Охота на орлов - Кейн Бен - Страница 6

– Они оба хорошие ребята.

– Это точно. – После разгрома Тулл хотел оставить при себе всех уцелевших солдат его когорты, но у армии свои законы. Если б не Цедиций, бывший префект лагеря в Ализо, а теперь добрый друг, Тулл не сохранил бы ни одного человека из прежней команды. Даже Фенестелу. Он отогнал от себя невеселые мысли. Фенестела с ним, Пизон с Вителлием тоже. Это важнее, чем понижение в звании.

Большинство его нынешних парней вполне годились для воинской службы, и лишь сравнительно немногие – в основном новички – оказались не приспособленными к армейской жизни. Новобранцев загоняли в армию в период паники, наступившей после предательства Арминия и разгрома легионов Вара. Сначала император призвал добровольцев пополнить ряды легионов, но результат оказался более чем скромным. Тогда Август произвел принудительный набор, и тысячи невольных призывников влились в рейнские легионы. Их распределили по всем частям – где-то оказалось больше, где-то меньше. Тулл благодарил богов, что в его центурии таких насчитывалось всего лишь человек двадцать пять.

Центурион поднялся, следуя зову мочевого пузыря.

– Я сейчас вернусь, – наказал он Фенестеле. – Держи мое место.

Возвращаясь, Тулл с неудовольствием отметил, что в двух столах от них расположились четверо центурионов Второй когорты и несколько центурионов и младших командиров из Первой. Называть их врагами он бы не стал – отношения с ними были не настолько плохи… «Скорее соперники», – решил Тулл, опускаясь на скамью напротив Фенестелы, который сидел спиной к новым гостям.

– Ты видел… – начал было Тулл.

– Да, – ответил Фенестела, морщась. – Меня эти хренососы не заметили.

– И меня.

Тулл решил, что это к лучшему, и пригнул голову. Драться вдвоем против десятерых бессмысленно, не говоря уже о том, что подобное поведение непозволительно центуриону. Чего ему никак не хотелось, так это закончить карьеру в когорте низшего ранга, и тем более – рядовым солдатом.

– Послушаем, о чем они болтают.

Тулл навострил уши. Как обычно, в пивнушке было шумно: громкие разговоры прерывались вдруг пением, криками и хохотом. Им повезло, что двое молодчиков, расположившихся между их столом и столом из недоброжелателей, говорили друг с другом шепотом. Похоже, решают, в какой бордель пойти, решил Тулл.

Собравшиеся центурионы обсуждали предстоящую весной кампанию.

– Славно будет выбраться из лагеря и преподать германским дикарям урок. Слишком долго им многое сходило с рук, – заявил Флаволей Корд, мужчина с полным лицом и глубоко посаженными глазами. Он был старшим центурионом Второй когорты; раньше такую же должность в Восемнадцатой занимал Тулл. Мысль об этом больно ранила его, тем более что Корд считался хорошим командиром и пользовался уважением солдат легиона. При всяком удобном случае он с удовольствием напоминал Туллу, что, по его мнению, зачислять в легион Жаворонков некоторых опозорившихся солдат Вара было неправильно.

– У нас-то кулак будет покрепче, чем у Вара, – заявил Кастриций Виктор, старший центурион Третьей когорты, главный приспешник Корда. Здоровый, как бык, с темпераментом дикого буйвола, он наводил страх и на своих солдат, и на младших командиров. Невыдержанный крикун и грубиян, он, по мнению Тулла, стал центурионом лишь благодаря физической силе и храбрости. – Это будет нетрудно, – добавил Виктор, фыркая.

По заведению пронесся гул одобрения; особенно горячо поддержали Виктора младшие командиры, сидевшие с ним за одним столом, – опционы, сигниферы-знаменосцы и тессерарии, помощники опционов, ведавшие организацией караулов и передачей паролей часовым.

– Пусть бы эти дикари попробовали застигнуть врасплох нас, – продолжал Корд. – Семнадцатый, Восемнадцатый и Девятнадцатый, должно быть, спали на ходу, если попали в такую засаду.

Подобные рассуждения показывали, что эти люди были совершенно не осведомлены о случившемся в Тевтобургском лесу. Тулл подавил приступ ярости. Если устроить скандал, ничем хорошим это не закончится.

