Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 10

— Да это Ленька, мудак… Мы с ним знаешь как в школе дружили… Слушай, ты же не думаешь, что я мог дернуть его жену?

— А Лилька — его жена?

— В больнице работает. Медсестрой…

— Не хотела бы я в такой больнице лечиться…

— Ну, дура она, не вопрос. Но склянка у нее чистая… Леньку, правда, развезло… Они что там, у нас в спальне?

— А то ты не знаешь!

— Ну, слышал что-то…

— Когда с Олесей по телефону говорил, да?.. Или она здесь была? — едко спросила Настя.

— Какая Олеся?! — вытаращился на нее Женя.

— А из-за которой тебе Сева морду набил!

— Ну, это еще кто кому набил, — скривился он.

— Было?

— Было!.. Ты даже не представляешь, какой я настырный! — Женя поднялся, направился к ней.

Настя отступила назад, но Женя продолжал приближаться. Она уперлась спиной в сервант, он приблизился к ней, но не обнял, а просто взял за руки.

— Ты мне отказала, помнишь? — спросил он, пытаясь загипнотизировать взглядом. — Типа, у тебя Сева есть…

— И что?

— Ничего. Я и Севу нашел, и про вас все узнал…

— И Олесю снял.

— И Олесю снял, — кивнул он. — Это было нетрудно. Бабы меня любят.

— Ты с ней спал?

— Мог бы. Она была не против. Но я не стал… Ей нужен был Сева, мне — ты, мы заключили сделку.

— Сделку?

— Был спектакль, Сева на него повелся. И Олеся залезла к нему в постель.

— Хочешь сказать, что ты уложил его спать с Олесей?

— Я всего лишь хотел проверить его на вшивость, — усмехнулся Женя.

— И кто ты после этого?

— А мне все равно, что ты обо мне думаешь. Главное, что я добился своего. И теперь ты моя.

— Ты знаешь, кто ты такой после этого?

— Я знаю, что ты от меня никуда не денешься!

Женя навалился на нее, прижал к серванту, в котором зазвенела посуда.

— Пусти! — Она попыталась вырваться, но Женя умел держать мертвой хваткой.

И силы в нем хватило, чтобы поднять ее на руки и отнести в спальню.

Он бросил Настю на кровать, навалился на нее. А здесь только что пользовали грязную шлюху, она вспомнила об этом, но Женя не позволил ей вырваться. И задал такого жару…

Очень скоро злость переросла в дикий восторг, от которого хотелось выть во весь голос. И в этом крике из нее вышла вся обида. Да и как она могла обижаться на мужчину, который готов был на все, лишь бы добиться ее. На мужчину, которого она полюбила…

Будильник звал в новый день. Настя не упиралась, не зарывалась головой в подушку в надежде найти под ней несколько минут для сна. Напротив, ее будто ветром сдуло с кровати. Сейчас она поедет к Жене, проведет с ним часок-другой, а потом уже можно ехать в институт. Ну, пропустит одну пару, что здесь такого?

Она приняла душ, сменила белье, высушила волосы, накрасилась. И вышла к столу.

— У вас там в универе что, конкурс красоты решили провести? — глянув на нее, спросил отец.

— Да нет, пока еще до такого не докатились, — качнула головой Настя, с подозрением глянув на него.

— Так, может, это ты сама по себе докатилась? — Он воинственно свел к переносице брови.

— Пап, что-то я тебя не пойму, — нахмурилась она.

— Намалевалась, вырядилась…

— Я должна выглядеть хорошо.

— Кому должна?

— Ну, себе должна…

— А Севастьяну?

— Ну, и Севастьяну.

— Ты же с ним уже не встречаешься.

— Кто тебе такое сказал?

— Знаю… Знаю, что ты целыми днями где-то пропадаешь.

— Не пропадаю я, домой к одиннадцати прихожу…

Отец хотел сказать еще что-то, но махнул рукой.

И зарубку себе на нос поставил. Возможно, решил проследить за Настей. Что ж, в любом случае надо быть осторожной.

— А с Севастьяном что? — спросила мама. — Почему ты с ним рассталась?

— С тобой знакомиться не хотел.

— А вот дерзить не надо! — Отец поднял руку резко, но припечатал ее к столу плавно.

— Кто дерзит? — возмутилась Настя.

— Я смотрю, ты совсем от рук отбилась!

