Последыш (СИ) - "Терния" - Страница 37

Не сговариваясь, сестры направились к дому Ларим.

Там, на кухне, сидела молодая женщина. А может, и не очень молодая, но очень уставшая. Темный густые тени вокруг глаз, сухие губы, а сама тощая-тощая. Если у сестер худоба была естественной, у незнакомки это было истощение.

— Садитесь обедать, — Ларим, похоже, успокоилась, или, скорее, напилась успокоительного, судя по запаху на кухне. — Это моя дочь — Бронислава. Это Ника, пара альфы и ее сестра Мария.

Женщина вдруг уставилась на Нику дрожащими глазами и сглотнула. Потом приветственно кивнула и не отводила глаз, пока сестры садились за стол.

— Что-то не так? — спросила Ника, съев первое. Все это время за столом царило молчание и только Бронислава смотрела на нее, не отрываясь и почти не дыша.

— Ты могла бы его попросить, — еле слышно проговорила дочь Ларим.

— То есть?

— Ты могла бы попросить Матая дать мне защиту, — незнакомка сглотнула, ее лицо вытянулось от отчаяния. — Хотя бы на время.

Ника хорошо знала страх, потому что испытывала его большую часть жизни. Но еще она так же хорошо уяснила, что тех, кто поможет, практически не существует. Добрые обычно такие же слабые, как и ты, а сильные предпочитают противоположную сторону.

— Извини, — ответила Ника, отворачиваясь.

— Я была так глупа, знаю! Я виновата, сама виновата, что так поступила, — Бронислава всхлипнула. — Пожалуйста!

— Успокойся, — Ларим подошла к дочери, обняла за голову, прижала к себе. — Ты моя дочь, в моем доме, пусть только кто-нибудь попробует заставить тебя отсюда уехать. Пусть только попробует!

Мария сгорбилась, опустила глаза. Разнервничалась.

— А Нику не проси, — продолжала Ларим, гладя Брониславу по голове. — Она сама еще не разобралась, что может и как. Она маленькая и глупая, и если станет без подготовки вертеть такой огромный механизм, как альфа, может его сломать. Она пока не знает, как он действует. Ну все, все, не плачь.

— Можно, я пойду спать? — вдруг спросила Мария.

— Конечно, — Ларим не отрывалась от дочери.

— Я тогда тоже пойду… домой, — Ника тихо встала и вышла из кухни.

— Позвони, как проснешься, — попросила сестра.

На улице не было охраны. Похоже, ей стали доверять. Или, скорее, придумали другой способ наблюдения, незаметный.

По дороге домой, оставшись одна, Ника в один миг вернулась мыслями к произошедшему ночью. Это было… было так… Хорошо, вот. Это было очень хорошо.

Интересно, где сейчас Матай? Его тело, запах, крепкие руки…

Ночной зуд вернулся и снова распространился по телу, даже в ушах загудело. В доме было пусто, альфа еще не возвращался. Тишина была совершенной, даже слуг не слышно, все замерло в ожидании хозяина, который отсутствует. А жаль…

Может, ему позвонить? Со времени вручения смартфона Ника им не пользовалась, не было причин. Но вот так взять и позвонить?

Она потерла экран, стирая отпечаток собственного пальца, потом сунула смартфон обратно в карман. Нет, она пока не может. Что говорить? Язык не повернется.

В своей комнате Ника повторно вспомнила вчерашний вечер и отправилась в душ. Почему-то ей хотелось искупаться, узнать, уймет ли зуд горячая вода, упругие струи, бьющие по коже.

А у самцов тоже бывает этот дикий зуд?

Ника стояла под душем, поворачиваясь под струями то одним боком, то другим, но зуд не проходил. Наоборот, становился сильней. Она потерла там, внизу, рукой и словно пожар разожгла. Только хуже сделала! Пока известен только один способ избавиться от зуда. А от него нужно избавиться.

Эта мысль породила и страх и восторг.

То, что произошло ночью, взывало к памяти, оно требовало повторения.

Ника вышла из комнаты, раздумывая, у кого бы спросить, где альфа. Приезжает ли он на обед? Если нет, то где обедает? С кем?

С женщинами? Она сглотнула, и слюна показалась горькой. Вполне вероятно, он делает такие же вещи с другими самками. И делал. Сам говорил, что знает женское тело куда лучше Ники. Как будто это сложно — знать что-то лучше необразованной деревенской девчонки.

