Позывной – Кобра. Записки «каскадера» - Абдуллаев Эркебек - Страница 14

По возвращении из отпуска я был распределен младшим оперуполномоченным Кировского райотделения КГБ. Об этом позаботился Жениш Качикеев, который оформлял меня на работу в органы и теперь стал моим непосредственным начальником. Надежда устроилась инспектором РайОНО. Пару месяцев мы с семьей жили на квартире у родственника. Потом предоставили трехкомнатную квартиру. Мы тут же поменялись с многодетным соседом, нуждавшимся в расширении, а сами вселились в их двухкомнатную. В Кировке я родился, здесь хорошо знают моих родителей. Так что будущая оперативная работа теперь будет протекать как в аквариуме, под бдительным и критическим оком многочисленной родни и знакомых.

Наше Кировское райотделение, в котором работало всего два человека, обслуживало четыре сельскохозяйственных района. Кроме того, имелись объекты Особой народно-хозяйственной важности. Вскоре в структуре КГБ Киргизии произошла реорганизация, и было создано Таласское управление, куда вошло наше райотделение.

Я проработал в Кировке всего два года, однако в моей практике было множество интересных дел. К великому сожалению, не обо всех можно написать, поскольку излишняя откровенность может повредить негласным помощникам, участвовавшим в этих оперативных комбинациях. Единственное, что могу сделать в такой ситуации, – это сказать в их адрес слова самой искренней и теплой благодарности за их нелегкий и опасный труд. Все агенты, а среди них были киргизы, русские, немцы, греки, курды, турки, китайцы, переданные мне на связь и завербованные лично, работали на идейно-патриотической основе.

Где-то в конце сентября 1980-го в Кировскую районную больницу были доставлены 7 человек с признаками сибирской язвы. Медики сработали оперативно: немедленно задействовали мобилизационный план, выделили отдельное здание и изолировали больных от внешнего мира. Здесь следует особо отметить, что Кировская райбольница по всем показателям числилась лучшей в республике. На следующий день госпитализировали еще несколько человек, и количество больных достигло четырнадцати. Через три дня был создан областной штаб по борьбе с эпидемией. Объявили карантин вокруг села, откуда поступили зараженные. Началось расследование. Задача органов безопасности в таких ситуациях четко очерчена в наших собственных мобилизационных планах. Не детализируя, могу сказать, что там содержатся пункты, по которым мы обязаны оперативными возможностями установить истинные причины случившегося и пресекать панику. Ведь не исключаются диверсия и сознательное распространение ложных слухов. С другой стороны, чрезвычайные происшествия зачастую происходят по вине или халатности ответственных лиц, которые всеми силами будут пытаться выгораживать себя и дезинформировать Руководство. Так было всегда. Падают самолеты, тонут пароходы, взрывается реактор – КГБ тут как тут. Оперативников боятся и ненавидят. Но они делают свое дело.

Получаю сигнал: распространяются слухи о том, что «уже погибло несколько человек, скотина вымирает сотнями. Село оцеплено автоматчиками. Сибирская язва неизлечима, поэтому, опасаясь эпидемии, правительство приняло решение сжечь село вместе с жителями».

Вот это да! Два раза в день я передаю в областное УКГБ сводку о состоянии больных. Еще вчера вечером их здоровье не вызывало тревоги. На всякий случай, звоню дежурной медсестре изолятора и узнаю: больных осталось одиннадцать человек! Неужели трое уже скончались? Бросаю трубку и мчусь в больницу. Заместитель главного врача выглядит совершенно спокойным:

– Вчера я уже выписал троих и отправил домой. Остальные тоже в норме, просто хочу привести их пораженные язвой лица в порядок.

Слава богу! Звоню из кабинета врача в УКГБ, докладываю об обстановке. Теперь нужно срочно профилактировать паникера. Едем в очаг заражения. По дороге замглавврача рассказывает о сибирской язве.

