Сидней Рейли. Подлинная история «короля шпионов» - Кук Эндрю - Страница 3

Почти целое столетие истинный образ Сиднея Рейли был глубоко спрятан под толстым слоем вымыслов и мифов. Его стремление стать похожим на Уолтера Митти{9}, рассказывающего небылицы о своих шпионских приключениях, еще больше приукрасило легенду и внесло еще больше путаницы. Для того чтобы составить точную картину жизни этого незаурядного человека, необходимо было отбросить все наслоения лжи и вымыслов и начать все с самого начала, черпая факты только из достоверных источников.

Эта книга стала реальностью благодаря исключительной возможности получения доступа к секретным, закрытым для широкой публики документам из Великобритании, Германии, Канады, Польши, России, Соединенных Штатов, Украины и Японии. Автору также удалось отыскать потомков людей, некогда игравших ключевую роль в жизни Сиднея Рейли, и взять у них интервью. Именно их помощь позволила восстановить многие недостающие эпизоды его таинственной биографии, а также проследить, каким образом этот человек уже к двадцати пяти годам сумел стать авантюристом международного класса.

«О Ньюхевене мало что можно сказать за исключением того, что в ненастную погоду те, кто едет сюда из Франции, стремятся быстрее добраться до его берегов, а уезжающие из Англии в погожий день счастливы покинуть это место как можно раньше»{10}. Эти достаточно скупые строки были написаны писателем-путешественником Е. В. Лукасом в 1904 году. Однако, как это часто бывает, именно в таких непримечательных местах и происходят весьма знаменательные события. Действительно, примерно за четыре года до того, как Лукас написал эти строки, ньюхевенская гостиница «Лондон и Париж» стала невольным свидетелем событий, имевших серьезные последствия не только для двадцатичетырехлетней наследницы, но и для человека, которого впоследствии будут именовать не иначе как «шпион XX века».

Удачно вписывающееся в архитектурный стиль ньюхевенской гавани внушительное трехэтажное оштукатуренное здание состояло из тридцати роскошно меблированных номеров, где имелось все, о чем мог только мечтать путешественник викторианской эпохи. Именно сюда, на ньюхевенскую пристань, в пятницу, 11 марта 1898 года, был доставлен с поезда сидящий в инвалидной коляске шестидесятитрехлетний человек. В сопровождении своей сиделки Анны Гибсон преподобный Хью Томас{11} проследовал далее в конторку портье, чтобы объявить о своем прибытии. Он и его сиделка забронировали номера по понедельник 14 марта включительно, ожидая приезда в этот день из Лондона двадцатичетырехлетней жены Томаса Маргарет. Все трое должны были затем сесть в 11.30 на паром до Парижа, а оттуда проследовать в Египет, где чета предполагала провести отпуск.

Несмотря на преимущества своего социального положения, Маргарет, очевидно, ощущала, что в ее жизни чего-то недостает. Ей, несомненно, не хватало внимания и нежности, и именно это в конце концов заставило ее уступить ухаживаниям Зигмунда Розенблюма из компании по приготовлению медицинских препаратов «Озон»{12}.

Хью Томас и Зигмунд Розенблюм впервые встретились в 1897 году. Томас, страдавший болезнью Брайта – хроническим воспалением почек, – был одним из многих поддавшихся искушению лечиться патентованными препаратами. Это были нетрадиционные средства, популярные в то время и рекламируемые многочисленными компаниями, как, к примеру, «Компания препаратов Озон», при приеме которых предписывался лишь постельный режим, бедная белками пища, большие дозы ялапы[1] и кровопускание – все это, вне всякого сомнения, делало лечение патентованными средствами крайне привлекательным для таких пациентов, как Томас.

Хью Томас и Зигмунд Розенблюм регулярно встречались на протяжении 1897 года в Мэнор-Хаус, Кингсбери, и в доме № 6 по Аппер-Вестбурн-террас в Лондоне. Именно в Мэнор-Хаус летом 1897 года Томас впервые познакомил Розенблюма с Маргарет{13}. Существует версия, что чета Томасов впервые познакомилась с Зигмундом Розенблюмом в России во время поездки в Европу, которую они предприняли в 1897 году{14}. Согласно еще одной версии, отношения между Маргарет и Розенблюмом стали развиваться в то время, когда он сопровождал их из отеля в отель во время мелодраматического возвращения Томасов в Англию{15}. Факты, однако, свидетельствуют об обратном. В то время британцам, отправлявшимся за границу, заграничный паспорт, как правило, не требовался, тогда как для въезда в Россию он был необходим. Однако в архивах британского паспортного ведомства нет и намека на то, что Томасы когда-либо ходатайствовали о получении паспорта для въезда в Россию или что таковой был им выдан{16}. Семейные бумаги Томасов также не подтверждают, что в 1897 году чета выезжала за границу, хотя в декабре Томасы планировали путешествие в Египет, куда они намеревались отправиться в марте следующего года.

Кому принадлежала идея поездки в Египет, нам не известно. Был ли это просто невинный план, или сей вояж задумывался с куда более зловещим умыслом – об этом можно лишь только догадываться{17}. Нам доподлинно известно, однако, что Маргарет взяла на себя все хлопоты, связанные с планированием поездки, ее организацией и заказом билетов, – это видно из документов компании «Томас Кук»{18}. Незадолго до отъезда Маргарет устраивает встречу своего мужа с местным поверенным. В пятницу, 4 марта, чета направляется к себе домой на Сент-Мери-сквер, 13, рядом с вокзалом Паддингтон. В присутствии писаря Хью Томас назначает Генри Ллойда Картера своим семейным стряпчим, а Маргарет – душеприказчиком завещания. Текст завещания гласил:

«Распоряжаюсь оплатить все долги и расходы, связанные с моими похоронами и настоящим завещанием. Моя жена вступает в наследство и получает в безраздельное владение и пользование все мое недвижимое имущество, а также мое личное имущество и состояние, очищенное от долгов, распорядителем которых я ныне состою, а ежели появится потомство у меня и моей жены Маргарет, вышеозначенный потомок по Завещанию моего покойного дяди Хью Томаса из Тревор-Энглси получает права на долю моего движимого и недвижимого имущества. Я утверждаю, что завещаемое мною моей жене наследство включает в себя все движимое и недвижимое имущество, которое я вправе завещать законному наследнику или следующему за ним ближайшему родственнику, и настоящим завещанием подтверждаю права моей жены на безраздельное владение и пользование таковым»{19}.

Маргарет тоже оставила завещание, назначив своим душеприказчиком Генри Ллойда Картера. В пятницу утром, 11 марта, ровно через неделю после составления завещания, Хью Томас и его сиделка Анна Гибсон покинули Аппер-Вестбурн-террас и направились к вокзалу Виктория. По их прибытии в ньюхевенский порт багаж был сдан в камеру хранения, а ручная кладь отнесена в смежные номера гостиницы. В тот день Хью Томас лег спать раньше, чем обычно, вряд ли догадываясь, что жить ему осталось недолго.

Суббота, 12 марта, выдалась холодной и промозглой, и преподобный Томас и его сиделка безвылазно сидели в гостинице. Томас лег в постель около одиннадцати вечера. А ранним утром следующего дня к нему в дверь постучался Джон Симмонз – будучи инвалидом, преподобный Томас заранее распорядился доставить завтрак к нему в номер. Не получив ответа, Симмонз открыл дверь собственным ключом. В комнате царил мрак, и ничто, казалось, не вызывало беспокойства.