Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" - Страница 38

Есть ещё интересней транспорт — настоящая лодка на колёсах, у неё даже винт сзади есть! ЛуАЗ, кстати, тоже вроде амфибия был, а это чудо называется «Швимваген», тарахтит что твой «Запорожец», но гоняют шустро. Смешная такая, но их мало и такую, наверное, не хочу — и садиться в неё нужно перелезая через борт, двери отсутствуют как класс, и с запчастями проблемы, тут же только трофейное или ленд-лизовское, производства просто нету. Так что надо про «Кюбеля» думать. «Голый», то есть без всего, без утепления, без пневмопуска, стоит порядка двенадцати тысяч. Собственно, из легкового транспорта это всё, остальное грузовики, но они частным лицам не продаются, и в городе запрет на грузовой транспорт, только по пропускам и нарядам, видимо, чтобы дороги совсем не убили. Многим «Виллисы» нравятся, это класс УАЗа, так примерно, но их для армии и спецслужб берегут, хотя стоит он всего штук восемь, что ли, видимо, поэтому и берегут, что дешёвые.

Сапёром, к зависти, Димы, я, всё же, стал, хотя «пластит» не изготовил. Гексоген тут есть, он в начинку авиационных бомб входил, а это самый распространённый компонент ПВВ. Только тут внутренний голосок проскрежетал на ухо — погоди! Погляди, сначала, что это за контора, куда ты попал. Может они политическими убийствами не брезгуют, или конкурентов в полёты отправляют, а киллером на зарплате я становиться не хотел. В общем, решил проявить осторожность, жизнь научила, что где большие деньги, там всегда грязь и кровь. А тут ещё и политикой пованивает.

Дни проходили в тренировках, на которых я просто помирал — и возраст сказывался, и праздный образ жизни, и пренебрежение физкультурой. Спустя неделю понял, что так не пойдёт и заменил вечернее пиво пробежкой, к вящему неудовольствию Димы, у которого с физподготовкой было получше. А господин Ромодановский действительно обладает серьёзными ресурсами. Взять, хотя бы, моё увольнение. Мало того, что в течение года я не имею права сменить работу, только по состоянию здоровья, так ещё и за месяц до увольнения нужно писать заявление, совсем как у нас, в слое, в смысле.

Однако когда я пришёл на уже бывший родной завод, оказалось, что все документы готовы, осталось только сдать почти новую спецодежду и каску на склад (толстая кладовщица побухтела, что не постирал, но «бегунок» подписала), затем я получил расчётный лист, из которого с удивлением узнал, что мне даже не вычли дни, проведённые в ментовке, и в общении с Александром Александровичем. А так же то, что я задолжал заводу пятьдесят рублей. Помните, «подъёмные»? По существующему тут порядку у меня эти деньги вычли бы из зарплаты в течении первого года работы, но, поскольку я совершил некий скачок на «социальном лифте», то они не могли придумать ничего лучшего, чем затребовать эти деньги с меня. Пришлось писать заявление о зачёте моих копеек, заработанных за первую неделю сентября, а разницу я просто внёс налом.

Денег у меня было много, нет, не настолько, конечно, чтобы спокойно смотреть в послезавтра, но штука из рейда, более чем скромная зарплата за полмесяца ученичества, да премия, давали в сумме неплохой капиталец. Который я тут же начал тратить, обрастая имуществом — одежда, в том числе и некий аналог спортивно под названием «лыжный костюм», обувь, впереди осень, как-никак. Поскольку есть квартира, нужна посуда, чуть больше, чем стакан с ложкой. Готовит у нас каждый сам для себя, но иногда договариваемся, скидываемся баблом, и кто-то один варганит на всех, например яичницу или даже варит борщ. Но здесь нет холодильников, только «еврейский», под окном, работающий лишь в холодное время года, так что впрок ничего не приготовить, даже колбасу покупаешь на один день.

