Я просто тебя люблю (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 2

— Знаешь ты кто? — леди Нашкас всё-таки хлюпнула носом, но так, для порядка и на сухую. — Ты самый натуральный садист.

— Я не садист, а друг, — наставительно поправил её красавец. — Хотя порой одно не исключает другого. Давай, вставай. Нас ждут великие дела.

В величии ожидающих её дел Арха сильно сомневалась. Но всё же встала. А куда деваться?

***

К дому, в котором Тхия с Ю поселились, леди Нашкас испытывала только одно, зато чистое и ничем не замутнённое чувство: самую чёрную зависть. Двухэтажный коттеджик, расчерченный перекрестьем внешних балок, окружённый чахлой растительностью, которую садом язык не поворачивался назвать, нравился ведунье до дрожи. Хотя, конечно, он ни в какое сравнение не шёл ни с особняком Дана, в котором лекарке гостить доводилось. Ни, тем более, с официальной резиденцией Харратов, где леди нынче проживала.

Не было тут ни розовых гардеробных, ни голубых купален, ни парков, ни зимних садов с оранжереями и гротами. И статуй имелось всего две — каменный мастиф и пони, стоящие по сторонам ярко-красной двери не то, что подъездным пандусом — крылечком не обременённой.

Зато в этом домике прочно поселились слегка безалаберный уют и тепло. А ещё любовь, как бы высокопарно это не звучало. И чхать на то, что под ногами постоянно путались щенки, кошки, дети, игрушки, книги, а порой даже и предметы гардероба вперемежку с оружием. И пусть слуг тут было всего двое, да и то приходящих. И плевать, что половицы скрипели, а краска кое-где облупилась. Зато тут жить хотелось.

Правда, хозяйка всего этого богатства счастливой не выглядела. Скорее уж смущённой. Впрочем, её можно было понять. Открываешь ты так дверь, в одной руке грозно сжимая сыромятный ремень с немалой пряжкой, подмышкой другой держа ребёнка, а на пороге… гости. Неудобно как-то получается.

— А, это вы… — буркнула Ю, зачем-то пряча ремень за спину.

При этом про сына, висящего на материнском локте вниз головой, кажется, забыв. Правда, фирменно рыжего Рангаша такое положение ничуть не смущало. Наследник Саррешей был занят запихиванием кулака в рот и одновременным пусканием пузырей.

— Это мы, — согласилась Арха, отбирая наречённого пасынка во Тьме из нежных материнских объятий. Рангаш, немедленно воспользовался ситуацией и попытался засунуть в рот второй кулак. — А ты кого ждала?

— Догадайся, — язвительно предложила Ю, испорченная тесным общением с демонами.

— Ну, если встречаешь с ремнём, а не со сковородкой, то, наверное, Данаша, — послушно предположила ведунья, проходя внутрь и немедленно спотыкаясь о щенка, которому пришла блажь поприветствовать пришедших.

То есть, опробовать на молочный зуб подол лекарского платья.

— Гы! — сообщи младший Сарреш.

— Полностью с тобой согласна, — кивнула Арха, — безобразие.

Но вожделенную добычу у пса отбирать не стала. По собственному печальному опыту знала: панкийские волкодавы, конечно, не грахские волки, но уж что на зуб попало, то его. Тем более щён действительно был маленьким, и подолу грозила только отгрызенная оборка. А ни платьем, ни его отделкой леди Нашкас не дорожила. Поэтому собачий детёныш — к полному своему удовлетворению — поехал вслед за гостьей на пузе.

— И что в этот раз учудило твоё старшее чадо? — светски поинтересовалась лекарка, усаживаясь в кресло.

Правда, перед этим спихнув с сиденья кошку, сильно смахивающую на бегемота, и ножны от кинжала, к счастью, без клинка. Хотя, это был повод задуматься: где сам нож. Он вполне мог обнаружиться, например, в подушках спинки.

— Тоже, что и всегда, — откликнулась из кухни Ю, злобно громыхая железом. Архе только оставалось надеяться, что граха там чайник на плиту ставит, а не топор точит. — Как летом связались с кодлой каких-то оборванцев, так с ними и шляются! Приходят когда хотят, уходят, никого не предупредив. И я им не указ. А Ируш с ним везде таскается. Представляешь, позавчера явились и от обоих табачищем несёт!

