Кальтер (СИ) - Глушков Роман Анатольевич - Страница 45

- Лучше не дергайся, пока я не отстрелил тебе ноги, - порекомендовал Куприянов. - Это твой конец, не сомневайся. Смирись, прими его достойно и останься в моей памяти настоящим воином.

- А ведь и впрямь похоже на конец, - ответил громила, прекратив хрипеть и ворочаться. - Разве только мой босс вытащит меня из этого дерьма, как всегда делал.

- Не вытащит, готов поспорить, - сказал Безликий. Он был уверен в этом процентов на восемьдесят. Мастер Войны всегда телепортировал Гурона при помощи «серых», а они сегодня подыгрывали Кальтеру. Пускай редко, но они все же устраивали цхету мелкие пакости, оставаясь при этом безнаказанными.

Гурон не поверил «крысе». Угомонившись, он какое-то время пролежал спокойно, ожидая эвакуацию, но она так и не состоялась. Похоже, группа прикрытия Безликого сдержала обещание. И теперь он должен был не подвести «серых», доделав свою часть работы.

- И правда не подфартило мне с реваншем, - признал наконец-то свое поражение громила. - Зачем только, спрашивается, решил вернуться... Ну так что дальше, Галаган?

- Веня Черепок сказал тебе правду: меня зовут не Игнат Галаган, а Константин Куприянов, - поправил его Кальтер.

- Да наплевать! - Обожженное лицо Гурона скривилось в болезненной ухмылке. - Как бы тебя ни звали, для меня ты всегда был и остался крысой... Однако я спросил, что дальше? Новая пуля в лоб или что похуже?

- Пулю в лоб мы уже проходили. Для тебя она - что в лоб, что по лбу, уж прости за каламбур. - Безликий поморщился. В доме что-то вспыхнуло - вероятно, канистра с бензином, - и до ям докатилась волна нестерпимого жара. - И горишь ты плоховато. Попробую старое проверенное средство. Пока что оно меня не подводило.

И он достал из «разгрузки» гранату.

- Вот дьявол! Ненавижу гранаты! - Гурон дрыгнул ногой от бессильной злобы. Затем попросил: - Погоди! Не буду молить о пощаде - знаю, что без толку. Хочу только спросить напоследок: зачем все так было устроено? Ну, это... воскрешение из мертвых и прочие чудеса, что со мной творились? Я ведь точно знаю, что умер тогда в Зоне. Пуля в башку, выпущенная в упор - стопроцентная смерть... И на кой черт кому-то надо было меня оживлять и заставлять умирать снова? В чем смысл?

- Для нас с тобой - ни в чем, - ответил Кальтер. - Я, ты, другие нам подобные - мы лишь игральные карты для богов вроде твоего босса и «серых»-червей. Нас вытянули из колоды, бросили на стол в нужный момент, а затем отправили в отбой. Вот и все.

- То есть ни мне, ни тебе вовек не докопаться до правды?

- Выходит, что так. А если докопаемся, хватил ли у нас мозгов разобраться в ней? И понравится ли она нам? Может, наше неведение - как раз награда, а не наказание?

- Ладно, хрен с тобой. - Гурон тяжко вздохнул и закрыл глаза. - Делай то, что должен. Ты выиграл последний раунд, тебе и карты в руки.

- Давай считать это боевой ничьей, - предложил Кальтер. - Просто нас с тобой погубили разные сети и разные ямы. Только тебя чуть раньше, а меня - позже... Прощай.

И Безликий, вынув у гранаты кольцо, кинул ее в яму так, чтобы она упала рядом с головой бессмертного...

- А я испугалась, что ты не выберешься из этого пекла, - призналась Медея, глядя на пылающую деревню. - И как успехи?

- Если Гурон и впрямь был последним, значит, у Мастера Войны только что закончились бессмертные, - доложил Кальтер. - Однако не все так гладко. Если из меня срочно не выковырять свинцовый горох, скоро я стану для вас бесполезен...

Кальтер и «серая» стояли на околице догорающей деревни с наветренной стороны - так, чтобы дым несло не на них. Их камбоджийская работа была выполнена, осталось дождаться ее окончательного результата. А он до сих пор стоял под вопросом. От Старика-с-Тростью по-прежнему не было ни слуху ни духу.

- Показывай, что там у тебя, - деловито распорядилась Медея. И пока Куприянов оголялся и спускал штаны, она достала из своего рюкзака аптечку. На вид самую обычную, со всеми препаратами и инструментами первой необходимости.

