Истории из жизни (СИ) - "AnitaMidzu" - Страница 18

— Тея? — тихий голос наставницы прервал мысль. Девушка оглянулась и поднялась, уважительно склонив голову. — в чем дело?

— Я пытаюсь ему помочь…

— Ты уже не можешь ничего. Тебе надо поспать и привести в чувство себя, иначе не будет толку.

— Но… — жрица оглянулась на спящего. На её лице отразилось смятение и неуверенность, не укрывшиеся от взгляда наставницы.

— Целителям душ нельзя чувствовать ничего, Алетейя. Существует только долг. Не играй с огнем.

— Я уже обожглась… — искривив губы в горькой улыбке, ответила Тея, — Извините, я останусь тут. Я хочу быть рядом, когда он придет в себя.

Наставница поджала губы, между ее бровей пролегла угрюмая складка. Но почему-то женщина не стала спорить и, развернувшись, зашагала прочь из зала, снова оставив Алетейю наедине со светом лучины, своими мыслями и раненым.

Потянулось время, в тишине и неведении оно тянулось мучительно долго. Пришлось сменить сгоревшую лучину, чтобы не сидеть в кромешной тьме, хотя сквозь окно и проникал серебристый звездный свет, но его было недостаточно, чтобы осветить огромный зал храмового лазарета.

Юстиэль открыл глаза и плавно сел, словно и не было кучи бинтов. С улыбкой посмотрел на задремавшую целительницу.

— Что же ты так себя изводишь? Со мной уже все в порядке, честно, — мягко произнес он и протянул руку, ласково погладив девушку по волосам. Ощущение было очень реалистичным, потому последовавшее за ним пробуждение ото сна походило на ушат ледяной воды.

— Воздух! Они в небе! Воздух! — закричал очнувшийся пациент, выдергивая вымотанную Алетейю из уютного мира грез. Юстиэль действительно очнулся, рывком сев, рукой он указывал куда-то под потолок, вытаращенными от ужаса глазами глядя туда же. Целитель морщился от боли, словно не понимая, что резкими движениями он растревожил с таким трудом залеченные раны.

Мыслями он явно был на поле битвы возле Силлуса, аккурат в момент удара с Дерадикона.

Целительница хлопнула глазами, лихорадочно соображая, что же делать. А выход был только один.

— Прости меня… — неслышно шепнула девушка, впиваясь в разум целителя своими эфирными сенсорами. Её собственный разум затопила тьма и перед глазами медленно всплывали произошедшие события.

Очередной крик вместе со вдохом замерли на губах Юстиэля. Подрагивая, он смотрел все в ту же точку под потолком, но руку машинально опустил на койку. Теперь его разум, сам того не осознавая, делился образами прошлого с целительницей.

Девушка смогла увидеть крепость Силлус и окружающие её горы, ощутить боевой азарт, переполнявший и будораживший мысли. Несколько альянсов собирались на штурм, плечом к плечу, латники впереди, за ними лучники и маги, и прикрывали их жрецы, в числе которых был и сам Юстиэль.

Горячее безумие схватки, команды, кровь, предсмертные крики, напряжение, от которого сводит все тело, и нет времени даже толком выпить настойку маны, чтобы восстановить силы. С оглушительным треском где-то рядом лопнула струна арфы одного из бардов, пальцы музыканта были в крови.

Когда в очередной раз в поле зрения сложил крылья один из стражей, командир рявкнул всего одно слово «Отступаем!», и ряды элийцев, добравшиеся до внутреннего двора, потекли обратно. Белокрылых было в разы меньше, чем северян. Вдогонку им сыпались стрелы и заклинания.

Молодой лучник рухнул как подкошенный со стрелой в виске. Юстиэль проводил его заторможенным взглядом, в то время как его руки и губы продолжали ткать целительские заклинания, чтобы прикрыть отступающих, позволяя не сложить крылья под натиском врага.

Внезапная боль оборвала очередное заклинание. Рот мигом заполнился кровью. Лезвие шпаги, пронзившей спину под левой лопаткой, показалось раскаленным. Такое знакомое ощущение, связанное с чем-то страшным из далеких, старых воспоминаний.

Горе-убийцу оттащил зигзаг серебристой молнии, сорвавшийся с клинка одного из элийских стражей. Юстиэль пошатнулся, но упасть не дала чья-то рука в латной перчатке, увлекая прочь от крепостных стен. Элийские альянсы к тому моменту сильно поредели.