– Обычно переносчиками вируса являются коровы. В нашем районе в прошлые годы было зафиксировано 4 случая заболевания скота. Их мясо нельзя употреблять в пищу, туши животных не сжигают, а положено замуровывать в цемент. На могиле ставится памятник: «Здесь в таком-то году похоронена корова Машка, павшая от сибирской язвы». Территория могильника огораживается забором, чтобы не паслась другая скотина. Потому что вирус способен сохранять жизнеспособность в течение десятилетий. Однако какой к черту цемент и надгробный памятник корове? Закопали туши, и все. Наши пациенты употребляли мясо зараженной буренки, которая, видимо, паслась в таком месте.

У въезда в село шлагбаум, участок дороги засыпан опилками, пропитан дезинфицирующим раствором. Разбита палатка, возле которой скучают милиционер и ветеринарный врач. В селе в одном из домов заседает областной штаб. Каждое утро десяток «Волг» привозят сюда высокопоставленных особ и вечером увозят обратно. Завидев нас, поддатые члены штаба делают мужественные лица (они считают, что водка является лучшим профилактическим средством от любой болезни). Через улицу заседает другой штаб, но уже районного масштаба, с не менее мужественными ответработниками. Идиотизм! Ведь они и являются самыми главными потенциальными разносчиками заразы!

Ветеринары объясняют, что провели в селе вакцинацию всех коров и овец. Десяток истощенных овечек, не выдержав большой дозы, издохли.

Нахожу в селе паникера и беру в оборот. Перепуганный мужичок объясняет, что услышал от одного курда историю, якобы в прошлом столетии в Иране, не сумев справиться с чумой, власти сожгли село со всеми жителями. Пообещав лично сжечь живьем его самого, если будет много болтать, отпускаю восвояси.

Одна русская женщина, бомж, обратилась к врачу-гинекологу с просьбой прервать нежелательную беременность. Врачиха за услуги предложила оштукатурить и выбелить огромный дом. Женщина в течение четырех месяцев выполнила работу. Но к тому времени срок беременности оказался слишком большим. Гинеколог отказалась проводить операцию, предложила родить и отдать ей ребенка, обещав заплатить хорошие деньги. Женщина согласилась. Родился симпатичный голубоглазый мальчонка. Увидев чадо, мать наотрез отказалась расставаться с ним. Врачиха запретила приносить ребенка на кормление и объявила, что ребенок умер. За ней уже давно тянулся хвост нехороших дел. Был даже смертельный случай с юной пациенткой. В селе поговаривали, что она сознательно умертвила ее, чтобы выдать за ее мужа свою близкую родственницу.

Моя супруга, входившая по линии Кировского райОНО в комиссию по усыновлению детей-сирот, решительно взялась за дело. Накупили подарков и приехали на оперативной машине КГБ в больницу проведать роженицу. Бедная перепуганная женщина ничего не могла понять, рыдала и оправдывалась. Еле успокоили. Принесли ребенка. Как она целовала и ласкала его! Мы договорились, что она всем будет рассказывать, что Надюша приходится ей дальней родственницей. Под мою диктовку корявым почерком написала заявление в прокуратуру. Районный прокурор дал ход делу. Врача-гинеколога сняли с должности. Роженицу в срочном порядке перевели в более комфортабельную палату. Врач-педиатр объяснил мне, что ребенок нуждался в каком-то лечении, потому и не носили несколько дней на кормление. Далее больше. Врач сказал, что нельзя выписывать ребенка, пока для него не будут созданы соответствующие условия содержания и проживания. По просьбе больницы райисполком тут же выделил роженице комнату в общежитии барачного типа. Записали в домовую кухню, где ребенок будет получать бесплатное питание.

Настал день выписки. Мы с начальником райотделения КГБ Качикеевым сложили деньги, купили детский комплект, шампанское, цветы. В больнице все прошло, как положено: медсестра завернула и торжественно вынесла ребенка, я выстрелил шампанским, Надюша вручила «родственнице» цветы, сунула в карман медсестре червонец. На оперативной машине привезли виновников торжества в их новое жилище. Нас сопровождал врач-педиатр. Он придирчиво осмотрел комнату и остался доволен. Все чисто, сухо, солнечно. Бедная женщина не знала, как отблагодарить нас. Через несколько лет, уже будучи в Москве, получили от нее трогательное письмо: малыш растет крепким и здоровым, уже пошел в садик. Она получила прописку и работает в строительной организации.