Воспаление колец (СИ) - Шепельский Евгений Александрович - Страница 10

Однажды утром он проснулся совершенно трезвым. В «Мешке» было тихо и пусто. На тумбочке у кровати лежали четыре повестки в суд. Три были адресованы Фордо. Притонодержательство... Совращение малолетних... Попытка изнасилования... У Фордо потемнело в глазах. Четвертая повестка предназначалась Свэму. Навозного Распорядителя обвиняли всего лишь в непристойном поведении: из окна усадьбы он наглядно объяснял прохожим, чем мужчина отличается от женщины.

«Гм, — задумался Фордо, бросив повестки в унитаз. — Видимо, настал поворотный момент в моей жизни! Может, стоит сходить в Раздеванделл? По дороге осмыслю прожитые года, может быть, отыщу новые нравственные ориентиры!»

Хрюкк вздохнул и начал собираться в дорогу.

«Найти бы еще парочку олухов, которые согласятся меня сопровождать...» — подумал он.

Олухи нашлись быстро. Одного звали Опупин, а другого — Марси. Родные братья, отпрыски известного рода Берикексов, они пользовались в Пофигшире репутацией заслуженных идиотов. Обстоятельства срочно требовали от них смены обстановки, ибо братьев по абсолютно ложному обвинению в печатании фальшивых денег (полиция нашла только работающий станок, клише и два мешка с долларами) разыскивали по всему Пофигширу. У братьев была масса недостатков, а что касается достоинств, то Марси умел играть на деревянных ложках, а Опупин — подражать гномьей отрыжке.

Разумеется, с Фордо отправился и Свэм. Услуги этого обалдуя стоили недешево — тридцать сребреников в месяц. Фордо согласился платить без раздумий: он опасался отставлять Свэма в усадьбе — Навозный Распорядитель быстро распродал бы ее по кирпичику.

Молодой Срамби знал, на что потратит заработанный капитал. По возвращении домой он собирался купить небольшой свинарник.

Кольцо Фордо повесил на шею на шнурке от ботинка. Это был шнурок Гнусдальфа, маг предложил его вместо золотой цепочки. «Я должен проверить ее на предмет злых чар в ближайшем борде... э-э, ломбарде!» — так он сказал, прежде чем уйти.

Фордо лично заминировал все подходы к усадьбе. Колодец во дворе он отравил стрихнином.

Ну, вот и все! Пора в путь! Но... Как же тяжело сделать этот первый шаг!

«Ничего-ничего, — подумал Фордо, пересиливая дрожь. — Бульбо тоже ушел в поход не по своей воле. И ничего, обошлось. Правда, мозги у него стали набекрень, да и геморрой вылез... Нет, лучше о таком не думать! Гнусдальф обещал мне легкое путешествие, практически увеселительную прогулку... К тому же в Раздеванделле я вновь увижу дядю!»

От этой мысли Фордо стошнило.

Пользуясь старым хрюккским обычаем начинать все важные дела под покровом темноты, путники вышли из Пофигшира в час ночи. За их спинами были рюкзаки с запасом провизии, таким огромным, что одному человеку его хватило бы на год. Хрюкки рассчитывали съесть его за два дня.

Быстро семеня своими необычными ногами, они миновали пограничный мост «Хрюкк-Хрякк» и резво зашагали по Западному Кишечному Тракту, который тянулся от Баранбедуина до самого Раздеванделла. На них опустилась гнетущая ночная тишина, и дабы развеять ее и слегка взбодриться, они запели «Расходную песнь», когда-то сочиненную Бульбо в припадке белой горячки:

Странно, но некоторые окрестные фермеры подумали, что хрюкки идут их грабить, и вместе с домочадцами заперлись в подвалах.

Спетая песня не прибавила Фордо настроения. Его осаждали тревожные думы и мрачные предчувствия. Гнусдальф обещал, что путешествие будет легким и приятным, но в таком случае почему, говоря это, он старательно прятал глаза?

На рассвете, утолив жажду пивом «Три олуха и один баран», сваренным специально для них Хрычом Срамби, они вошли в густой мрачный лес. Они решили идти лесом, чтобы сократить путь, и сразу об этом пожалели. Деревья с побелевшей от старости корой издавали зловещие скрипы, с их корявых ветвей свисали космы лишайников, а в щелях между узловатыми корнями, казалось, притаились все страхи мира, включая венерические болезни и полицию нравов.

