Пламя Атлантиды (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 14

Аларикс медленно, как показалось Латиме, намерено чувственным движением длинных пальцев развернул пергамент и слегка сдвинул брови, внимательно изучая текст. Лучезарная отпила холодной ключевой воды из резной пиалы, чтобы унять жар разгоряченной плоти, и заставила себя отвлечься, вспомнив о Лаэр и ее чувствах к вольному спутнику.

Арий был рожден в землях Белого Безмолвия — далекой империи, где зима царила постоянно, и даже приход краткого лета не длился более тридцати солнечных круговоротов. Большую часть времени землю покрывала мгла, а на небосводе бог Аэдин писал живописные картины ярчайшими переливами светящихся красок. Там царил непривычный для иных империй уклад жизни — если в Атланте была абсолютная власть женщин, в Спаркалии и Кассиопее — мужчин, то земля Белого Безмолвия даровала одинаковые права и мужам, и девам от рождения и вне зависимости от их принадлежности к знати. Белокожие валькирии сражались бок о бок с великими воинами, их свободы никогда и ни в чем не ущемлялись, а в семьях царило взаимопонимание и уважение друг к другу.

На исходе летней декады Арий из рода Покорителей Стихии впервые появился во дворце Атланты. Тогда Лаэртия восседала подле матриарх Атлантиды, ее епархией было ведение необременительных переговоров, касающихся торговли, искусства и архитектуры. Великий воин Белых Брегов поразил всех без исключения женщин своим сильным телом, белоснежной кожей, ледяными голубыми глазами и длинными волосами цвета пшеницы, так похожими на волосы принцессы Лаэртии. Даже Латима тогда отметила его экзотическую красоту и недюжинную силу, испытав мимолетное томление внизу живота. Но достаточно было одного взгляда Лаэр, чтобы девушка погасила вспыхнувший интерес — право принцессы было неоспоримым.

Он не просил военной поддержки, торговых путей или же иных благ. Не более двадцати круговоротов тому назад драккар Аннег из рода Покорителей Стихий, его горячо любимой сестры, потерпел крушение у берегов Черных Земель, сбившись с курса и так и не достигнув побережья Кассиопеи, где северная валькирия намеревалась приобрести партию слез пустыни в качестве своего приданого. К счастью, ей в некотором роде повезло — вождь Черноземии не стал выставлять белокурую красавицу на аукцион, а отправил в качестве подарка матриарх Атлантиде в благодарность за временное предоставление водного коридора.

Рабыне-северянке было столько же зим, сколько наследной принцессе Атланты, и матриарх направила девушку в услужение к своей дочери. Лаэр, а вместе с ней и Латима, были с первых дней восхищены выдержкой и достоинством молодой рабыни. Уже на второй солнечный круговорот принцесса избавила девушку от рабского ошейника. Они проводили время в долгих беседах и сами не заметили, как сдружились между собой. Веселая и никогда не теряющая присутствия духа Аннег открыла будущей матриарх несколько секретов в обращении с оружием. Их часто можно было увидеть втроем на тренировочной площадке, где они совершенствовали свои навыки, а после отдыхали в тени вечерней прохлады.

Арий потратил все свои силы и время на поиски пропавшей сестры, и вот след привел его в Атланту. Лаэртия выслушала великого воина вдумчиво и внимательно, ничем не выдав своего моментально вспыхнувшего интереса к этому мужчине.

— А что если, Арий Покоритель Стихий, я откажусь вернуть тебе сестру? Гордая дева наполнила мои дни радостью и довольством, и я не желаю терять верную подругу.

Словно молния сверкнула в ледяных глазах северянина. Рука воина легла на эфес меча, а от его голоса дрогнула даже матриарх.

— Тогда, принцесса Лаэртия, я буду вынужден позволить своему мечу говорить с тобой вместо себя!

Это была не было угрозой, но потрясенные дерзостью визитера Пантеры схватились за мечи, готовые по одному приказу матриарх Атлантиды пронзить нахального воина. Но матриарх сразу поняла, почувствовала искры необъяснимой симпатии, которые зародились между ее дочерью и этим необыкновенно красивым и статным мужчиной, поэтому не вмешивалась в разговор. Лаэртия поднялась с трона и бесстрашно спустилась к нему.

— Я буду вести разговор за вратами покоев принцессы.

Когда они вошли в ее комнату, Аннег, не поверив своим глазам, кинулась на шею брату. Лаэртия сняла маску холодной правительницы и тепло улыбнулась девушке.

— Ты свободна. Но видит Антал, как мне будет тебя не хватать!

