Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 12

— С тобой?

— Вообще.

— А с тобой? — с наигранным возмущением спросила она.

— Ну, я сейчас об этом не думаю…

— Не мужик!

Настя поднялась, неуверенно оперлась на больную ногу. Ничего страшного, можно идти.

Она сделала пару шагов, и Сева взял ее под руку.

— Хорошо, уговорил, — усмехнулась она. — Беру тебя в братья. Будешь моим персональным медбратом.

— Давай я тебя домой провожу.

— Может, еще и с мамой познакомишься?

— Это ты прикалываешься?

— Ну, ты же сказал отцу, что больше со мной не встречаешься?

— Ну, он спросил, я сказал… А зачем врать?

— Не оправдывайся. Сказал и сказал…

— Какая-то ты не такая стала, — качнул головой Сева.

— А тебе больше нравилась наивная дурочка? Та, которую ты обидел?

— А если затмение нашло?

— Мне уже все равно, что там на тебя нашло…

— В тебе говорит обида. И злость… Нам нужно серьезно обо всем поговорить. И обсудить наши с тобой отношения.

— Очень хорошо. Подай заявление на имя Олеси, если она одобрит, обращайся ко мне — вдруг соглашусь!

— Олеся загуляла, — тихо, под давлением сказал Сева.

— Собаке — собачья свадьба.

— С Женей.

— Что — с Женей?

— Собачья свадьба. С ним она гуляет.

— Что?!

Настя остановилась, повернулась к Сева. И снова она погорячилась, на этот раз подвернулась правая нога. Катастрофы не произошло, она не лишилась способности стоять на своих двоих. Но как же больно!..

А Женя мог изменить ей с Олесей. Смог же он использовать эту дуру в игре против них с Севой. Олеся повела себя как приманка на крючке у рыбака, насадила на себя Севу. Но что ей мешало снова забраться на этот крючок?

— Ну, я точно не уверен…

— Не уверен?! — На душе у Насти полегчало.

Она повернулась и продолжила путь к остановке.

— Ну, я их вместе пока не застукал. Но я слышал, как Олеся звонила Жене…

— Ты так больше не шути!

Жене действительно звонили, но не Олеся. Кто-то из его друзей дал о себе знать. Этот же человек уладил проблему. Женя уже не боится, что его убьют, но из дома вчера уехал с пистолетом под курткой. Не все еще решено, тревожные нотки в ситуации сохраняются. Но ничего, скоро Настя успокоит брожение чувств и переживаний.

— Я обязательно узнаю, — сказал Сева.

Настя мотнула головой. Пусть следит за Олесей, а за ней ходить не надо.

— Олеся сейчас в общаге, иди, узнавай, с кем она там в номере, — с издевкой усмехнулась Настя.

— Меня ты больше интересуешь.

— Очень хорошо. Только сейчас оставь меня в покое.

Она подошла к остановке одновременно с троллейбусом, который приветливо открыл двери перед самым ее носом.

— Я тебя умоляю, не провожай!

Сева не брал ее за руку, но Настя на всякий случай дернулась, отталкивая его. Поставила ногу на ступеньку.

— Твой Женя — еще та сволочь! Он тебя до добра не доведет! — ей вслед сказал он.

Настя никак не отреагировала на эти слова. Все равно, что там говорит Сева. Сейчас главное — добраться до заветной ампулы. Надо как можно скорей снять боль.

Женя сидел в кресле. Руки у него свободны, он мог ими крутить, махать, но туловище примотано веревками к спинке кресла. Губа у него распухшая, на подбородке — кровь, под глазом — синяк, на щеке — содрано. Он сидел, а рядом стоял какой-то устрашающей внешности тип с «наганом» в руке.

Этот тип уставился на Настю, от его взгляда у нее отнялись ноги. Заметил ее и Женя. Увидел, встрепенулся:

— Настя, беги!

Но сзади кто-то толкнул ее в плечо. Толкнули несильно, но Настя от испуга сама сорвалась с места, заскочила в комнату, забилась в свободный угол.

В комнату зашел Анатолий Александрович по кличке Сластик. В одной руке он держал кружку с дымящимся чаем, в другой — ложечку, помешивая сахар.

— Добро пожаловать, красотка! — с глумливой вежливостью сказал он.

— Сластик, ее не тронь! — Женя задергался в кресле, но подняться не смог.