Под ногами заскрипел снег, протаивая от крови, которую беглецы обильно роняли. Уши заполнил гул, а в груди и боку кололо, мешая нормально держать шаг наравне с остальными. «Ну что ты мешкаешь?!» — рявкнул тащивший целителя латник и хорошенько встряхнул того.

Голова жреца безвольно мотнулась, а взгляд поднялся к небу, на котором нарисовалась темная махина балаурского дредноута. Его орудия засветились алым огнем, готовясь к залпу.

— Воздух! — крика никто не услышал.

И все заполнил звук оглушительного взрыва и ощущение страшной боли, выжигающей все остальные чувства и разрывающей буквально на куски.

Тея отстраненно смотрела на всё изнутри. Нечто подобное ей доводилось видеть и вживую, потому не слишком пугало. Однако видеть смерть Юстиэля…

«Всё хорошо, всё кончилось…», — мысленно зашептала целительница, стараясь успокоить мужчину. Но собственное волнение за него усугубило дело, сбивая эфиропотоки, вовлекая внутрь, дальше, во все закоулки памяти

«Нет… не надо, уйди», — далеким эхом запротестовало сознание целителя, но его состояние пока не позволяло закрыться от подобных вторжений, потому голос быстро утих, и мысленному взору Алетейи стали рисоваться новые картины.

Солнечный Элизиум, метка рыцаря Миразента и новенькая кольчуга на молодом целителе. Юстиэлю недавно исполнилось 25, сердце заходилось от волнения, он вступал в свой первый осадный легион.

Картинка сменилась на образ высокой статной даэвы, она была чародеем последней ступени посвящения. Сильная, гордая и заботливая наставница. Тея-наблюдательница ощутила укол ревности при взгляде на эту даму рядом с массивным стражем. Они о чем-то негромко переговаривались.

«Осада… Астерия… возьмем молодняк… сам главнокомандующий поведет союз».

Бездна. Белоснежные крылья решительно вспарывают воздух, вокруг — десятки точно таких же. Альянсы сплоченными рядами летят на штурм крепости. Первый серьезный бой, первая осада. Наивный мальчишка пообещал принести чародейке черное перо асмодианина как знак своих боевых заслуг. В душе разливается тепло, а перед глазами стоят искрящиеся карие глаза и мягкая улыбка пухлых губ.

Слишком просто удалось пробить ворота, слишком просто их пустили внутрь, под магический купол, защищавший цитадель от атак сверху. Только в зале лорда-заступника командование поняло, что-то было не так. Бойцы не возрождались у кибелисков, не могли они и очнуться около ники. Зал наполнился трупами и элийцев, и асмодиан. Черные и белые перья смешались в единую массу.

— Бейте магов! — истошно закричал кто-то. Взмокший от напряжения Юстиэль осмотрелся. Несколько асмодианских волшебников устремляли свои силы не на бой с элийцами, а куда-то вверх, сквозь высокий купол-потолок зала.

— Лекаря! Помоги! — кричали со всех сторон, разрывая неопытное сознание десятками зовов. Даэвы поняли, что смерть под усиленным магией куполом может стать окончательной. Эта осада была ловушкой для главнокомандующего элийцев. А то, что под нож пошли и рядовые воины асмодиан, что ж.. это война.

Вдруг спину и грудь пронзает острая боль, во рту снова солоноватый металлический привкус крови. Раскаленное лезвие, без труда прошившее кольчугу Миразента, задевает легкое и касается сердца. Вдох обрывается хрипом, ноги подкашиваются, но падения Юстиэль уже не чувствует. Картинка меркнет, все звуки стихают.

Мягкий свет касается век. Лазарет? Храм? Потоки эфира? Целитель разлепляет глаза, пока что не в силах произнести ни слова. Его окружает домашняя обстановка: небольшая уютная комната в золотистых тонах, мягкая постель. С кухни слышны голоса, один принадлежит легату, второй — чародейке, его наставнице:

— Ну и что ты сделала?

— Я заставила его сердце биться снова.

— Магия крови давно запрещена Храмом, тебя может постичь кара за нарушение заветов и вживление такой мантры в чужое тело. Если раскроется…

— Легат, я жалею лишь о том, что мне не хватило сил дать ему больше времени… чар хватит всего на 50 лет, а может и того меньше.