Проект "Плеяда" 2.0 (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 57

Он замолчал, вынимая зонд и доставая из ящичка большой шприц. Однако Наташа и так уже поняла, о чем речь. Секрет преображения профессора Иванова был замешан не только на его научных достижениях, но еще и на темных секретах Черной Африки. Соединенные со всей мощью советской науки и тайными знаниями монгольских шаманов, семена, посеянные в душных джунглях, дали обильные всходы в забайкальской тайге.

— Мне пришлось уехать оттуда, — с сожалением произнес Иванов. — Официально было объявлено, что все опыты окончились неудачей, но на самом деле с десяток моих созданий я вывез на советском сухогрузе. Двое подохло в дороге, зато остальных восемь я привез в СССР. Их спермой я оплодотворял и женщин и самок обезьян, смотрел, что получится, заставлял их скрещиваться в самых разных комбинациях. Хорошо еще, что половая зрелость у них наступает много быстрее, чем у людей. В общем, рано или поздно мне удалось вывести то, что ты видела там, на плацу.

Он прервался, чтобы всадить шприц в бедро Наташи и та невольно вскрикнула. Внизу в ответ послышалось басовитое ворчание. Доктор, словно и не заметив, что его пациентке больно, продолжал болтать. Похоже, у него не часто тут находились новые уши, перед которыми он мог похвастаться своими достижениями. Наташа, как имеющая медицинское образование, в этом отношении была для «товарища Иванова» настоящим кладом.

— Да вот так вот, Наташа, — рассуждал он, — методом проб и ошибок, мне я добился успеха. Но время от времени среди моих подопечных рождаются и такие безмозглые уроды. Эти на человека похожи хотя бы телом, в других камерах встречается совсем жуть. Приходится их изолировать. От них тоже есть польза — хороший семенной фонд, резерв для дальнейшего оплодотворения. Также на них можно проводить опыты, какие мне не позволят проводить на более развитых особях.

Говоря все это, доктор взял, наконец, все анализы, убрал образцы в ящичек и выпрямился.

— Ну, вот и славно, — произнес он, — вроде пока все в норме. Забыл сказать — обычно наши подопытные беременеют с первого раза. Забавно, но эти…сущности, с которыми имеет дело господин Сагаев, кажется, придают семени какую-то особую силу. Так что поздравляю — очень скоро, я полагаю, вы познаете все радости материнства.

Улыбаясь ослепительно белыми зубами, Иванов перешел к другой девушке, а Наташа прижавшись лбом к спинке кровати беззвучно выла — от страха, омерзения и стыда. Она давно поняла, для чего ее похитили и как собираются использовать, но сегодня, после всего, что случилось и последующего пояснения Иванова, она почувствовала себя полностью раздавленной. Участь безвольного скота, живого инкубатора для выращивания омерзительных тварей, словно вышедших из ночного кошмара — было от чего свихнуться.

Снизу в ответ ее тихому плачу раздавался заунывный вой черных обезьян.

Прошло три дня с тех пор как Наташа впервые оказалась в своей камере-палате. Первые сутки она лежала прикованной к кровати: надо полагать, доктор понял ее состояние и решил не рисковать, отпуская — вдруг ценный подопытный материал наложит на себя руки. Кормили ее насильно, причем, судя по специфическому привкусу, в пищу добавляли какие-то лекарства. Кроме того, ей периодически делали разные уколы. В итоге уже к середине второго дня на Наташу напала странная апатия — незавидная ее участь воспринималась без всякого трагизма, будущее представлялось в уныло-сером, но не страшном свете. Заглянувший к обеду Иванов внимательно осмотрел ее, задал несколько вопросов — на который Наташа безропотно ответила — после чего просиял и приказал своим подручным расковать ее.

— Просто прекрасно, моя дорогая, — произнес он, — вижу, вы уже полностью прониклись важностью возложенной на вас миссии. Грань между экспериментатором и объектом эксперимента, на самом деле, невелика — разве мой внешний облик не лучшее тому доказательство? Великие ученые прошлого прививали себе оспу, чтобы проверить новые лекарства, а вы совершили прививку новой жизни — той, что достигнет звезд.

Он продолжал еще что-то плести, в то время как Наташа вяло гадала — вдохновенно ли он врет или и вправду верит в бред, который несет. Очень походило на второе, но и эта мысль не вызывала у девушки особенных эмоций. Их у нее сейчас вообще мало что вызывало — как и у ее сокамерниц. Они редко говорили друг с другом, мало двигались, большую часть времени проводили лежа на кровати и тупо уставившись в потолок, оживляясь только когда приносили еду.

Единственное, что могло вывести девушек из той апатии — это соседство с чернокожими обезьянами, то и дело завывающими из расположенной под ними пещеры. Тогда с девушек спадало сонное оцепенение — по крайней мере, с тех, кто появился тут недавно.

Вот и сейчас девушки, опасливо озираясь, старались держать подальше от жуткой ямы, расположенной за окошком. Наташа, превозмогая страх, все же глянула вниз, поморщившись от долетевшего даже сюда зловония. Собравшись в небольшой круг, пятеро или шестеро огромных существ, задрав вверх оскаленные морды, издавали улюлюкающий вой, молотя лапами себя в грудь. Наташу вновь поразил контраст перед почти человеческими, мускулистыми телами и беозобразными животными харями, с сверкающими красными глазами. Особенно уродливая голова — совершенно лысая, в отличие от остальных — венчала женское тело, с полными черными грудями и пышными бедрами. Вращая белками глаз, твари завывали, словно выпрашивая чего-то.

Наташа не смотрела, как их кормили раньше, но соседки говорили, что черным великанам суют в щель под дверью миски с баландой. Сама дверь находилась внизу и открывалась очень редко. И до сих пор Наташа еще не слышала, чтобы эти твари так орали.

— Не смотрела бы ты, — послышался позади негромкий голос и Наташа обернулась, не веря, что кто-то с ней решил заговорить первой.

Это оказалась Василиса. Грузная девка сидела на кровати, свесив ноги и уставишись в голую стенку.

— Почему? — растерянно произнесла Наташа.

— Потому, — буркнула Василиса, укладываясь на кровать, — они так орут, когда их не кормят долго. А это тут делают только когда…

— Когда что? — допытывалась девушка, но Василиса уже, махнув рукой, отвернулась к стене. Наташа оглядела всех остальных — на лицах девушек прибывших одновременно с ней была растерянность и страх, у других — все то же безразличие.

Внезапно вой внизу смолк и вслед за этим послышался скрежет и лязг железного засова. Раздался жалобный крик, захлебнувшийся надрывным плачем. Ругая себя за несдержанность, Наташа все же, не удержавшись, глянула вниз.

В круге света, падающем из окон камер, вместо монстров теперь стояла на коленях девушка, в рваной белой сорочке. Темные волосы раскидались по плечам, в округлившихся глазах даже сверху было видно плещущиеся отчаяние и страх. Побелевшие губы дрожали, по щекам стекали слезы.

Вдруг раздался громкий щелчок и комнату озарил призрачный синий свет — где-то видно был спрятан мощный фонарь. Отчаянный крик сорвался с губ девушки, когда она увидела, что вокруг нее кружат, словно исполняя неведомый танец, черные великаны. В глазах их читался лютый голод, алые языки облизывали полные губы, пальцы крючились, словно огромные когти. Особенно скотское вожделение читалось на лице лысой самки — Наташа не могла заставить себя называть это существо женщиной.