Четвертый с Фринагара. Ад во мне. Дело вкуса. Пропавший Ромни. Охота за сокровищем. - Пратер Ричард Скотт - Страница 5

— А почему же вы так неожиданно убежали?

— Я должен был прийти на встречу ровно в полночь. Это моя работа.

— Работа?

— Угу…

— Что же это за работа? Вы мне еще ничего о ней не говорили.

— Я — частный детектив.

— Как интересно! И какую же тайну вы сейчас раскрываете?

— Пытаюсь узнать, что вы собой представляете.

Она рассмеялась. Мы еще немного поболтали, и Банни постепенно смягчилась. Я понял это по ее фразе, брошенной словно невзначай:

— Меня привез сюда Джо. И, боюсь, ему не понравится, что я предпочла вас.

— Если вы имеете в виду Джо Наварро, то могу довести до вашего сведения: я недавно нокаутировал его, и в настоящий момент он еще, наверное, не пришел в себя.

— Нокаутировали его? Как это понимать? Стукнули, что ли?

— Угу, — скромно промычал я.

— Как вам это удалось? — Она удивленно посмотрела на меня. — Ему нужна помощь?

— Не беспокойтесь. Так вы едете со мной?

Банни подумала еще несколько секунд и решительно заявила:

— Еду! — А потом с улыбкой добавила: — Между прочим, я никогда раньше не купалась в таком виде, как сегодня. Просто выпила лишнего. Ну, ладно, я должна сходить за одеждой.

— Хорошо. Но поторопитесь! Если я немедленно не уберусь отсюда, вполне возможно, меня отправят на корм рыбам.

Она убежала и вернулась меньше, чем через минуту. Теперь на ней был узкий белый халатик. В руке она держала чемоданчик.

Мы спустились по трапу к причальному мостику как раз в тот момент, когда катер стукнулся бортом о его пробковый край.

При других обстоятельствах эта небольшая прогулка на катере была бы самым приятным воспоминанием той недели.

— Вы танцовщица? — спросил я.

— Да. Работаю в «Красном петухе».

— А какие танцы вы там исполняете?

— У меня с Джо номер, который называется «Петушиный бой».

— И что это за номер?

— Мы кружимся по сцене в костюмах петухов, наскакивая друг на друга, словно собираясь разорвать на части, и в конце концов Джо побеждает. Но вам лучше заглянуть в клуб и самому посмотреть танец.

— Обязательно приду. Кстати о Джо. Скажу вам откровенно: он нравится мне только после того, как получит от меня изрядную головомойку. Как же вы согласились танцевать с ним?

— Раньше я выступала в другом шоу с парнем по имени Майк. Но он сломал себе ногу.

— Во время представления?

— Нет. Упал с крыши. Чинил ее, кажется. Я начала подумывать о том, чтобы выступать с сольным номером, но Джо уговорил меня стать его партнершей. На просмотре наш «петушиный» танец понравился, и мы уже выступаем с ним два месяца.

— Значит, Джо для вас только партнер? Не муж и не любовник?

— Ну, что вы! — ответила она. — Какой он мне любовник… И тем более — муж. — Она лукаво посмотрела на меня и сказала с улыбкой: — В настоящий момент мой любовник — это вы!

— Лучше сказать — обожатель. Вы действительно чудесная девчонка, Банни!

— Правда, однажды Джо пришло в голову стать моим любовником. Этот парень из тех, кто считает себя абсолютно неотразимым. Мы встретились с ним пару раз, но он вел себя совершенно невыносимо. Пришлось осадить его, сказав, что мы только партнеры по танцу, не больше. А если он будет приставать — уйду из клуба и буду выступать одна. Тогда Джо немного утихомирился. Вот и сегодня я согласилась поехать с ним только потому, что он обещал вести себя пристойно. К тому же мне не так уж часто приходится бывать на яхтах!

— И мне тоже! Значит, это Джо вас пригласил? Я хочу сказать, вы получили приглашение от Наварро, а не от Госса?

— Да, от Наварро. А кто такой Госс?

— Владелец яхты. Я только слышал о нем. Сам его не знаю.

После этого я описал ей трех джентльменов, которых видел в каюте на нижней палубе, но она сказала, что знает только Наварро.

Наконец катер причалил. Я помог Банни сойти на берег, и мы пошли вдоль городка аттракционов. Моя машина стояла на Палм-стрит, в самом конце зоны отдыха.

