Нотами под кожу (СИ) - "Anzholik" - Страница 32

На свежий воздух, вывалившись из подъезда. Курю, присев на выстывшую лавку. Медленно моргая, пытаюсь собрать себя в кулак. Только вряд ли способен… Нужна выпивка и, определенно, секс. Причем плевать с кем, как и где, просто надо. Стереть с тела ЕГО. Смыть. Заместить другими ощущениями. А вдруг поможет? Как панацея.

…

Не помогло. Стало еще более мерзопакостно на душе. Никогда подобного не ощущал, чтобы вот так противно от самого себя. Не прошло и десяти минут, как я выскальзываю из постели, бросив того, кто так опрометчиво подставился в надежде на будущее развитие. Глаза у нее всегда искрились при виде купюр, а-ля лямур-тужур. Бесит. Все бесит, и вообще не секс, а издевательство какое-то, я еле кончил. А как прекрасно все начиналось-то. И возбудился от мимолетной ее ласки, стоило в глаза карие взглянуть, да черный длинный хвост, что собран на макушке, на кулак намотать и заткнуть грубым поцелуем, кусая губы. Мне, собственно, плевать было на эмоции ее, я эгоист в постели, всегда и со всеми, кроме него, как оказалось. Никто все равно не жаловался никогда. Тело с толстым кошельком все изъяны искупает, так проще — и я их понимаю. Заикнулась — и прощай повторный трах с бесплатным приложением хорошего ужина или милой безделушки.

Домой. Падаю на постель в одежде, надеясь, что вырубит мгновенно, но не везет. Уснуть я не могу, потому, скинув лишь рубашку и обувь, цепляю рукой пульт и включаю плазму, висящую на стене. Щелкаю по каналам беспорядочно и натыкаюсь… на музыкальный канал. Прямое включение? Концерт в полночь? Интересно, кто же там завывать-то будет?

— Вечер добрый, добрый вечер! Точнее уже ночь. Я рада приветствовать вас сегодня здесь, на премьере альбома всеми любимых ***!

Удачно я попал… На гастролях он, значит, раз включение прямое, хотя тут и наебать могут. Девушка-ведущая откровенно бесит, щебечет долго и муторно. Обещает, что солист скоро даст интервью, а следом и гитарист, и басист, и остальные, а после вообще все вместе. Жду, постукивая пальцем по пульту. Долго жду, злясь на гребаные спонсорские рекламы. Решаю взять что-нибудь перекусить и выпить. Все равно спать не хочу, а когда последний раз ел, не помню. Пока хожу на первый этаж за едой, пропускаю песню или две, на это плевать, главное интервью не просрать.

— Привет, Фил! — восторженно начинает Элла, Мила, не помню, короче, как там ее. Мне откровенно похуй на ведущую, мой взгляд прикован к Гере, который стоит, ухмыляясь, смотрит в камеру, а создается ощущение, что на меня он смотрит, на меня! А не в гребаный объектив.

— Привет, Эл, — целует ее в щеку, смахивает челку с глаз.

Выглядит он потрясающе. Майка висит на честном слове, вся драная-передраная. С кривыми надписями. Цепочек на шее навешано разной длины штук пять, не меньше. Тонкие, с дурацкими кулонами. Еврейская звезда, распятье и просто бляшки железные. Сомневаюсь в том, что железо носить он будет. Это стопроцентно золото, платина или серебро на крайняк. На голове беспредел, вокруг глаз обводка ярко-черная, ногти накрашены. Глазами бегает от камеры к ведущей, улыбается. Ждет вопрос. А меня уже колотит, от одного его вида трясет, как в ознобе. Понимаю, что скучаю, не видел же почти неделю. Тоска зеленая грызет, как крыса. Все спиралью внутри закручено, напряжено, скоро рванет… Точно не выдержу. Узнать, что ли, где концерт у него, и рвануть, послав все нахуй. Посмотреть на эту вакханалию вживую. Послушать, как хрипло он терзает микрофон, от шепота до крика.

— Тексты ваших новых песен, всего альбома в целом, в этот раз очень проникновенны. Нет привычной для всех агрессии, нет хлестких слов, все вполне сдержанно, даже нецензурной речи нет вовсе, это так не похоже на тебя. Почему?

— Мы решили, что этот альбом будет немного другим. Ты знаешь, тексты мы писали все вместе. Садились на репетициях в круг, и каждый предлагал свою строчку. Потому можно смело сказать, что данный альбом — своего рода исповедь каждого из нас. Альбом вобрал в себя наши переживания, настроение, он впитал нас самих, — оказывается, умеет Герман разговаривать долго, содержательно и красиво. Поставленный голос, чуть больше хрипотцы, чем в реале, легкая улыбка, жестикуляция не бурная, все ровно как надо, все в меру.