Матая она почувствовала заранее. Он приехал на машине, выскочил из нее, как ошпаренный и, не заходя в столовую, скрылся в своей комнате. Ника успела спрятаться за угол, правда, не знала, зачем. Минута, две — тишина. Тогда она вышла в коридор, подошла к двери спальни альфы, приложила к дереву ухо и услышала звук текущей воды.

Потом вода закрылась.

Ника выпрямилась, повернула круглую ручку и толкнула — дверь открылась. Матай только что вышел из душа и стоял посреди комнаты в одном светло-желтом полотенце. Ника не стала отворачиваться, внимательно изучая его плечи, руки, на которых остались капли воды. Очень красивое тело, но кожу она так ни разу и не погладила, только вчера сжимала бицепс, но это же другое. Кроме того, на бедре, очень низко, ниже талии у него была татуировка, что-то изогнутое и зубастое, раньше рисунка было не видно из-за одежды.

Да и вообще! Она подняла глаза, смело встречаясь с его взглядом.

— Я хочу еще, — спокойно сказала Ника, а может кто-то другой сказал ее голосом.

Матай как вихрь оказался рядом, дверь захлопнулась. Шорты Ники слезли, словно сами собой, он просто к ним прикоснулся. Альфа перетащил несколько метров и повалил ее на кровать, почти бодая головой, как теленок корову, задрал футболку и прижался лицом к животу. Его вес пугал. Сильное дыхание обжигало. Ника вздрогнула.

Он поднял голову, но ничего не сказал. Прикоснулся к животу пальцами, осторожно погладил. Самыми кончиками. Ника, чтобы не жмуриться от страха, запрокинула голову, выставляя горло, и уставилась в потолок, а руками вцепилась в покрывало. Так можно отрешиться от вида, от зрительного ряда и сосредоточиться на ощущениях. Только вот вчера было по-другому. Она попыталась перевернуться на бок, чтобы как вчера, но мужская тяжесть не давала. Потолок терялся в тени, он был глянцевым, Ника увидала в слабом отражении белое пятно кровати, а на ней темные пятна тел.

Что-то горячее и мягкое коснулось пупка. Ника все-таки зажмурилась. Это его губы. Влажный язык проник в пупок и задрожал там, вызывая ответную дрожь.

Пальцы так же уверено и молча, как вчера, гладили кожу, нажимали и мяли. Он целовал животик, вес тела пропал. Когда Матай раздвинул ей ноги, Ника только крепче зажмурилась. От зуда почти тошнило, грудь почти разрывало, то место, между ног, которое он вчера гладил, снова распухло.

Он вдруг рывком переместился, только что был сбоку, и вот уже у ног. Ника на миг открыла глаза, увидела это на потолке и снова зажмурилась. Трусики так же сами собой соскользнули по ногам и пропали.

Твердые мужские пальцы, наконец, прижались к ноющей плоти, прошлись по ней, вверх-вниз, медленно и плавно.

Ника напрягла колени, и сжала руки. Только не пугаться. Он сделает приятно, раз обещал, до сих пор альфа не соврал ни разу. Главное, подождать. Приятно стало почти сразу, его пальцы очень умело успокаивали плоть.

Потом прикосновение стало другим — шелковым, дрожащим, тянущим. Широкие ладони обхватили бедра Ники, слегка приподнимая, и вместе с новым дрожащим прикосновением она почувствовала между ног горячее дыхание.

Ника распахнула глаза — там внизу, между ног, между поднятых острых коленок виднелась его голова. Его широкие плечи не давали ее ногам сомкнуться, рот накрывал лобок Ники, а руки сжимали ее бедра так, чтобы не дергалась.

Потом он сделал губами сильное сосущее движение.

Вчерашние ощущения навалились и обездвижили. Не к месту вспомнился рассказ Олеськи про язык и заодно про все остальное, что с ней сделали. Да уж, про язык она не врала, это действительно — божественно.

Ника облизала губы, подняла руки и вцепилась в его волосы. Пальцы зарылись в черные волосы, схватили их. Ладони альфы крепко сжимали ее бедра, рот прижимался к самому личному месту, язык бегал по плоти, губы обхватывали и посасывали, и ничего прекрасней Ника не испытывала никогда, даже прошлой ночью.

Она открыла рот, чтобы вздохнуть и услышала собственный стон. И еще, еще стон. Короткие и частые, почти как поскуливание. Нетерпеливое хныканье. Его губы разрывали на части.