Пламя Атлантиды (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 23

— Матриарх Справедливая! — жрица времени оторвалась от вдумчивого созерцания огненного круга по центру храма и поспешила навстречу своей правительнице. Лаэртия не стала задавать вопросов, пока не был соблюден ритуал приветствия с поцелуем ладоней и поклоном Хроносу. — Мой Бог не дает мне ответа, неподвижно пламя, даже огненные камни не ведают, что вызвало его гнев и голубой небесный огонь.

Лаэртия оглядела большой зал храма. Огромные масляные клепсидры подсвечивались множеством свечей, падающие капли, отмеряющие секунды и минуты, в этом завораживающем полумраке казались глыбами чистейшего янтаря с подвижными бликами внутри. Потолочный купол отсутствовал — в полукруглом проеме сверкали звезды, а золотые черты, отмеряющие время, сияли, поглощая отблески огня. Когда шли долгие дожди, ни одна капля не попадала внутрь храма через этот потолочный проем — говорят, в свое время его построили стражи Кроноса, которые использовали неведомые доселе магические технологии.

— Мудрая Сатар, Хронос никогда не посылает голубых огней без тайного умысла; мой путь был долог, поскольку я отправилась сюда задолго до заката лишь для того, чтобы узнать, что же он хотел нам поведать.

Жрица поклонилась и поднесла матриарх чашу золотого вина. Лаэртия слегка смочила губы хмельным напитком, разбавленным ключевой водой, и перебросила через плечо копну золотистых локонов, позволяя двум помощницам жрицы, бесшумно шагнувшим из-за колонн, надеть на нее тяжелый плащ, который оберегал от жаркого пламени. Его обжигающее дыхание все же коснулось ног правительницы, но она проигнорировала минутную боль и величаво вошла в огненный круг с разбросанными ритуальными камнями.

Лик Хроноса никогда не отождествлялся с человеческим образом — это была замкнутая сфера на мощных цепях, испещренная древними литерами и цифрами, которые отмеряли меры масла. В определенное время солнечный луч падал в эти отполированные золотые углубления, показывая временной отрезок с максимальной точностью. Сейчас огромное кольцо было неподвижно, но ровно в полдень весь сегмент сферы вспыхнул холодным огнем, предвещая либо благую весть, либо, что случалось чаще всего, гнев Бога времени. Лаэр прикоснулась ладонями к его заостренной грани, задумчиво вглядываясь в центр. Едва заметные колебания пространства внутри были похожи на легкую зыбь, которая так часто появляется на воде, или же на дрожащее марево, так похожее на то, какое бывает, когда всматриваешься вдаль в знойный полдень. От него исходила пульсирующая энергия, которая моментально снимала усталость и приносила ясность разума — не зря мудрецы Лассирии раз в зиму совершали сюда паломничество, воздавая дары Хроносу и вымаливая для себя силы, чтобы узреть истину в своих свершениях. Появляться в храме в любое другое время имела право только династия правителей.

Справедливая закрыла глаза, впитывая необъяснимую силу кончиками пальцев. Последний раз Хронос заговорил с Атлантидой в разгар ее кулуарной стратегии по захвату мирной Озерии: стрелы голубого огня полыхали полный круговорот, разрушив одну из башен дворца. Бог гневался, тогда в этом ни у кого не оставалось никаких сомнений. Матриарх прибыла в храм и провела наедине с ликом долгие меры масла, после чего буйство холодного пламени угасло, а коварные планы были отменены. Сейчас же никто не мог дать ответа на вопрос, чем вызвано появление синих стрел в полдень в долине лесов. В империи нарастала паника, Совет Десяти выдвинул ноту протеста относительно союза со Спаркалией, как и отверг намерение отправить легион Пантер к границам Лассирии. Сама же матриарх сейчас вспоминала почти с сожалением о недавнем приступе тоски по погибшему вольному спутнику. Арий навсегда остался в ее памяти как достойный воин, сумевший пробудить чувство в ледяном сердце неприступной королевы. Он все еще приходил к ней в сновидениях, а тоска по сильному плечу достойного мужчины становилась непереносимой.

«Хронос всемогущий, я знаю, что нет такого другого, но если ты слышишь мой зов, просто направь его путь так, чтобы он пересекся с моим!.. Дай же мне пережить боль моей потери и, если это невозможно, замени ее новым чувством во имя процветания империи!»…

Если бы жители Атланты узнали истинные мысли своей матриарх, были бы ошеломлены. Все, что оставалось гордой Лаэр, молча просить Бога о милости. Антал уже несколько зим как не слышал ее отчаянных молитв, и оставалась надежда на Бога времени.

