Иван Ефремов. Звездные Корабли. Туманность Андромеды - Ефремов Иван Антонович - Страница 1

Впервые мы встретились в кабинете главного редактора издательства «Молодая гвардия» в годы войны. При моем появлении посетитель вежливо встал с дивана, огромный, с застенчивой улыбкой, словно он стеснялся своего роста и из-за этого даже слегка заикался. Открытое русское лицо с чуть приподнятыми к вискам бровями и внимательными, умными, проницательными глазами.

Я столько слышал тогда о шумном успехе его «Рассказов о необыкновенном», где нет обыкновенны не только события, но и люди! Цикл этих рассказов под общим названием «Пять румбов» был опубликован в журнале «Новый мир» в 1944 году.

И пусть покажется поразительным, даже фантастическим, но все герои рассказов — юный красноармеец, «сын полка», матрос, штурман дальнего плавания, горный инженер, геолог, ученый-палеонтолог и писатель — все это один и тот же человек — Иван Антонович Ефремов, талантливый ученый, флагман советской научной фантастики, восхищавший меня с его первых шагов в литературе.

Биография Ефремова — история бурной, исключительно разносторонней, насыщенной увлекательными событиями жизни.

Воспитанник красноармейской роты, двенадцатилетний мальчик, он в годы гражданской войны вместе с запахом дыма сражений впитал в себя романтику революции, обрел необоримую тягу к знаниям.

Юный матрос, плававший на Каспии и Тихом океане, он был влюблен в неистовый ветер, в море бурное или спящее, но всегда прекрасное, рождающее отвагу и гордость. Морская тема в его творчестве займет достойное место.

Горный инженер. Дабы утолить свое стремление проникнуть в тайны земных недр, он заканчивает экстерном Горный институт. Участник многих экспедиций, он занят не только поисками скрытых в земле кладов, но ищет ответы на великие вопросы происхождения жизни.

Геолог, исследователь Сибири, Ефремов указал на географическое сходство некоторых ее районов с районами Африканского материка, предвидя находки сибирских алмазных россыпей, сходных с африканскими месторождениями (рассказ «Алмазная труба», 1944). Он же возглавил в тридцатые годы первую экспедицию по изысканию трассы ныне завершенного БАМа, пройдя путем нынешних комсомольских строительных бригад.

Ученый-палеонтолог, руководитель более сорока экспедиций на Кавказе, в Средней Азии, Якутии, Восточной Сибири, на Дальнем Востоке, а также в Монгольской Народной Республике. Там, в соответствии с его научными прогнозами, в пустыне Гоби, было открыто одно из самых крупных в мире «кладбищ динозавров». Результатом монгольских экспедиций 1946—1949 годов стала написанная на основе путевых дневников замечательная книга «Дорога ветров», в которой удачно сочетаются документальность, строгая научность с популярной формой изложения. Обобщая свои находки и наблюдения, Ефремов создал новую науку — тафономию — о закономерностях залегания в слоях земной коры останков доисторических животных и полезных ископаемых растительного происхождения. За капитальный научный труд «Тафономия и геологическая летопись» (1950) ему была присуждена Государственная премия.

Историк, знаток Африки, эллинской культуры, он проникал взглядом в далекое прошлое Египта или Эллады, во дворцы фараонов и тайные святилища жрецов (дилогия «Великая Дуга», «Лезвие бритвы», «Тайс Афинская»).

И, наконец, писатель с мировым именем, мыслитель, с острым восприятием мира, с глубиной суждения о сути вещей. Конечно, Ефремов прежде всего был ученым, оставался им и в литературе, своим воображением художника порой совершенно неожиданно пробуждая мысли даже в далеких ему областях науки.

Так, по словам члена-корреспондента Академии Наук СССР Ю. Н. Денисюка, рассказ И. Ефремова «Тень Минувшего» подсказал ему идею разработки метода объемной голографии. И много лет спустя, при обсуждении творчества писателя, в фойе демонстрировалась усыпанная драгоценными камнями шапка Мономаха, которой там на самом деле... не было. Это объемное изображение казалось «тенью минувшего».

Да, Ефремову было что сказать читателям. И он многое сказал, но лично мне врезались в память такие его слова: «Какой нелепый сдвиг фаз. Когда интеллект человека достигает наибольшего расцвета, обретены знания и опыт жизни, когда возможно больше отдать людям, физические силы оставляют нас...»

Ефремов-писатель собирался продолжить роман «Туманность Андромеды», создав рассказ «Сердце Змеи» как одну из продолжающих его глав. Ефремов-ученый готовил научную работу «Палеонтология». Он слишком рано ушел от нас, но сделал за десятерых.

Его заметили как ученого в 1927 году, как писателя — в 1944-м. И ученый, придя в литературу, оставил в ней след подобно профессору химии Александру Бородину в музыке.

Один из самых известных романов И. Ефремова, «Туманность Андромеды» (1955—1956), выходил в нашей стране и за рубежом несчетное количество раз. Мне вспоминаются некоторые наши с Иваном Антоновичем беседы в пору, когда зрел его замысел будущего романа.

В то время я часто писал предисловия к издававшимся у нас в стране произведениям некоторых западных фантастов и из поездок за рубеж привозил их последние издания.

Иван Антонович хорошо владел английским языком, в свою очередь, внимательно следил за зарубежными новинками. И мы часто обсуждали их и даже выступили в 1958 году с совместным докладом о зарубежной фантастике на Всесоюзном совещании писателей-фантастов.

«Я тогда прочел подряд десятка полтора-два романов современных западных, главным образом американских, фантастов. После этого у меня возникло отчетливое и настойчивое желание дать свою концепцию, свое художественное изображение будущего, противоположное трактовке этих книг, философски и социологически несостоятельных»[1],— вспоминал Ефремов о том времени.

Он задумал тогда противопоставить свой светлый роман, заглядывающий в коммунистическое будущее, «диким джунглям» непроходимого пессимизма американской фантастики, предрекавшей гибель цивилизации и одичание человечества, или пугавшей обывателя на своих страницах кровожадными монстрами, хищными, ядовитыми растениями, или проникнутой идеями защиты капитализма, будто бы распространившегося на всю Галактику.

Помню то ощущение, которое охватывало нас с Иваном Антоновичем, впервые углублявшихся в эти «литературные заросли». Хотелось отвернуться и уйти, но Ефремов звал меня к исследованию и я проникал вместе с ним в эти «заросли», в которые стоило углубляться уже затем, чтобы лучше понять тех американцев, которые своей фантазией ищут выход из дремучих тупиков современного им капиталистического общества. И некоторые из наших тогдашних находок стали достоянием советских читателей: Рэй Брэдбери, Айзек Азимов, Хьюго Геринсбек...

Отдавал должное Ефремов и первому роману об атомной войне и ее последствиях «Последние и первые люди», принадлежащему англо-американскому фантасту Олафу Степл-дону. На страницах романа не только упирались в облака огненные фонтаны, не только разверзалась от взрывов земля и сходили с ума от ужаса люди. В нем подробно рассказывалось о цепной реакции атомного распада, лежащей в основе изготовления урановой бомбы. В 1945 году ФБР обвинило Степлдона в разглашении сверхсекретной информации, так называемого «Манхеттенского проекта». Фантаста спасло от расправы лишь то, что его роман был издан гораздо раньше, чем физиками были сделаны открытия, легшие в основу урановой бомбы. Причем процесс ее изготовления во много раз сложнее, чем описанный Степлдоном.