой-то мордастый тип с густой щетиной и массивными надбровьями с выпученными глазками под ними. Губы у него пухлые, слизкие.

Он отвернул голову, когда Настя занимала место, но вперил в нее взгляд, едва закрылась дверь.

— У-тю-тю, какая цаца! — осклабился он.

На нем были наручники, но это не помешало ему накрыть ладонью ее коленку. От него мерзко пахнуло гнилыми зубами, но Настю не затошнило. После Сластика она не боялась ничего, но и разбазаривать себя не собиралась. Никакого больше секса. Только с Женей, только с любимым.

— Пусти!.. — Настя дернула ногой. — Откройте! Насилуют!

— Кто тебя насилует, дура? — ощерился арестант.

— Не лезь ко мне, понял!

— А если не понял?

— На нож поставят, тогда поймешь!

— Кто поставит? — вытаращился на нее мордастый.

— А есть люди!

— Кто?

— Узнаешь!

— Гонишь ты!

Арестант сделал вид, что не поверил ей, но руки больше не тянул. Всю дорогу он косился на Настю, но даже слова не сказал.

И в отделении их заперли в одной камере — для временно задержанных, с видом на дежурную часть. Там находилась потрепанная жизнью женщина — уже не молодая, но и не старая. Под глазом синяк, щека поцарапана, рука перебинтована.

— Ты откуда такая, лахудра нарисованная! С «Интуриста» сняли? — ехидно спросила она, с пренебрежением глядя на нее.

— Пасть закрой! — Настя резко шагнула к ней и подняла руку, растопырив пальцы.

И это сработало. Женщина вжала голову в плечи и прикусила язык. Но и Настя вынуждена была держать взятую планку. А так вдруг захотелось расплакаться, разжалобить хоть кого-то. Ведь на самом деле она такая слабая и беззащитная.

И снова приходится бежать за Олесей. Ноги у нее длинные, мах от бедра усиленный — походка летящая, быстрая, но так и Сева не от черепахи произошел.

— Стоять!.. Раз-два!

Олеся остановилась, с наигранной радостью во взгляде улыбнулась Севе:

— Привет!..

Она вдруг обвила руками его шею, прильнула к нему.

— Я так рада, что ты меня сам нашел.

От нее пахло французскими духами, но вместе с тем Сева уловил терпкий аромат хорошего мужского одеколона. Впрочем, ему могло и показаться.

— Ты где была?

— Дома!

— Не ври, не было тебя дома! Я узнавал! — соврал Сева.

И обманка сработала.

— Ну, дом — понятие растяжимое… У тети я была…

— У дяди.

— Ну, тетя живет с дядей.

— А ты живешь с ложью.

— Ну ладно тебе!

— Где Настя?

— Настя?! А почему ты спрашиваешь?

— Она пропала! И ты знаешь, кто ее похитил?

— Кто ее похитил? Здесь она, в универе! — Олеся округляла глаза, оторопело глядя на него. — Я ее сегодня видела!

— Где ты ее видела?

— Утром видела. Она из машины выходила… Зачуханная какая-то. Как будто ее черти по городу возили… Черти с колотушками… — язвительно усмехнулась Олеся.

— С колотушками?

— Затрахали ее.

— Заткнись!

— Эй, я что-то не поняла! — вылупилась на него Олеся. — Ты почему со мной так разговариваешь?

— Да потому что ты с Женей таскаешься!

— А если таскаюсь, то что? Можно на меня гавкать?

— Я не гавкаю… Это ты… — Сева осекся, не зная, что сказать.

С Олесей у них странные отношения, она хочет быть с ним, но ее тянет и к другим. Клятву верности она ему не давала, невестой быть не обещала, поэтому какие могли к ней быть претензии? Да, ветреная она, блудная, но ведь это для него не открытие, так что действительно, нет у него права грубить ей. И предъявлять он не должен.

— Козел ты, Сева! Я к тебе с открытой душой, а ты на меня из-за какой-то шлюхи наезжаешь!

— Сама ты шлюха! — выпалил Сева.

И ничуть не осудил себя за этот выпад. Олеся сама не имела права оскорблять Настю.

— Эй, пацан! Ты чё на биксу отрываешься? — прилетело вдруг слева.

Сева повернул голову и увидел чернявого парня с маленькими стеклянными глазами. Он смотрел на Севу не зло, но задиристо. И прицепился он к нему с явным желанием подраться. Матерчатая куртка нараспашку, под ней футболка с черепами. А рядом еще такой же хлопчик с хищным оскалом и золотой фиксой во рту. Этот в джинсовой куртке с белым отворотом. Судя по размеру, куртка эта была с чужого плеча. Может, на гоп-стоп где-то взял…

— Мальчики, не надо! — мотнула головой Олеся.

— Мальчики у нас в штанах, — не сводя с Севы глаз, сказал чернявый.

— Забирай своего мальчика и вали отсюда! — Сева не собирался с ним церемониться.