— К добру или злу, великий Владыка Времен? — прошептали рубиновые уста королевы. — Дай мне знак, помоги правильно понять твои божественные послания, дабы я не совершила вопиющих ошибок на пути своего правления!

Сферический лик молчал, лишь взметнулись вокруг языки пламени, будто от порыва ветра. Лаэртия развела руки в стороны, готовая принять любой знак, запрокинула голову, снова вглядываясь в ночные небеса. Ни единой мысли-озарения, колебания энергетических потоков, огненной змейки по кольцу. Возможно, явление голубого пламени было миражом, игрой уставшего воображения? Но тогда почему его наблюдали все без исключения жители империи? Хронос молчал, оставаясь безучастным к вопросам правительницы Атланты. Матриарх прикусила губы, сдержав вздох разочарования. Ее путь был проделан впустую, хотя оставалась шаткая надежда, что ответ придет во время сна.

Яркие низкие звезды, угольный шелк ночного неба, абрисы четких созвездий. Они равнодушно взирали с высоты на женщину поразительной красоты, застывшую посреди огненного кольца в древнем храме Бога времени. Сияющие столь высоко, они не замечали ее полных надежды глаз, в которых плескалось уязвимое отчаяние, а может, просто не хотели этого видеть. Матриарх опустила руки вдоль тела, намереваясь покинуть круг священного огня, и в этот самый момент небесный свод пронзила яркая стрела падающей звезды.

Лаэртия моргнула, не успев отреагировать на ее быстрый полет — казалось, ничего не было, но едва заметный дымчатый след говорил о том, что падение метеорита не было игрой воображения.

— Юг! — задумчиво проговорила матриарх, определив приблизительную траекторию падения звезды. — Смута Лассирии или же нечто иное?

Она не успела произнести последнее слово — энергетическое поле сферы пошло более ощутимой рябью, и тело встрепенулось, принимая пульсацию необъяснимого силового потока. Сотни бабочек затрепетали в солнечном сплетении, по позвоночнику прошла дрожь приятного предвкушения.

— Знак! — едва не рассмеялась матриарх, склонившись в ритуальном поклоне, а затем быстро развернулась и покинула круг огня. Плащ соскользнул с ее плеч на мрамор напольной плитки, и молодая женщина распахнула ворота, ступая на гладкую брусчатку.

Жрицы Хроноса прервали свою молитву, подняв на матриарх взгляды, полные надежды.

— К добру и благодати! — уверенно известила Лаэртия Справедливая. — Гнев Хроноса миновал нас, и это благая весть!..

Ласкающий накат волны накрывает первозданной эйфорией, кипятит кровь ожиданием высокого и неподконтрольному разуму удовольствия. Тонкие пальцы самой жестокой и непримиримой воительницы Атланты, которую привыкли бояться и вожделеть одновременно, сжимают шелк покрывал до запредельного напряжения каждой фаланги — ничего не значит эта мимолетная боль, особенно сейчас, когда мужские ладони накрывают пылающую кожу подчиняющим жестом агрессивной ласки, скользят по смуглому телу женщины маршрутом первозданной страсти и самого тесного единения не только тел, но и душ. Пламя свечей и факелов мечется по замкнутому периметру царских покоев, скользит пурпурными отблесками по потолку и стенам, расцвечивает покрытую испариной кожу двух слившихся в объятиях любовников в цвет чистейшего солнечного металла.

Стерлись изначальные грани между «допустимо» и «недопустимо», «можно» и «нельзя», «вероятно» и «невозможно». Отошли в тень любые предрассудки и каноны каждой из культур, долгие переговоры, компромиссы и несогласия, противостояние и договоренности. Так легко потерять голову в сильных руках того, кто, по сути, является врагом в этой необъявленной войне, сглаженной убаюкивающей поступью дипломатии. Выгибаться на алых шелках навстречу его рукам, поцелуям, ловить биение сердца всеми нервными окончаниями, млеть от ощущения того, что сейчас сердца бьются в унисон; сдерживать готовый вырваться из горла крик ошеломляющего восторга, жадно ловить устами не знающие пощады и усталости губы мужчины, пить из этого источника бессмертия глубокими глотками до скончания времен.