Позывной – Кобра. Записки «каскадера» - Абдуллаев Эркебек - Страница 20
- Предыдущая
- 20/21
- Следующая
Начало работы
Наша группа «захвата» разместилась на вилле и в подсобном помещении представительства КГБ в Кабуле, а остальные восемь групп были разбросаны по провинциям.
Пару месяцев нас почти не загружали работой. Мы занимались разной мелочевкой, например наводили порядок в приданной группе обеспечения, доставшейся нам в наследство от «Каскада». Представьте такую картину: у ворот виллы часовой в затрепанном хэбэ, без головного убора и ремня, в рваных спортивных тапочках на босу ногу, но зато при автомате на плече, жуя жвачку, лениво валяет за шкирку в густой пыли местного мальчонку, приговаривая «буру, бача», что означает «пошел вон, мальчишка». Остальные пацанята весело скачут вокруг, выкрикивая русские ругательства. Интернационализм в действии!
Используя «жидкую валюту» и личные связи среди офицеров 40-й армии, нам удалось за короткий срок помыть, одеть и накормить наше расхристанное воинство. Они стали похожи на солдат, а не на бандитов с большой дороги.
Вечерами бегали в советское посольство смотреть фильмы и кадрить тамошних дамочек. Они нами восхищались, жалели, кормили домашними пирогами и согревали, как могли. Ревнивые посольские мужики не раз использовали «дипломатические приемы» воздействия на наше начальство, пытаясь закрыть нам калитку, но открытого обострения отношений избегали.
Постепенно начали втягиваться в работу. У меня было несколько обязанностей: советника начштаба и особого отдела оперативного батальона 5-го управления ХАД, завскладом вооружений отряда «Омега», специалиста по обезвреживанию взрывоопасных предметов.
Работа советника заключалась в том, чтобы научить афганских офицеров организации штабной работы и агентурно-разведывательной деятельности. Забавное в этом было то, что я не знал их языка, а они – русского. Общались мы через переводчиков – солдат срочной службы, призванных из Таджикистана. Но сперва этим солдатам пришлось прочитать краткий курс оперативной подготовки: кто такой агент, резидент, связник, тайник и т. д. – в нарушение всех существующих инструкций и правил конспирации.
Как у завскладом вооружений, у меня тоже было немало головоломок. Откуда-то образовался излишек автоматных и пулеметных рожков, штык-ножей и ночных прицелов. А с автоматическими 30-мм гранатометами АГС-17 был и вовсе анекдот: их было четыре штуки, к ним – пять оптических прицелов, но все девять единиц по номерам не соответствовали числившимся в описи. Лихие были все-таки наши предшественники ребята-«каскадеры», если умудрились все так запутать!
Ну, а работа специалиста по обезвреживанию взрывоопасных предметов и вовсе требует отдельного разговора. Мне довелось дважды выгребать из подвалов 5-го управления тонны снарядов, мин, ракет и патронов – расплющенных, раздавленных гусеницами танков, неразорвавшиеся авиабомбы, а также кучу всякого хлама, назначения которого даже я не знал. Это, пожалуй, было самым неприятным. Как-то одна такая штука щелкнула у меня в руках и начала нагреваться: а мы в этот момент везли в уазике несколько сот килограммов взрывоопасного груза, плюс у каждого на руках по два изувеченных снаряда, требующих деликатного обращения. К тому же оказались мы на людном перекрестке.
Я представил, как взрываемся, а весь наш смертоносный груз разлетается на сотни метров вокруг и тоже взрывается… Но, к счастью, оказалось, что это изделие – всего лишь химический источник электроэнергии к душманскому ПЗРК. «Черт, – подумал я после, – не пропускал бы занятия на курсах ПВО, не было бы такого ляпсуса».
А однажды мы разжились ящиком хозяйственного мыла, по незнанию занесенного афганцами на склад тротила. Я сделал страшные глаза и объявил, что это очень опасная взрывчатка, требующая немедленной эвакуации и уничтожения. Мы вывезли его и по-братски разделили среди афганских саперов. Естественно, на другой день об этом знало все 5-е управление. Наш юмор оценили.