— Это кто тут вякает? — спросил Сластик, с брезгливым возмущением глянув на него.

— Я отдам тебе все до копья!

— У тебя нет столько денег.

— Я достану!

— Не надо доставать. Мне нужно здесь и сейчас.

Настя поняла, что ей нужно срочно уколоться.

Если она этого не сделает, у нее разорвется сердце — от жалости к Жене. И от страха за себя. Все-таки проявил Сластик свое грязное нутро… Возможно, это от него прятался Женя. Если так, то эта мразь добралась до него. Осталось только убить. И Настю вместе с ним.

— Ну, хочешь, забери дом!

— Как я могу его забрать? На дом документы нужны, пока их переоформишь… Телочку мне свою отдай!

Сластик снова повернулся к Насте и навалился на нее взглядом. И мысленно уложил ее на спину.

— Как это отдать?

— Ну, документы на нее не нужны…

Сластик подошел к Насте. Пальто на ней было уже расстегнуто, осталось только развести полы. Он сделал это и заглянул под пальто с таким видом, как будто под ним она была совершенно голой.

— Не надо! — жалко пробормотала Настя, запоздало шарахаясь от него.

— Сластик, будь человеком! — простонал Женя.

— Это ты мне говоришь?! — У Сластика от злости перекосилось лицо. — Жоголь, кончай падлу!

Громила кивнул, наставил на Женю пистолет, и тот зажмурил глаза в ожидании выстрела. Но молить о пощаде он не собирался.

— Не надо! — Настя подалась к Сластику, схватила его за руку.

— А что такое? — удивленно и с восторгом протянул он. — Козла пожалела?

— Женя не козел! — мотнула она головой.

— Ты даже не представляешь, сколько он бабок закозлил.

— Он отдаст! — Настя взывающе приложила руки к груди.

— Я уже все взял. Осталось только тридцать косарей. Или я пристрелю его, или трахну тебя! — скривился Сластик, озверело глядя на нее.

— Нет!

Сластик вызывал отвращение, Настя и представить себе не могла, как ляжет с ним в постель.

— Жоголь!

Громила взвел курок, но Настя снова схватила Сластика за руку:

— Я у отца возьму!

Она не знала, где у отца тайник. Может, и нет ничего. Но все же она должна была проверить, обыскать всю квартиру. Надо будет маму куда-нибудь отправить. Но куда? Сказать, что тетя Арина звонила… Эти мысли пронеслись в голове пляшущим хороводом, Настю даже затошнило от мельтешения перед глазами.

— Отец у нее судья, — сказал Женя.

— Да знаю… Этот падла Солохин… — Сластик начал, но, передумав, оборвал себя взмахом руки.

— Послезавтра я занесу тебе тридцатку.

— Или сейчас, или никогда… Жоголь!

И снова громила приготовился стрелять. И в этот раз Настя остановила его.

— Не надо, я согласна! — вырвалось у нее.

— Что ты согласна? — обрадовался Сластик, движением руки осаживая палача.

— Ну-у…

Настя чуть не свалилась в обморок, представив, как этот урод будет вдавливать в нее свою похоть. Но не свалилась. И ее даже не стошнило.

— Недельку со мной поживешь, — сказал Сластик. — Через недельку верну твой огород этому козлу.

— Через недельку?

Настя вспомнила о наркотиках. Да, под кайфом она смогла бы преодолеть брезгливость. Уколоться, забыться, а там уже ничего не страшно…

— Думай быстрей, — подтолкнул ее Сластик.

Женя молчал. Настя с надеждой посмотрела него.

Но Женя, глянув на Жоголя, обреченно вздохнул. Он не принуждал ее, даже не просил, но и не отговаривал. Да и какая ему разница, ляжет Настя со Сластиком или нет, когда жить осталось считаные секунды? Сейчас ему выстрелят в голову, и Настя исчезнет для него навсегда. И уже все равно, что будет с ней дальше.

— Ну, если у вас есть морфий, — жалко пробормотала она.

— Чего?! — оторопело протянул Сластик, приложив к уху ладонь. — Я не понял, ты что, с Марфушей задружила?

Он перевел взгляд на Женю:

— Ты чо, девчонку на марафет подсадил?

— Да она сама…

— Ну, ты в натуре…

Сластик резко повернулся к Насте и уперся в нее взглядом.