— Ты знаешь, это круто. Нет, по-настоящему здорово, что вы, ребята, открыли души нараспашку для своих слушателей, — кивает и чуть сводит брови ведущая, показывая свое понимание и крайнюю степень сосредоточенности. — Как тебе здесь сегодня?

— Хорошая атмосфера. Мы здесь уже второй раз выступаем, и я надеюсь, что не последний, — смеется и прокашливается, я бы сказал, даже заигрывает. Он другой там, по ту сторону экрана. Совсем не тот, кто был в моих объятиях.

— О, я тебя умоляю, последний? Фанаты вас так просто не отпустят, даже если вы того захотите. Ведь так? — спрашивает у толпы, и камера теперь снимает пищащих и выкрикивающих без разбору девчонок и редких парней. Скользит по толпе, показывая, насколько много народа за оградой, и это далеко не в зале съемка, а, судя по всему, у входа. Там что-то масштабное, возможно, не только они выступают.

— Я вижу на твоей руке золотую цепочку! Ты ведь не любишь желтое золото, много раз сам говорил, что изменилось? — берет его руку в свою и подносит к камере, а там… там моя цепочка, та, из-за которой спорили мы не один день, и я, по правде говоря, требовал ее назад из вредности, она мне не особо-то и нужна, просто как предлог зацепить его лишний раз. А тут он с ней, не снял… Не до конца понятные ощущения, но точно приятные.

— А это, — загадочное улыбается и бросает взгляд в камеру, а я снова на себя все примеряю, цепляюсь за контакт глаз через плазму. Я вижу тебя, вижу… Ты только говори, мне, правда, похуй уже о чем, просто говори и чаще смотри на меня. Мне это нужно.

— Это… — ждет ответа девушка, подталкивая его. Гера, хитро посмотрев на нее, прокручивает цепочку по своему запястью, подцепив пальцем. Облизывается, словно вспоминает что-то, хмыкает себе под нос, а после обращает взгляд на нее.

— Это можно сказать… подарок.

— От девушки?

Смеется в ответ так заразительно, что и я улыбаться начинаю. Ага, подарок, и о да, от девушки, так точно, цыпочка. Бьешь прямо в яблочко. Отпиваю сока и делаю еще громче. Телик уже орет на весь этаж, хорошо, что прислуга спит на первом, не разбужу.

— Значит, от девушки, — делает вывод ведущая.

— Пусть будет так, — не отрицает, но и прямого ответа не дает. Хитрый, но их так и учат отвечать — уклончиво, полуправдиво, интригующе.

— Спасибо тебе за то, что поговорил со мной, до скорого, — машет ему, когда он начинает пятиться. Гера подмигивает девушке и подходит ближе к ограде, ставит автографы, фоткается, позирует. Он просто… блять, отпадный. Шикарный. Горячий. Лукавый взгляд, полуулыбки и раскрепощенное поведение. Он и обняться может и чмокнуть в щеку. Позволяет себя трогать, да и сам руки тянет куда надо, смеется, шутит, что-то говорит. Общается очень дружелюбно, словно это и не он вовсе…

Песня за песней. Нота за нотой. Слово за словом. Все в сердце, прямо в душу. Под кожу, в кровь и по запястьям. По венам, в пульсе. Слежу за ним, за каждым движением, реагирую и на хрип, и на шепот. Его крик закладывает уши, динамики орут, музыка довольно резкая, дерзкая, грубоватая, гремит так, что окна подрагивают, а я жалею, что не там, что не возле сцены. Не имею возможности смотреть неотрывно лишь на него.

Но меня рвет и так, возле плазмы. Он как сгусток тьмы, как чертов демон. Соблазнителен и тягуч. Его вставляет, откровенно вставляет все, что происходит, глаза мутные как под кайфом, челку небрежно скидывает с лица, майку уже стянул, сверкает белизной своей кожи. Приятными рельефами, природная подтянутость, хоть и худоват он, ребра виднеются. Красив. Безумно…

После окончания концерта интервью у всей его группы, Макс стоит с ним в обнимку, иногда что-то спрашивает на ухо, а я сижу, скрипя зубами, и ревную. К тому, как улыбается Гера ему в ответ, как близко они, как соприкасаются. Так и хочется пачку сока запустить в телик и заорать: «Руки убрал нахуй, не твое!» Да не могу, плазма не виновата, да и не услышит никто вопля моего. Распсиховавшись, вырубаю. И плетусь на кухню поставить недоеденное, а после в душ.