Салимов удел - Кинг Стивен - Страница 55
- Предыдущая
- 55/153
- Следующая
— Ну, это уже позади.
— Да, наверное. Он хороший мальчик, правда, Генри?
— Марк? Лучше некуда.
Марк улыбнулся.
— По телевизору есть что-нибудь?
— Сейчас посмотрим.
Остальное Марк пропустил мимо ушей — серьезный разговор закончился. Он поставил модель на подоконник сохнуть и затвердевать. Еще пятнадцать минут, и мать крикнет, чтобы он собирался спать. Мальчик достал из верхнего ящика шкафа пижаму и стал переодеваться.
Строго говоря, мать напрасно тревожилась за психику Марка. Он вовсе не был таким уж чувствительным. Да и с чего бы — несмотря на свое изящество и рассчитанность движений, Марк почти во всех отношениях был обыкновенным ребенком. Крупных травм в его жизни не было, а несколько школьных драк отметин не оставили. С равными себе он ладил и, в общем, хотел того же, чего они.
Если что-то и ставило его особняком, так это запас отстраненности и холодного самоконтроля. Никто не внушал ему этого — похоже, таким Марк родился. Когда его любимого пса, Чоппера, сбила машина, Марк настоял на том, чтобы вместе с матерью пойти к ветеринару. Ветеринар сказал: «Собаку надо усыпить, мальчик мой. Понимаешь, почему?», и Марк возразил: «Вы не станете его усыплять, вы собираетесь насмерть отравить его газом. Да?» Ветеринар подтвердил. Марк ответил: валяйте, но сперва поцеловал Чоппера. Ему было жалко пса, но он не заплакал — глаза у мальчика никогда не были на мокром месте. Мать поплакала, но через три дня Чоппер стал для нее туманным прошлым. А для Марка пес никогда не уйдет в туманное прошлое. Вот чем ценно не плакать. Плакать — то же самое, что вылить все свои чувства на землю с мочой.
Исчезновение Ральфи Глика потрясло Марка, как потрясла затем смерть Дэнни, но он не испугался. Он слышал, как один мужик говорил в магазине, что Ральфи, наверное, попал в лапы к извращенцу. Что такое извращенцы, Марк знал. Сделав свое черное дело, они душат тебя (в комиксах малый, которого душат, всегда говорит «а-ррр-гхххх») и закапывают в гравийном карьере или под досками заброшенного сарая. Если бы когда-нибудь извращенец предложил конфетку Марку, тот пнул бы его в яйца и пустился наутек.
— Марк? — проплыл вверх по лестнице голос матери.
— Я, — ответил он и опять улыбнулся.
— Будешь умываться, не забудь про уши.
— Ладно.
Он быстро оглянулся на стол, где расположилась живая картина, его монстры: Дракула, разинув рот, угрожал клыками лежащей на земле девице, Сумасшедший Доктор тем временем пытал на дыбе какую-то даму, а мистер Хайд подкрадывался к идущему домой старичку, — и, гибко двигаясь, спустился вниз поцеловать родителей и пожелать им доброй ночи.
Понять смерть? Конечно. Это — когда чудовища, наконец, добрались до тебя.
В половине девятого Рой Макдугалл въехал на ведущую к своему вагончику подъездную дорожку. Старый форд два раза газанул и вырубился. Трубка насадки дышала на ладан, дворники не работали, а в следующем месяце придет счет. Ну и машина. Ну и жизнь. В доме выл ребенок, а Сэнди орала на него. Доброе старое супружество.
Он выбрался из машины и упал, споткнувшись об одну из каменных плит, которые с прошлого лета собирался превратить в дорожку от подъездной аллеи к крыльцу.
— Чтоб ты сгорела, срань, — пробурчал он, зверем глядя на плитку и потирая подбородок.
Рой был изрядно пьян. Он ушел с работы в три и с тех пор пил у Делла с Хэнком Питерсом и Бадди Мэйберри. Хэнк совсем недавно разжился деньгами и, похоже, настойчиво пропивал все свои дивиденды, каковы бы они ни были. Рой знал, что Сэнди думает о его приятелях. Ладно, пускай задерется в доску. Пожалеть человеку пару кружек пива в субботу и воскресенье, даже если он ломал спину на проклятой трепальной машине всю неделю и в выходные сверхурочно, чтобы подзаработать! Чего это она стала такая святая? Весь день сидит дома, и всех дел у нее — прибрать в доме, побазарить с почтальоном да приглядеть, чтоб пацан не заполз в духовку. Хотя в последнее время она не шибко-то за ним смотрит. Позавчера проклятый мальчишка даже свалился с пеленального столика.
А ты где была?
Я держала его, Рой. Но он так крутился…
Крутился. Да уж.
Рой прошел к двери, все еще кипя. Ушибленная нога болела. От нее-то сочувствия хрен дождешься. И чем же она занимается, пока он надрывает пупок на этого фигова мастера? Читает журналы и жрет вишни в шоколаде. Или смотрит по ящику мыльные оперы и жрет вишни в шоколаде. А не то треплется по телефону с подружками и жрет вишни в шоколаде. Тут не то что рожа, тут и жопа опрыщавеет. Очень скоро не разобрать будет, где у этой бабы что.
Рой толкнул дверь и вошел.
То, что он увидел, поразило его сразу и сильно, пробив пивной туман, как шлепок мокрым полотенцем: орущий голый младенец с разбитым носом, у Сэнди, которая держит его на руках, безрукавка запачкана кровью, повернутое к Рою лицо съежилось от страха и неожиданности. Пеленка на полу.
Рэнди, у которого синяки под глазами побледнели совсем немного, поднял ручки, словно умоляя о чем-то.
— Что тут происходит? — медленно спросил Рой.
— Ничего, Рой. Он просто…
— Ты его стукнула, — невыразительно сказал он. — Он не хотел лежать спокойно, пока ты его пеленала, и ты его треснула.
— Нет, — быстро возразила Сэнди. — Он перекатился и стукнулся носом, вот и все. Вот и все.
— Надо бы всыпать тебе по первое число.
— Рой, он просто приложился носом…
Его плечи обвисли.
— Что на ужин?
— Гамбургеры. Горелые, — сварливо сказала она и вытянула из «рэнглеров» подол блузки, чтобы вытереть у Рэнди под носом. Рой заметил валик жира, которым обрастала жена. Сэнди так и не похудела после родов — ей было наплевать.
— Пусть заткнется.
— Он не…
— Пусть заткнется! — заорал Рой, и Рэнди, который по сути дела уже успокоился и только всхлипывал, опять раскричался.
— Дам-ка я ему бутылочку, — сказала Сэнди, поднимаясь.
— И принеси пожрать. — Он начал стаскивать джинсовую куртку. — Господи, что в этом доме за помойка? Что ты делаешь целый день? Баклуши бьешь?
— Рой! — сказала она потрясенным тоном. Потом хихикнула. Безумная злость на ребенка, который не желал спокойно лежать в пеленках и не давал Сэнди завернуть их, отошла в туманную даль. Такое могло произойти в очередной серии «Медицинского центра» или рассказываться в одной из тех историй, что она читала днем.
- Предыдущая
- 55/153
- Следующая
