Концептуальная власть на Руси - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор - Страница 11

Получив документы и пропуска на Украину, разведчики скрылись. Выполнив задание они возвращались к своим, но были задержаны полицией и брошены в застенки гестапо. У них обнаружили документы, выданные Якубой. Ивана Петровича вызвали в полицию.

– Почему лошный справка? - кричал офицер.

– Простите, господин начальник, ошибка вышла, промазал! - оправдывался Якуба.

– За такой ошипка вешайт! хох - на дерево.

И Иван Якуба, председатель колхоза, старик, герой был оскорблен, впервые в жизни, фашистской розгой.

– Лучше бы повесили, проклятые, - шептал он про себя, - но… кто кого?

Нет числа спасенным им, вырванным из застенков гестапо, из под удавной петли палачей: комсомолец С. Глазунов, лейтенант Донцов, член партии Диденко, мелиоратор С. Ф. Гладилин и много других.

«Спасайте наших людей. Делайте так, чтобы ни один килограмм зерна не попал в руки мерзавцев,» - слышался голос из-за Волги и послушный ему Иван Якуба делал всё, чтобы выполнить приказ. Десятки тонн хлеба по подложным квитанциям возвращались народу и шли по дворам вместо элеватора. Скот, предназначенный для отправки в Германию, перегоняли с места на место около хуторов, вместо того, чтобы идти по Ростовскому шоссе.

Бойцы, партизаны и политработники шли в подполье или на фронт по выданным старостой документам.

– Оглядывайтесь назад! Наши идут, наши близко! - провожал их Иван Петрович.

Перед домом И. П. Якубы остановился автомобиль.

– Староста, вэк, вэк! - кричал офицер.

О, как радостно забилось сердце у старика ^[36]: значит наши идут. Кончается проклятая игра: наконец он снимет тяжелое клеймо немецкого старосты и вздохнет свободно.

– Сейчас, вэк, видишь вон лошади запряжены, я сейчас! - немецкая машина покатилась по шоссе. Иван Петрович свернул с шоссе на проселочную дорогу в колхоз «Сельмашстрой». Еще поворот и… он свободен.

____________________

Перед нами пёстрые листы бумаги, то печатные и гравированные, то безыскусные и простые, как рука их писавшая. Все говорят об одном:

О великом мужестве, о горячем патриотизме и беспримерной самоотверженности старого колхозника.

«… И. П. Якуба показал себя патриотом Родины, постоянно проявлял заботу о Красной Армии.

Начальник штаба в. ч. НКВД

капитан Трошков»

«… И. П. Якуба, работая старостой, всю свою работу направлял на спасение граждан, в особенности красноармейцев (офицеров и их семей). Благодаря стараниям т. И. П. Якубы более 2500 гражданам была оказана помощь зерном, мукой, деньгами. 75 человек инвалидов получали (денежное) пособие из местных (волости) средств.

Несмотря на неоднокртаные требования германских властей ни один из членов партии (известных Ивану Петровичу) не был выдан.

Жители села Воронцово-Николаевское»

А вот коллективная благодарность бойцов, командиров и политработников, спасенных Иваном Петровичем…

Вот отзывы сельсовета и других организаций…

Всё это подлинные документы о великой ненависти к врагу, живые свидетельства непреклонной твердости характера русского человека, сумевшего в исключительно трудных условиях остаться верным Родине и своему народу.

Подлинные документы находятся в Ростовском областном музее краеведения.

Директор музея (Подпись)

Печать музея.

*???*

Глава 2, «Староста» из брошюры «Не забудем, не простим!» мною переписана в 1965 году из документов, присланных Дому пионеров города Сальск Ростовским областным музеем краеведения.

Автор брошюры по-видимому не обладал способностями литератора или по причине поспешности написал «Не забудем, не простим!» так, как умел, а редактору пришлось первый раз в жизни редактировать подготовленное к печати «издание», поэтому тот фактический материал, каким располагали, они не смогли доходчиво преподнести читателю.

