Последыш (СИ) - "Терния" - Страница 35

Когда он приподнял голову, сразу увидел, что Ника проснулась. Однако вел себя, как ни в чем не бывало, спокойно протянул руку к подоконнику, достал бумажную салфетку и накрыл себя ею поверх второй руки.

— Я тебя напугал?

Он стал осторожно вытираться. Ника внимательно наблюдала — ночник был с зелеными пятнами, теперь его руки тоже были с зелеными пятнами, как и плоть под ними. Вообще было видно не так много, как хотелось, она приподнялась и оперлась на руку, чтобы разглядеть лучше, но не помогло. Движения альфы были мягкие, как будто он гладил что-то хрупкое.

— Просто не мог удержаться, — скомканная салфетка отправилась на пол, после чего он натянул штаны, спрятав все интересное. Ника смотрела на его голый живот, на кубики пресса, словно вылитые из стали, на темную полоску волос, бегущую по коже.

— Я, наверное, пойду.

Матай оперся на подлокотники руками — вздулись вены — и встал.

— Нет, — неожиданно сказала Ника. Так тихо, что сама не сразу услышала.

Матай замер. Она вдруг поняла, что сказала и невольно отпрянула, ненамного, но он, наоборот, принял жест за приглашение и, сделав шаг, сел на край кровати.

От него шел жар, распространялся, как от печи. Зеленый свет обливал крепкое плечо и скользил вниз по животу, туда, куда хотелось смотреть.

— Что ты делал? — спросила Ника, неподвижно замерев на месте. Только поджала ноги и закуталась в одеяло. — Что ты там делал… в кресле?

— А что ты видела?

— Ты себя гладил.

— Да.

— Я чувствую запах. Но он бывает… он бывает только когда мужчина доволен.

В темных глазницах бился внимательный зрачок.

— Да. Я был очень доволен.

Ника поежилась, расслышав в его голосе зверя. Огромная рука, спокойно лежавшая на простыне, вдруг передвинулась в ее сторону, всего на несколько сантиметров, но Ника уставилась на нее, будто завороженная.

— Как это?

Все казалось ненастоящим. Глубокая тихая ночь, за окном сверчки, в открытую форточку просачивается терпкий запах травы. А вокруг — запах мужчины, его кожа, как прекрасный рисунок, обтекает мышцы, его профиль и глаза-зрачки. Его движение, осторожное, вкрадчивое, движение охотника, который может ждать сутками, пока добыча высунет из норы нос, а еще лучше — когда она выйдет целиком и сама прыгнет в руки.

— Иногда, когда нет возможности быть с кем-то, можно сделать себе приятно самому.

— И получается? — Ника осторожно наблюдала за чужой рукой, но она теперь не шевелилась, так что настороженность уходила, и ее заменяло любопытство. — Ты меня не трогал.

Ох, намучаешься ты со своей привычкой совать нос, куда не просят, сетовала Мария, когда слишком сильно злилась, но пока выходило только лучше — они сбежали и жили счастливо и хотя вначале, когда ее поймали, Ника пребывала в ужасе, сейчас убедилась, что никто обижать ее не станет, так что можно и дальше любопытствовать.

— Получается. Иногда достаточно только смотреть. И представлять. Ты спала, но твои губы были приоткрыты, а левая грудь проглядывала сквозь ткань. Твои голые ножки были на расстоянии протянутой руки — коленка с ямочкой под ней и тонкая кость лодыжки. Этого даже больше, чем нужно, много раз я обходился одним воображением. Тебе интересно, как это происходит? То, что я делал?

Она уверено кивнула.

— Мужчины, когда возбуждаются, обхватывают себя очень крепко и двигают кожу вокруг твердого стержня и головки, пока не кончают. Это очень просто. Женщины делают по-другому.

— Женщины? — выдохнула Ника.

— Женщины тоже делают себе приятно руками. Пальцами. Им сложнее, потому что женский организм тоньше, но если немного потренироваться, удовольствия легко добиться.

Ника не знала, что сказать и нервно водила глазами вверх-вниз по его голой груди.

— Ты никогда не делала себе приятно? — спросил он тихо, почти одними губами и наклонился чуть-чуть ближе.

Она быстро помотала головой, потом перестала, запретив себе нервничать и добавила:

— Я не знала, что женщинам бывает приятно. Пока не попала к вам. И то пока не уверена.