— Папа, я тебя не понимаю! Где я от рук отбилась? Я что, пьяная домой прихожу? На дискотеках пропадаю?

— Еще не хватало, чтобы ты пьяная приходила!

— А вот возьму и приду! — Настя вскочила со стула, стремительно вышла из кухни.

— Стой! — донеслось вслед.

Но Настя не остановилась. В двадцать лет уже замуж вовсю выходят, детей рожают, а ей даже выпить вечером нельзя. Никакой личной свободы.

Она уже открывала входную дверь, когда ее догнал отец:

— Чтобы в шесть вечера была дома как штык!

Настя промолчала. Не придет она в шесть, но лучше об этом не говорить. Зачем устраивать истерику и обострять ситуацию, когда можно просто все спустить на тормозах?

Она не изменила своему прежнему решению и отправилась к Жене, минуя институт. Он был дома, но, как оказалось, на работу даже не собирался.

В доме пахло конопляным дымом. Женя сидел в кресле с бессмысленными глазами и застывшей улыбкой на губах.

— Ты что, курил? — спросила она.

— Я всегда курю, — монотонно спокойным голосом проговорил он.

— Анашу?

— Анаша, анаша, до чего ж ты хороша!

— Я серьезно.

— Ну, взорвал косячок под настроение… Настроение не в дугу, проблемы у меня конкретные.

— Что такое?

— Да налоговая прикопалась… Думаешь, просто так на голову сели? Нет, кто-то посадил.

— Кто?

— Да есть там одни… Да ты не переживай, выкрутимся… А у тебя как?

— Да никак… — Настя опустилась в кресло, забросила ногу за ногу, постаралась расслабиться.

— Что так?

— Да отец узнал, что я с Севой не встречаюсь.

— Быстрый он у тебя на подъем, — усмехнулся Женя.

— В шесть часов, сказал, дома быть. И трезвой как стеклышко.

— А ты травки дерни, не унюхает.

— Дело не в этом, дело в том, что он теперь следить за мной будет. С кем я там встречаюсь…

— Со мной встречаешься.

— Ну, не говорить же ему об этом…

— Почему? — удивленно повел бровью Женя. — Ты меня стесняешься?

— Нет, не стесняюсь.

— Тогда в чем дело?

— В чем дело? — замялась Настя.

Действительно, а почему она не думает о том, чтобы познакомить Женю с родителями? Боится прослыть несовременной?..

— Да, в чем дело? — Он пристально смотрел ей в глаза.

Взгляд въедливый, осмысленный. И не скажешь, что Женя под кайфом.

— Ну-у… А надо?

— Конечно, надо!..

Настя нежно улыбнулась, глядя на него. Неужели все так просто? Женя познакомится с отцом, покажет себя с хорошей стороны, и все вопросы отпадут.

— Или ты не собираешься за меня замуж? — возмущенно спросил он.

— Ну, я не думала…

— Значит, не хочешь… К Севе хочешь вернуться? — В его голосе сквозила обида.

— Не хочу. И не собираюсь… Я тебя люблю.

— Впервые слышу.

— Ну, не я же первой должна признаваться…

— А я должен. И бегать за тобой, и в любви признаваться… Нет, я не против, так и надо. Но я хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Или ты со мной, или со своим Севой.

— Ну конечно, с тобой!

— Без вариантов? — Он поднялся с кресла, подошел к ней.

— Без вариантов, — кивнула она, вытягиваясь перед ним во весь рост.

— Я хочу, чтобы ты показала, как ты меня любишь. — Взгляд его затуманился, на губы легла блудливая улыбка.

— А зачем я, по-твоему, здесь?

Он кивнул, обнял ее, крепко прижал к себе. Сначала Настя просто плыла по течению, затем закрутилась сама, переняв у него инициативу. Страшно было подумать о том, что увидел бы отец, если бы вдруг зашел к ним. Но Настя просто не могла об этом думать…

А потом они лежали в обнимку в постели, голые и счастливые.

— Мне, наверное, уже пора, — сказала она.

— Наверное, — усмехнулся он.

— Так и лежала бы здесь…

— А ты не думай, что тебе куда-то надо.

— Я не могу не думать…

— Давай попробуем отвлечься.

Он достал из тумбочки папиросу, понюхал ее, кивнул. И зажег. Это был косяк с анашой, Настя это понимала, но отказываться не стала. С трудом затянулась, закашлялась. Из глаз брызнули слезы, но это не помешало ей снова затянуться.