Но в действительности все было не так-то просто.

Наложив на простреленное в четырех местах плечо Безликого нечто вроде большого пластыря, «серая» отклеила тот уже через минуту. Казалось бы, что могло зажить за это время? И тем не менее результат превзошел ожидания. Все четыре картечины были «высосаны» из ран - Медее осталось лишь отклеить их от пластыря и выбросить. Сами же раны не только не кровоточили, но и затянулись. Безо всяких швов и скобок. Единственное, что еще раздражало, это боль, хотя и она мало-помалу утихала.

Точно такой же фокус Медея проделала с простреленным бедром Куприянова. После чего он пошевелил конечностями, убедился, что они в полном порядке и заметил:

- Ну и дела! Чтоб я так жил!

Сказал - и пригорюнился, ибо ненароком вспомнил, сколько ему осталось жить на белом свете.

- Можешь одеваться. Если, конечно, не рассчитываешь от меня на нечто большее, - сыронизировала Медея, которую собственное мрачное будущее, кажется, вообще не тревожило.

- Не имею привычки заводить служебные романы. На моей работе они заканчиваются тем, что приходится устранять свидетелей и подчищать следы, - неуклюже отшутился Безликий. Хотя доля правды в его шутке была.

- Я тоже не заводила романы с игроками, - ответила «серая», упаковывая аптечку. - Но поскольку я больше не Мастер Игры, а ты не игрок, это дурацкое правило меня не волнует. К тому же ты все еще крепенький и бодрый старичок, уж поверь. И я не откажусь закрутить с тобой служебный романчик, если на то пошло. Даже с перспективой проснуться наутро с пулей в башке или с перерезанной глоткой - что мне терять-то?

- Даже так... - Кальтер малость ошалел от столь несвоевременного и сногсшибательного признания. - И что я должен на это ответить?

- Возможно, тоже сказать мне что-нибудь приятное. - Медея улыбнулась, и Куприянов отметил, что в плане привлекательности она утерла бы нос многим брюнеткам, которых он знавал в своей жизни. Да и блондинкам тоже. Вернее, Куприянов отметил это давно - едва она сбросила маску, - но признаваться ей в этом не видел смысла. Зачем?

- Меня не учили говорить комплименты, - пожал плечами Безликий. - И учиться уже поздновато, извини.

- А разве этому вообще где-то учат? - рассмеялась Медея. - Какой же ты все-таки странный человек, Безликий! Злобный, как аллигатор, и вместе с тем наивный, как подросток. Ты можешь до смерти напугать кого угодно одним взглядом, но теряешься, когда надо связать два простых слова.

- Я не теряюсь, - возразил Кальтер. - Возможно, сейчас мне нечего сказать. Тем более, что ты и так знаешь обо мне больше, чем я сам.

- Да брось! - Медея бесцеремонно взяла его за грудки и поставила на ноги. Самое любопытное, что он не сопротивлялся. - Если все пойдет как задумано, нам с тобой осталось жить считанные дни. А если Старик-с-Тростью пропал, нас запрут в разные изоляторы на всю оставшуюся жизнь. И о чем ты станешь думать целую вечность кроме как о своей приемной дочери и ее детях? Неужели будешь изо дня в день пересчитывать в уме трупы, которые оставлял за собой по миру? Тоже мне, ностальгические воспоминания! А не лучше ли будет вспоминать, к примеру, об этом?

И Медея, прильнув к Кальтеру, впилась в его губы жадным поцелуем.

И снова Кальтер не оказал ей сопротивления. Как раз наоборот, поддался ее настырности и ответил тем же. В смысле тем же, о чем давно втайне мечтал, но и представить себе не мог, что однажды его мечты станут явью. Пусть недолгой, но тем не менее...

Маленький сеновал, что торчал на краю Коук-Дунг, был чуть ли не единственной постройкой, не уничтоженной пожаром. Пламя пощадило ее лишь благодаря ветру, дувшему другую сторону. Впрочем, тот ветер, что занес сюда горящих страстью Кальтера и Медею, дул в правильном направлении. Кальтер в этом не усомнился.

Он не мог похвастать тем, что знал в своей жизни много женщин - издержки профессии, что тут скажешь. Но Медея была мастерицей не только в Игре, но и в любви. И разогрела хладнокровного любовника до нужной кондиции. Плыть по течению этого чувства было несказанно приятно, разве что Куприянов все же предпочел бы роль ведущего, а не ведомого. Хотя он не возражал. Сегодня такой расклад его устраивал, да и времени на протесты банально не осталось.