Банни взяла меня под руку и сказала:

— На катере только я и говорила. Теперь пришла пора поболтать и вам. Так вы — детектив, да?

— Угу.

— И оставив меня одну, вы пошли не на любовное свидание, а отправились ловить бандитов?

— Наверное… Только я сам до сих пор не знаю, за кем охотился. Кстати, вы мне еще не рассказали, как вам удалось напиться до такой степени, чтобы полезть в воду без купальника?

Она покрепче прижалась к моей руке.

— Когда мы с Джо приехали на яхту, там еще никого не было. «Ничего себе, вечеринка, — подумала я. — Наверное, вытащат какие-нибудь модернистские гравюры и станут делать вид, будто восхищаются ими до упаду». Мне сразу же захотелось уехать. Но Джо сказал, что гости начнут собираться не раньше, чем через час, и вечер действительно будет интересным.

— Зачем же вы явились так рано?

— Не знаю. Он бросил меня и ушел.

— Не объяснив причины?

— Сказал только, что ему надо кое за чем присмотреть.

Так, беседуя, мы шли по зоне отдыха. За небольшим песчаным пляжем поблескивала вода залива. В городке аттракционов медленно вращалось колесо обозрения, вовсю работали карусели.

— Джо вел себя так, словно ему совершенно безразлично, чем я буду заниматься на яхте, — продолжала Банни.

— Он, наверное, это и понимал под пристойным поведением!

— Я, конечно, разозлилась до чертиков. А бар уже был открыт. Вот я и заказала себе порцию, потом другую… Наконец, мне пришла в голову мысль, что неплохо бы искупаться. К этому времени уже достаточно стемнело, и я решила прыгнуть в воду без бикини. Вдруг появился катер с целой кучей гостей, и тут только я сообразила, в каком положении очутилась. Пришлось плавать вокруг яхты, пока… Ну, а остальное вам известно.

Немного помолчав, она тихо спросила:

— Как вы думаете, я очень плохая, Шелл?

Я обнял ее за талию и прижал к себе.

— Я думаю, вы прелесть, Банни!

Мы подошли к машине. У меня небесно-голубой «кадиллак» с сиденьями, обтянутыми белой кожей. Банни заявила, что он похож на яхту, которую мы только что покинули. Тогда я предложил ей подняться на борт, и мы поехали по бульвару Бальбоа, ведущему в Нью-Порт.

Банни сказала мне, что живет в Голливуде, а так как мои апартаменты расположены в Северном Россмери, всего в нескольких минутах езды от Голливуда, то мы практически были соседями. Сообщила она и о том, что буквально умирает с голоду, поэтому мы сделали остановку у Берхшайра в Нью-Норте, съели по порции бифштекса, полюбовались в большие окна панорамой гавани и лишь какое-то время спустя выехали на шоссе Санта-Анна.

По дороге мы болтали о всяких пустяках и наслаждались свежим ветерком, навевавшим радостное настроение.

Банни Уэйд оказалась живой и задорной хохотушкой, олицетворением женской прелести и обаяния. Но, несмотря на это, я несколько раз ловил себя на том, что думаю об Элейн Эмерсон, вспоминаю, как она стояла и смотрела на меня — высокая, стройная, темноволосая — как разговаривала со мной в полутемном проходе «Фринагара». Я снова видел перед собой ее большие глаза, светившиеся изнутри теплым огнем.

Банни была пониже ростом, поплотнее, но обладала изумительной фигуркой, неисчерпаемым запасом веселья и задора. Она напоминала мне солнечный луч — светлый и радостный, в Элейн же было что-то от ночи с ее бархатной мягкостью, загадочностью… Моя спутница и не подумала возражать, когда, проехав мимо ее улицы, я помчал свой «кадиллак» к Россмери.

Остановив машину у зеленой лужайки перед Спартанским отелем, в котором живу, я повернулся к Банни:

— Может, выпьем на сон грядущий?

— Не возражаю. Только побольше, чтобы хватило до утра. — Она пристально посмотрела на меня и добавила: — Вы очень приятный человек, Шелл. Я чувствую себя так, будто все во мне расцвело.

В этот момент я испытывал нечто подобное. Ее чувственные губы приоткрылись и потянулись ко мне. Я приник к ним… Банни потерлась лбом о мою щеку и прошептала почти неслышно:

— Так как насчет стаканчика на сон грядущий?