– Как будто такое не могло случиться с ними, – пробормотал Тулл.

– Вот именно, – пылко поддержал его Фенестела.

Тулл продолжал ловить слова, долетающие от других столов. Тема разговора вскоре изменилась – центурионы делились мнениями о недавних беспорядках в среде легионеров. Некоторые из присутствующих считали эти беспорядки серьезными основаниями для беспокойства, но Корд и Виктор криками заставили их замолчать.

Еще раньше до Тулла доходили разговоры о брожении в легионах, но о недовольстве среди своих подчиненных он ничего не знал.

– Ты что-нибудь слыхал? – спросил он Фенестелу.

Тот замялся. Уже начиная тревожиться, Тулл ударил ладонью по столу.

– Говори!

– Успокойся.

Кто-то другой из подчиненных за такие слова схлопотал бы от Тулла по физиономии. Но с Фенестелой они служили очень давно.

– Говори, – потребовал центурион.

– Были сходки. И некоторые из наших принимали в них участие. Меня там не было, – доложил Фенестела.

– Что за сходки?

– Насколько я понял, обсуждали требования увеличить жалованье и уволить старых солдат. Участвовали, за редким исключением, только рядовые легионеры. Как можно догадаться, самые активные на этих сходках – призывники. Говорят, ко всем этим делам имеют отношение и люди из Двадцать первого Стремительного, но, может, это сплетни.

– Почему, во имя Гадеса, ты не сказал мне об этом раньше?

– То, что солдаты собираются, еще ничего не значит. Это как испарения, поднимающиеся от кучи дерьма зимним утром: вони много, а причин для беспокойства нет.

– Об этом мне судить. Сколько наших солдат посещают сходки?

– Несколько призывников, – ответил Фенестела. – Шесть, может, десять.

– Во имя всех богов, Фенестела! – вскипел Тулл.

Опцион виновато пожал плечами:

– Наверное, мне стоило сказать тебе об этом раньше.

– Конечно, стоило, болван. С этой минуты я хочу знать все, каждую мелочь, ясно?

– И это говорит человек, который утаивал от меня свои подозрения насчет Арминия до той самой ночи, когда мы выступили к Ветере, – проворчал Фенестела и поднял ладонь, удерживая Тулла от ругательств. – Ладно-ладно. Буду докладывать все, что узнаю.

– Хорошо.

Тулл отхлебнул вина и спросил себя, не теряет ли он нюх? Лет пять назад такие случаи не прошли бы мимо его внимания. Наверное, виной всему его новая привычка сторониться своих солдат. Конечно, можно найти причины для оправдания: от новобранцев одни только хлопоты, много писанины, встречи с квартирьерами и прочие заботы отнимают время… Но в глубине души Тулл знал, что дело не в этом. Просто теперь он старался не привязываться к солдатам, даже если это были простые и открытые, располагающие к себе люди. Гибель почти всей когорты, всего легиона оставила в душе зияющую рану, которая никак не заживала. Всякий раз, когда казалось, что рана начинает затягиваться, он вдруг вспоминал о погибших товарищах и потерянном орле – и сердце снова обливалось кровью.

Тулл стиснул кубок в ладонях. «Настанет день, и я отомщу за свою когорту и весь легион, – мысленно поклялся он. – Все наладится, когда Арминий будет убит, его войска разгромлены, а орел Восемнадцатого возвращен. Германик приведет нас к победе, я верю в это», – твердил себе Тулл.

– Так-так, да это же Тулл, герой Тевтобургского леса!

Над Туллом нависла чья-то тень. Он поднял взгляд и увидел перед собой пухлое, глумливо усмехающееся лицо Корда.

– Я не герой, – сказал Тулл, испытывая сильнейшее желание вбить зубы Корда в его же глотку.

– Я немного преувеличил. Здесь Тулл, центурион, который сумел сохранить десять солдат из целой когорты! – крикнул он своим товарищам.

Фенестела поднял руку, чтобы помешать Туллу подняться, но было уже поздно.

– Их было пятнадцать, – внятно произнес Тулл в самое лицо Корда, так что тот непроизвольно отступил на шаг. – Пятнадцать.

Корд побагровел.

– Остановись, Тулл! Ты забываешься, я выше тебя по званию!