Ивана Петровича Якубу я знал с детства по той причине, что наша семья с 1911 по 1922 годы жила на квартире в усадьбе, принадлежавшей его отцу Петру Ивановичу Якубе - до революции волостному старшине (старосте) Воронцово-Николаевской волости. Отец с сыновьями не раз бывали у нас.

Их большая семья жила на западной окраине села у гребли ^[37]через реку Средний Егорлык на правом берегу. Якубы занимались хлебопашеством, при усадьбе имелся небольшой кирпичный завод. Хозяйство было богатое, «кулацкое». После непродолжительного периода Советской власти с конца 1917 года, П. И. Якуба был волостным старшиной и при белых, начиная с лета 1918, по февраль 1920 года.

В начале первой мировой войны его сына Ивана призвали в царскую армию. Воевал он на Западном фронте. Отличился. Летом 1916 года возвратился домой без правого глаза, награжденный четырьмя Георгиевскими крестами: полный Георгиевский кавалер, единственный в нашем большом селе за всю первую мировую войну. Носил темные очки, ходил в мундире младшего унтер-офицера и с наградами.

В конце двадцатых годов бывший волостной старшина хозяйство разделил между сыновьями поровну. Из одного «кулацкого» хозяйства получилось пять слабых середняцких. Во время коллективизации в 1930 году все вступили в колхоз. Ивана Петровича Якубу избрали членом правления и заместителем председателя колхоза. На этом посту и застала его война с фашистской Германией в 1941 году.

После прочтения брошюры «Не забудем, не простим!» у меня появилось чувство глубокого уважения к этому человеку, восхищения и преклонения перед его мужеством и дерзкой отвагой! Я заинтересовался личностью и делами «старосты». Хотелось поговорить с ним и выяснить неясное: главное - то, что толкнуло его добровольно пойти на службу к фашистским оккупантам, служить своему народу, своей Родине, бороться с ними в одиночку?

В мае 1965 года пришел к нему домой поговорить. Он жил в доме, где наша семья прожила с 1911 по 1922 годы. Разговор состоялся. Иван Петрович рассказал всё, как было.

Когда в 1942 году летом обстановка на Южном участке советско-германского фронта сложилась не в нашу пользу и стало ясно, что город Сальск оккупируют фашисты, партийные, советские органы и руководство колхозов стали готовиться к эвакуации в восточные районы страны. Тогда Якуба и обратился к председателю Воронцово-Николаевского сельсовета и высказал ему свое намерение не эвакуироваться, а остаться в селе и стать в нём немецким старостой. Мотивировал он это тем, что по его мнению немцы здесь долго не продержатся: наши их погонят. Значительная часть колхозного имущества останется на месте. Его начнут растаскивать по своим дворам наши граждане, поэтому кому-то надо присмотреть за тем, кто и что утащит, для того, чтобы после изгнания оккупантов его можно было собрать.

Такое решение одобрили колхозники - его друзья Кобзарь, Усатый, Шпак. Немцев он знал хорошо и не сомневался в том, что ему - сыну бывшего волостного старшины царской России - поверят. Председатель сельсовета выслушал и предложил эвакуироваться вместе со всем руководством колхоза, поскольку фашисты, если он останется дома, его повесят как колхозного активиста.

Вместе со всеми членами правления колхоза он выехал на восток, но отъехав километров на 20 от села, возвратился. В селе и в городе уже были немцы.

Город Сальск и село Воронцово-Николаевское разделены улицей, протянувшейся между ними с востока на запад. Для оккупантов это был обозначенный на военно-топографических картах один населенный пункт - город Сальск, поэтому в нём они создали одну гражданскую городскую власть.

Бургомистра оккупанты подобрали из местных жителей. Им стал гражданин Потатука - человек, известный в городе с начала 20-х годов, как артист-любовник купеческого театра, потом техник-строитель горисполкома, беспартийный. Откуда и почему он в конце гражданской войны переселился в Сальск, кто его рекомендовал германским властям в бургомистры, - неизвестно. Обе дочери бургомистра - молодые, красивые женщины, работали переводчицами в немецкой комендатуре.