Праздник Саурской революции
В апреле партнеры пригласили нас на прием в честь очередной годовщины Саурской революции. По этому случаю в 5-м управлении ХАДа натянули огромную армейскую палатку. Рядом под открытым небом расставили стулья, возвели трибуну. Несколько сот афганских оперативников, советников и каких-то дехкан в национальной одежде занимают места. В президиуме – руководство. Выступающие произносят речи, однако наше внимание больше занимает обслуга, которая заносит в палатку разнообразные закуски и запотевшие бутылки. На трибуне появляются начальник Управления доктор Баха и наш генерал с переводчиком. Баха отмечает огромную заслугу своих негласных помощников в деле борьбы с бандитизмом. Затем начинает по одному приглашать агентов, жмет им руки, что-то говорит. Наш генерал вручает им всем памятные часы от имени советского правительства, тоже жмет руки.
Через год, когда я рассказывал об этом эпизоде сотрудникам территориального управления КГБ в своем родном городе Таласе, наши оперативники так и не поверили, что можно запросто собрать вместе всю агентуру Управления.
Наконец, мы в палатке. Афганцы любят длинные красивые речи и тосты. А нам бы побыстрее принять «на грудь» норму. Поэтому инициативу в свои руки берет один наш полковник. Первый тост:
– Да здравствует Саурская революция!
Через десять секунд:
– За здоровье товарищей Наджибуллы и Юрия Владимировича Андропова!
Едва успели присесть и зажевать – третий тост. Он традиционный:
– За погибших!
Молча, не чокаясь, опрокидываем стаканы.
Дальше уже полковник начинает хохмить:
– За здоровье доктора Бахи!
Афганцы как ужаленные вскакивают с места, преданными глазами смотрят в сторону своего начальника. Тот краснеет от удовольствия, зыркает на своего замполита. Следующий тост успевает перехватить афганский товарищ:
– За здоровье советского генерала!
Теперь уже мы, советники, соревнуемся в скорости вскакивания со стульев. Но наш тамада не желает уступать бразды правления партнерам. Зычным голосом, нараспев он начинает:
– Нашему боевому генералу троекратное гип-гип!
…Полсотни луженых глоток:
– Ура!
– Гип-гип!
– Ура!
– Гип-гип!
– Ура! Ура! Ура! – подключаются афганцы. Мы глохнем. Стены палатки раздуваются от децибелл. Хорошо, что у партнеров заранее отобрали пистолеты, а то все начали бы палить в воздух!
Очередная порция алкоголя с тихим плеском исчезает в глотках.
Нашего тамаду с тех пор за глаза прозвали полковник «Трунге», что означает «троекратное ура нашему генералу».
Афганец, сидевший рядом, тихонько толкает меня в бок:
– Товарищ Бек, а что такое «гип-гип»?
– То же самое, что «Зиндабад», то есть «Да здравствует»! – запросто перевожу ему.
Дальше уже начинается обычная пьянка. Партнеры по этой части слабее нас примерно в два раза. Да и пить ни хрена не умеют: стараются не закусывать, а больше налегают на дармовую водку. Здесь спиртное стоит дорого и далеко не всем по карману.
Вскоре кто-то поет, кто-то блюет, кто-то лезет целоваться взасос. Наш тамада дает знак: дружно встаем и твердой походкой покидаем гостеприимных товарищей. Прислуга потихоньку допивает рюмки и доедает закуску.
Нашей группе была поставлена задача подготовить из числа афганцев боеспособное подразделение, которое могло бы действовать самостоятельно, не привлекая Советскую армию.
Через три месяца удалось сколотить, обучить и вооружить роту численностью в 50 человек под командованием прекрасного офицера, капитана Башира.
Афганцы пытались контролировать каждый шаг нашей группы, не таясь, фотографировали, а иногда даже ставили за нами наружное наблюдение. Желтая «Тойота» с наружкой по ночам постоянно дежурила у Представительства КГБ. Об этой «Тойоте» нас предупреждали еще «каскадеры». Как-то, возвращаясь ночью с начальником отдела ХАД Васэ и заметив машину, я схватился за автомат:
– Душманы! Сейчас я их перестреляю.
Васэ взвопил:
- Предыдущая
- 20/21
- Следующая