Он осторожно разомкнул губы.

— Ты даже не подозревала, что женщины получают от полового контакта удовольствие?

А они получают? — хотелось спросить Нике, но она скосила глаза и не смогла разомкнуть губы, чтобы произнести такое вслух. Матай снова разозлился, его плечи напряглись, как будто он из последних сил сдерживал желание сжать руку в кулак.

— Женщинам тоже нравится близость. Ты уже видела таких. Их большинство. Им нравится себя гладить, нравится, когда их гладят. Когда их гладят те, кто ни за что не обидит, те, кому они доверяют. Когда-нибудь ты станешь мне доверять, и я покажу тебе.

— Погладишь меня? — вырвалось у Ники.

Он медленно кивнул, по его лицу тут же расползлась медленная, многообещающая улыбка.

— Я покажу тебе, что это может быть очень-очень приятно. Ты даже не представляешь, как приятно, но обещаю, однажды я это сделаю.

— Сделай сейчас.

Глава 16

В комнате сгустилось молчание. Ника застыла, невидяще смотря прямо перед собой и видя только расплывающиеся зеленые пятна. Она не отдает отчета своим действиям, точно! Это ночь виновата, бледный зеленый свет, звук его дыхания и запах, от которого что-то не так с ногами и с промежностью. Словно в ней что-то набухает, вызывая дискомфорт, требуя успокоения. Зудит, как чесотка.

Матай сейчас спросит, уверена ли она в своем желании, и можно будет быстренько отказать. Или спросит еще что-нибудь такое же бессмысленное — и сумасшествие закончится. Как только прозвучат звуки реального голоса.

Альфа нагнулся и вытянулся, улегся на кровать, ноги прямые, голова уже на подушке, возле которой сидит Ника, так и упираясь в матрас рукой.

Не делая резких движений, он протянул руку — пальцы осторожно, но настойчиво потянули за плечо, Ника послушно развернулась к нему спиной и опустилась на кровать рядом. Легла на бок, согнув колени.

Скажи он хоть слово, ничего бы не случилось. Она закрыла глаза.

Может, на самом деле никого в комнате нет, ей просто снится сон? Запах самца, к которому она думала, что привыкла, вдруг вернул былую тяжесть, сдавил виски, заставил чесаться самые нежные места. Нике казалось там, между ног, напухла плоть и она подозревала, Матай поможет разобраться с дискомфортом. Даже во сне.

К плечам прижалась его твердая грудь, а в волосах затеплилось его дыхание. Ника лежала на боку, прижимая руки к подолу ночной сорочки, будто руки приклеились.

Матай не дал ей опомниться и испугаться. Его большой палец скользнул ей в левый кулачок и нажал на ладонь, которая тут же раскрылась. Ника словно послушалась беззвучной команды, вернее ее рука послушалась сама по себе. Матай поднял ее руку — легкую в сравнении со своей, крепкой и мускулистой, и завел назад, себе на талию, а после опустил. Когда его рука вернулась к животу Ники, ее рука тоже захотела вернуться следом, но он перекрыл дорогу локтем. Пришлось схватить и сжать его бицепс выше локтя.

Правда, оставалась вторая рука. Но ее тоже лишили возможности мешать — подняли вверх над головой, где Матай переплел ее пальцы со своими.

Все произошло так быстро, что Ника и сообразить не успела. Ника медленно думала: «Я, вероятно, все еще сплю, только так можно поверить, что я согласилась, чтобы мужчина трогал меня… Он что, будет меня раздевать»? Накатила душная паника, но тут горячая большая рука легла на ткань сорочки поверх ее живота, а потом быстро и уверено переместилась ниже, раньше, чем Ника успела отреагировать.

Так как он не лез под белье, можно было подождать с сопротивлением, совсем чуть-чуть. Откуда-то вдруг взялось давление на ноющую между ног плоть и почти неразличимые движения его ладони, сложенных вместе пальцев, которые вроде делают что-то очень интимное, и одновременно нет, потому что между их телами ткань.

Ника затаила дыхание, а потом ритм его поглаживаний вдруг захватил ее внимание и приковал к себе. Потащил за собой, как привязанную. Сейчас… еще раз, и еще. Зуд распространился мгновенно, охватил кожу на всем теле, соски сделал до боли твердыми, а плоть под его пальцами, казалось, стала просто огромной.