— Ну, табак не самое плохое, что может случиться, — заметила ведунья.

Правда, сказала-то тихо — её только Рангаш и расслышал. Что-то лекарке подсказывало: не одобрит мистрис Сарреш такого педагогического подхода.

— Чего ты там бурчишь?

— Говорю, Тхию призови на помощь. Пусть продемонстрирует отцовскую волю.

— А где я того Тхию возьму? — злобно буркнула Ю, закончив греметь и появившись-таки в гостиной. Граха швырнула поднос на стол, наплевав на то, что расплескавшаяся заварка на печенье попала, и плюхнулась на диван. — Ты вот Дана часто видишь? Лично мне от мужа достаётся только храп перед рассветом и утренние вопли: «Где мои рубашки!».

— Это ты сама готовила? — подозрительно глядя на печиво, поинтересовалась Арха.

Взяла одно, повертела, со всех сторон осматривая, и предложила Рангашу — опять же, судя по наработанному опыту, желудок метисика с лёгкостью переваривал даже дегтярное масло для тележных колёс. Демонёнок подношение милостиво принял, вгрызшись в печеньку клыком, одиноко торчащим из младенческой десны.

— С ума сошла? — мрачно спросила Ю. — Мои познания в домоводстве дальше приготовления чая не пошли. В пекарне купила. Лучше скажи, ты рожать вообще собираешься?

— Вообще собираюсь, — вздохнула Арха, тоже за печенье берясь. Пить чай, который, по словам Ю, она готовить научилась, ведунья не спешила. Уж слишком напиток походил на то самое дегтярное масло. — Только не спрашивай когда.

Этот вопрос немало народу заботил. А ответ на него не только леди Нашкас дать не могла, но и премудрая мистрис Шор не знала. Как-то так получилось, что информации о правильном развитии плода от метиса человека с шавером и хаш-эда даже в университетской библиотеке не нашлось. По всему выходило, что такой дикой смеси вообще в природе существовать не должно. Но он был и, судя по всему, совсем неплохо себя чувствовал.

Только вот подсказок, когда чудо кровосмешения на свет появиться должно, никаких. По подсчётам самой Архи, беременность за шестой месяц перевалила. Поправилась она всего на пару килограмм и живот едва-едва округлился. Люди детей вынашивали по девять месяцев, шаверки — двадцать четыре недели, хаш-эды — почти два года.

Дан предложил высчитать среднеарифметическое и на этом успокоиться.

— А я ещё жира нарастила, — вздохнула Ю. — Терпеть не могу!

Чего граха не способна терпеть, ведунья уточнять не стала. Произведя на свет потомство, мистрис Сарреш действительно несколько округлилась. Что при её габаритах было практически незаметно. Но сама гигантша пребывала в твёрдой уверенности, что разрослась до размеров осадной башни. И больше всего Ю донимала невозможность отвести душу, вдоволь железками помахать: некогда, негде, да и не с кем.

— А ты мучного поменьше трескай, — участливо посоветовала добрая подруга.

— И чем ты мне предлагаешь заняться? — не менее ядовито отозвалась граха, забрасывая в рот разом два печенья. — У меня старший сын козлёнок, его сердечная подруга коза, а муж козёл! Сама я бочка с салом и туберозы помёрзли.

— Какие туберозы? — опешила лекарка.

— Да, которые я у крыльца посадила, — обречённо махнула рукой Ю. — Правда, они бы всё равно не прижились. Потом-то мне сказали, что корни им обстригать не стоило. А я смотрю: торчат усы какие-то. Ну, подумала, что лишние.

Да уж, если граха решила садоводством заняться, то дело, наверное, совсем труба. Только и остаётся, что жизнь свою горькую сладким заедать.

***

У дома Саррешей имелась и ещё одна отличительная особенность — двери его были открыты двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. О визитах сюда никто заранее не договаривался. Просто брали и приезжали, когда нужда такая случалась. Правда, в гости преимущественно наведывались бывшие сослуживцы по гвардейскому корпусу и северные лорды. Но в очередной раз звякнувшему колокольчику никто не удивлялся.

Не спрашивая, кого там ещё Тьма принесла, Ю просто открывала. И порой даже без ремня и ребёнка подмышкой. Например тогда, когда родное дитё у названной матери на коленях уснуло, а ремень куда-то запропастился.