Хрюкки шли узкой тропой и настороженно глядели по сторонам. В этом лесу не пели птицы, а из живности путники заметили только одного ролевика, который при виде хрюкков улепетнул прямо в чащу. Воздух пах нафталином и микстурой от кашля.

— Говорят, это место немножко не в себе! — прошептал Марси. — Мой дядя как-то отправился сюда за грибами, и с тех пор никто его не видел!

— Ну да! — хмыкнул Фордо. — Еще бы никто его не видел! Твоего дядю до сих пор разыскивают за ограбление кассы ипподрома!

— Поговаривают, что в этом лесу не чисто! — не отстал Марси.

— Да уж, — хрюкнул Свэм, вытаскивая ногу из кучи свежего медвежьего помета.

— Не в этом смысле, болван! — прошипел Марси. — Мы говорим о мистике! Это же таинственный Вечномрачный Лес! Он полон тайн и загадок бытия!

— Бития? — Свэм испуганно огляделся. — Тут что, бьют?

— Скорее убивают, — поправил Марси. — В былые времена здесь хозяйничали темные силы! Они давно сгинули, но вот следы их черных дел... они по-прежнему здесь.

— Точно-точно, — кивнул Опупин, отфутболив пустую пивную бутылку.

В этот миг на тропе позади них послышались жуткая матерщина, кашель, рев, фырчанье и скрежет.

— Гнусдальф? — неуверенно предположил Фордо. Чародей любил появляться внезапно и с шумом, особенно когда был навеселе, однако такой тарарам никогда не устраивал. Обычно он горланил матросские песни или отплясывал на ходу краковяк...

— Что-то не нравятся мне эти звуки! — прошептал Опупин.

— И мне тоже! — заявил Свэм, со скоростью торнадо бросаясь к широкому дуплу на осине. — С этой минуты каждый хрюкк — за себя!

После его слов началась паника.

Братья Берикексы, которые шли локоть к локтю, кинулись бежать один вправо, другой влево. В результате они громко треснулись лбами, но не почувствовали боли (хрюкки на досуге расшибают лбом кирпичи); отпихнув Фордо, они юркнули в заросли папоротника и затаились там, уткнув в землю носы.

— Спасайтесь, хозяин! — крикнул Свэм и шмыгнул в дупло.

Фордо остался один. Он кинулся к убежищу Свэма, но верный слуга начал отбрыкиваться измазанными в помете пятками. Фордо быстро сообразил, что в дупле Свэма он — персона нон грата. Берикексы оказали Фордо не менее теплый прием: они подбили ему глаз и совместными усилиями выпихнули хрюкка на тропинку. Икая от страха, Фордо начал метаться в поисках незанятого убежища. Наконец у самой обочины он обнаружил старое гнездо глухаря и спрятался там, кое-как замаскировавшись ржавыми консервными банками. Его сердце прыгало в груди, как запертый в клетку папуас.

Хрюкк перевел дух и прислушался. Пугающие звуки стали чуть глуше, и он подумал, что неизвестный удаляется, однако тут из-за поворота на малой скорости выехал набздул. Фордо, конечно, не знал, что этот всадник — набздул, но все равно почувствовал себя неуютно. Это было то самое страшилище, которое Гнусдальф затащил в комнату вместо Свэма.

Набздул был в плаще, похожем на грозовую тучу. На голове капюшон с подточенными молью краями. За поясом две вещи — страшный черный рашпиль, украшенный потеками крови, и книга Карнеги «Как завоевывать друзей...» Временами набздула сотрясали приступы мерзкого туберкулезного кашля. Кроме того, судя по сиплому натужному дыханию, Черный Всадник страдал насморком.

Набздул ехал на какой-то массивной, дико уродливой штуковине. Она состояла из двух черных колес, черного сиденья, каких-то стальных блестящих частей и двух дурацких рукояток, за которые набздул держался, чтобы не упасть. У заднего колеса штуковины располагалась длинная стальная труба, с хрипом исторгавшая такую вонь, что у Фордо защипало в носу.