Глаза Ария потеплели, он сделал пару шагов навстречу принцессе, но Латима, догадавшись о том, что он намеревается сделать, незаметно покачала головой, предостерегая того от падения к ногам будущей матриарх. Лаэртия же с улыбкой выслушала его сбивчивые слова искренней благодарности и, поколебавшись, накрыла сильную ладонь воина своей.

— Гостем прошу тебя быть часть осенней декады, Бесстрашный Стихий Повелитель! Сердце мое покорила твоя безрассудная смелость.

Лаэртия всегда говорила прямо, не стесняясь своих чувств — одна из неоспоримых привилегий будущей королевы. О том, что стрелы Криспиды в очередной раз поразили одновременно два сердца, было не трудно догадаться по пристальному взгляду друг другу в глаза и самой обстановке в покоях принцессы.

Спустя семь круговоротов Аннег, получив от Лаэртии несметное количество дорогих подарков, отбыла к Берегам Белого Безмолвия, где ее ждал возлюбленный. Арий же так и не смог покинуть будущую правительницу Атланты. Он с честью выдержал испытания, которым Лаэртия подвергала его, испытывая на прочность, и со временем принцесса объявила о том, что Арий Покоритель Стихий официально становится ее свободным спутником. Права мужчин, получивших этот статус, были равны правам атлантских дев и давали свободу выбора и принятия решений во всем.

Это и погубило гордого Ария, думала Латима, наблюдая за тем, как Аларикс поставил свою подпись на договоре и капнул на бумагу расплавленный свинец, закрепив росчерком герба застывающий металл. Если бы Лаэртия не наделила своего возлюбленного такими полномочиями, он бы не погиб в том бою. Лассирия была отбита у войска черных Земель, но Арий так жаждал подарить своей принцессе прибрежную территорию этой подлой державы! Воин чести и достоинства погиб от удара в спину в часы вечернего перемирия.

Лаэртия была в ярости. Всех чернокожих пленников было приказано тут же предать смерти, горели деревни и города империи работорговцев, но ничто из этого не могло вернуть Ария к жизни. Лишь присутствие юной принцессы Ксении со временем позволила улечься ее боли — белокурая и голубоглазая, настолько похожая на отца внешне, насколько отличная от него нравом.

— Если мое сердце когда-нибудь снова начнет биться, пронзенное стрелами Криспиды, мой вольный спутник не получит подобных прав! — беспрекословно заявила матриарх, когда Латима завела с ней этот разговор. — Я не желаю сжигать дотла свою душу снова, переживая смерть возлюбленного мужа!

Нить воспоминаний дрогнула и прервалась.

Аларикс Фланигус отложил документ в сторону, и Латима едва не вздрогнула, узрев его улыбку. Чувственная и решительная, она смягчила черты его волевого, словно выточенного из гранита лица, и по позвоночнику девушки побежали сладкие разряды волнительного предвкушения. Сохранить невозмутимое выражение лица было сложно, но девушка из последних сил смогла удержать себя в руках. Она не привыкла проигрывать ни в чем, не показывать свою слабость и не уступать никому, даже тому противнику, который превосходил ее во многом.

— Пора испить чашу нектара небесных плодов за достигнутое соглашение! — Аларикс использовал весь свой потенциал, чтобы заинтересовать прекрасную гостью. В его устах поэзия Атланты звучала иначе, вкрадчиво-ласково, волнуя глубоким тембром и эротичной хрипотцой приятного голоса мужчины. Латима ожидала, когда робкие и чем-то напуганные девушки наполнят их чаши красным вином. Издалека их можно было вполне принять за дочерей Атланты — та же бронзовая, словно подсвеченная изнутри кожа, темные волосы и пухлые губы, и лишь слегка ссутуленные плечи и затравленное выражение в глазах, которые они не поднимали выше пола, рассеивало эту иллюзию. Лучезарная проводила их задумчивым взглядом. На рабских рынках спаркалиек часто выдавали за атланток, потому как девы матриархальной империи никогда не становились рабынями — они либо погибали в бою за свою свободу, либо истребляли всех, кто осмеливался попытаться их поработить. Когда одна из девушек оступилась, с ее плеча сползла лямка одеяния, и Латима готова была поклясться, что заметила на ключице красные отметины от плети. Повернулась к Фланигусу, намереваясь спросить его об этом, но слова замерли на ее устах. Он подошел почти вплотную, и взгляд девушки захватили в тиски две серо-голубые льдины с мерцающим в глубине зрачков огнем скорого извержения. От волнения и близости мужчины она непроизвольно сжала пальчики ног и чересчур поспешно схватила свою пиалу с вином, едва не расплескав.