Многие не заморачиваются, а столуются в системе общепита — завтрак в чайной или пирожковой, но там именно чай с пирожками, обед — в столовой, например, есть сеть (две штуки) «Столовая N 1». Не сложно догадаться, владелец тот же, что и у «однономерной» пельменной. Цены такие же, ассортимент чуть шире, но… без спиртного. Тут интересная система, например «чайная» или «пирожковая», это кафе, у них есть лицензия на торговлю спиртным, а столовыми такая лицензия не положена, как мне объяснили, чтобы народ не бухал в обеденный перерыв. Ну что ж, логично.

Ужинать тоже можно в пельменной, правда, она далековато, город, расположенный на левом берегу реки Урмань, вытянулся вдоль неё километров на пятнадцать, как не больше. К слову, противоположный берег довольно низкий и представляет собой болота и озёра, любимое место охоты и рыбалки горожан. А вся жизнь сосредоточена здесь, на левом.

До Момента Разделения здесь проживало порядка 140 тысяч человек, такой старинный и довольно крупный город. Был. Сейчас тут дай то бог тысяч двадцать пять наберётся, есть целый район, так называемая Сортировка, выжженный и разрушенный, там постоянно работают бригады пятнадцатисуточников — разгребают завалы. Прошлая власть не придумала ничего лучшего, чем спалить целый сектор деревянной застройки, предназначавшийся ранее для проживания тех, кто обслуживал железную дорогу. В новое время жить там никто не хотел, даже по непритязательным меркам этого места там было слишком убого, зато в многочисленных подвалах и чуланах заводилась всякая нечисть. Вот мэр с губернатором и решили радикально избавиться от проблемы и подпалили домишки, подгадав день, когда ветер дул в сторону окраины. Сгорело не всё, потом пришлось поджигать оставшееся, говорят, бензина спалили больше, чем если бы использовали технику для разбора зданий. А ещё говорят, что спалили очень много концов, которые могли бы прояснить исчезновение весьма крупных сумм из бюджета. Ну а проблема Тварей, разумеется, решена не была, более того, их стало ещё больше, так что между пожарищем и населённой частью города существует полоса отчуждения метров в триста шириной. А сам город с этой стороны обнесён забором с бесконечной колючей проволокой и целой цепью бетонных ДОТов, что твоя линия Мажино. А это и есть фактически линия фронта, так как Твари оттуда лезут постоянно, и город вынужден обороняться — там сортировочный железнодорожный узел, так называемый Грузовой двор, весь ж/д транспорт приходит под разгрузку туда. Так что приходится держать значительные силы военных на этом участке и редкий день обходится без стрельбы.

А вся жизнь сосредоточена южнее и ближе к воде, захватив лишь часть исторического центра города, никто не селится и не работает в районах, примыкающих к вокзалу и железной дороге. Такая своего рода вторая полоса отчуждения, только не в виде голой земли, а состоящая из пустых и заброшенных зданий, взирающих на мир чёрными провалами окон без стёкол. Самым престижным является район речного порта, но не грузового, который гораздо севернее, а пассажирского, тут же неподалёку и городской пляж.

Мы же, находясь на ступеньку выше по социальной лестнице, чем работяги, живём на юго-западе города, а единственная приемлемая, по мнению Димы, пельменная, расположена ближе к Рабочему Посёлку, примерно в получасе ходьбы в быстром темпе, хотя, для приведения себя в форму это, может, и к лучшему.

За окном было настоящее бабье лето — тепло, деревья только начали менять летний наряд на осенний, разбавляя привычную глазу зелень красными и жёлтыми красками. Сегодня я сдал экзамен и получил паспорт гражданина ВНР. Событие, которое стоило отметить, и тут уже пельменной не отделаешься. Друзей, нет, приятелей стало больше, и все они — люди солидные.

Формально мы входили в состав отделения Валеры Суходола, после достопамятной поездки к Тьме здесь сделали определённые выводы и больше на личном составе решили не экономить — никаких людей со стороны. Отделение — это экипаж бронетранспортёра «Скаут», командир, он же пулемётчик, стрелок-водитель, он же второй пулемётчик, и три бойца, один из которых вооружался ручным пулемётом, а остальные — винтовкой СВТ и карабином СКС. Автоматы шли как второе оружие, а пистолеты, получается, как оружие последнего шанса.