Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" - Страница 27

— Что, не спится? — по голосу узнал Николая, командира.

— Тоже, я смотрю? — спросил я в ответ.

Сейчас мы были просто двое мужчин, волею случая оказавшихся в одном месте.

— Тьма, — произнёс он, словно это всё объясняло.

— Костя, завтра внимательней будь, — внезапно попросил он, — не знаю, может гоню, а может и правда есть что-то. Предчувствие, понимаешь?

Понимал ли я? Говорят, у тех, кто долго пробыл в экстремальной ситуации, развивается чувство опасности, нечто вроде интуиции. И я могу сказать, что основания для этого есть. Был случай на «той стороне», когда меня словно кто под бок толкнул и я внезапно проснулся. Вышел на улицу, в относительную прохладу — самая темень, собачий час, тишина, прошёлся чутка, оба-на, а боб-то спит* [*Боб, сленг. — часовой в Пограничных войсках]! Автоматик взял у него аккуратно, вот смеху-то будет, когда проснётся. Тут эта самая интуиция и говорит — посмотри в ПНВ*, дебил [*ПНВ — прибор ночного видения, общее обозначение как ночных прицелов, так и других средств наблюдения, типа биноклей или монокуляров]! Глянул, вроде никого, а потом… Там же странное изображение — зелёно-чёрное и некоторые вещи не сразу понимаешь, что это. А это дух, стоит в положении «на колене» и смотрит на меня через такую же приблуду. Или целится! Очередь, наверное, патронов на пять тогда дал. Убил, точно знаю, его труп свои вытащили потом, мы видели. Это единственный раз было, когда на заставу напасть вот так хотели. Часового жалко было, не стал сдавать, по тихой в грудину пробил пару раз, на этом забыли. Так что возможно, не зря Коля-Николай не спит.

ГЛАВА 6

Утром все были злые, дёрганные, угрюмые, Илья успел поцапаться и с Серёгой-казахом, и с Димой. Затем я услышал характерный звук, как будто чей-то кулак приложился к мешку с песком, затем нечто вроде «хых», а затем Илья, красный как помидор, молча сел за стол. Видать, командир популярно объяснил политику партии.

Завтрак был обильным, причём видя наши унылые рожи командир приказал жрать, чтобы тарелки были чистыми. Ибо обеда не предвиделось. Так-то. Овсянка на молоке, да ещё и с маслом, вчерашние бифштексы из оленины (оленина, вот что это было за мясо!), кофе, вернее, кофейный напиток — ячмень, жёлуди, цикорий, сгущённое молоко — вчерашние же ватрушки. Есть, да ещё так рано, не хотелось совершенно, но я проглотил немного того и сего, да пару ватрушек, глядя на Диму, забрал с собой.

Ну всё, серый рассвет всё же нехотя наступил, прогретые двигатели броневиков перестали кашлять и фырчать и мы, заняв места согласно боевого расписания, тронулись на встречу неизвестности. Ну, это я пафоса добавил, на самом деле маршрут разработан разведкой, мы едем не абы куда, а на северо-восток, в район пустой и безжизненной деревни Клинцево, примерно в сорока километрах от нашей базы. По мнению командира, или кто там принимает решения, это место достаточно близко к Тьме, чтобы удовлетворить потребности клиента и там мы будем в относительной безопасности. Сорок километров просёлков, по которым не ходил и не ездил ни один человек за последние двадцать, а то и тридцать лет. Первые признаки жилья появились примерно через полчаса, какие-то руины, даже не поймёшь, что это было раньше.

— Село Романцево, — пробормотал Суходол, сидящий сейчас на сиденье рядом с водителем.

Если это село, то это…? Фундамент церкви получается? Похоже, здание было не таким и маленьким, не дом, точно.

— Это адаптанты? — спросил я, подразумевая сведённую под корень деревню.

— Ага, — пробурчал тот, — адаптанты с красными звёздами.

— Советская власть! — пояснил он таким тоном, словно сказал ругательство.

Странный они тут народ, если честно. Советский период и всё, что с ним связано, не любят, причём градус «нелюбви» колеблется от снисходительного «совок, и этим всё сказано», до откровенной ненависти. Все свидетельства недавнего советского прошлого стараются убрать с глаз долой, но при этом на площадях стоят памятники Ильичу, куда ни плюнь — улица Советская, площадь Ленина, красный уголок и тому подобное. Правда, портретов Лысого нет, кроме как на банкнотах крупного достоинства, зато везде портреты Упыря. Вместе с репой президента. Я, удивлённый таким диссонансом, поинтересовался у всезнающего Димы и получил, как всегда, исчерпывающий ответ.

Оказывается, однажды, на заре своего президентства, господин Орлов высказал своё персональное отношение к товарищу Джугашвили. «Сталина излишне демонизируют. Я считал и считаю, что это был весьма эффективный управленец, поднявший страну из руин после страшнейшей войны. И я считаю, что не будь Сталина, войну нам не выиграть. Вы все сами видите, что даже здесь, в этом мире, Иосиф Виссарионович проявил себя как грамотный и успешный руководитель, настоящий лидер нации». Конец цитаты. Многое можно было бы сказать и про излишнюю демонизацию (кстати, излишнюю, это как? Демон, конечно, но не такой уж и жуткий? Руки не по самые уши, а всего лишь по локоть в крови? И убил он не десятки миллионов своих сограждан, а всего один? И младенцев на завтрак не ел?), и про успешное управление, и про военный гений, приведший народ к победе. Но скажу лишь вот что. Если правитель прибегает к прямому убийству собственных граждан, то такого правителя нужно гнать ссаными тряпками. Нет иных аргументов в политическом противостоянии, кроме как свора палачей — пошёл нахер с трона. Откуда может взяться талант «управленца» у бедного грузинского юноши, которого нещадно били пьяница-папаша и пуританка-мамаша? Четыре класса духовной семинарии — вот всё образование лидера нации. Грабитель, убийца, уголовник — вот что такое Иосиф Джугашвили. Несколько я знаю, великий стратег не разработал ни одной операции, а все, куда он совал свой шнек, неизменно оканчивались небывалым кровопролитием его солдат. Ну да хрен с ним, в аду для него не один персональный котёл приготовили. Смешно, что тут его почитают, одновременно возрождая веру, которую местная версия Вождя Народов вообще свела под корень. Такое ощущение, что в качестве национальной идеи насаждается некий капиталистический православный сталинизм, прости Господи.

Нужного места достигли спустя два часа, пришлось попетлять, путь лежал через речку, но побоялись, что мост не выдержит тяжёлый полугусеничный бронетранспортёр М-3, в котором, укрытые от посторонних глаз, ехали клиенты. Всего в этой экспедиции участвовало три машины — два «Скаута» и вот этот монстр, и мы шли замыкающими. Я хотел, было, спросить, что вроде как не вижу эффекта Тьмы под названием «время вспять», раз тут одни руины, но говорить вдруг расхотелось. Снова навалилось неприятное, щемящее чувство, захотелось всё бросить, к хренам собачьим, и уехать отсюда подальше. Я даже потёр грудь в районе сердца, хотя знал, что сердечный приступ (тьфу-тьфу-тьфу) проявляется не так. Дима тоже сидел с кислым видом, словно на похоронах. Да, не весело, девочки, не весело.

— Всё, стоим, можно курить, — скомандовал Суходол, когда наш броневичок сделал небольшой разворот и встал, молотя на холостых оборотах.

Я приподнялся и осмотрел окрестности на предмет определить диспозицию, и вообще. Мы заехали практически в чистое поле. Наверное, тут действительно раньше было поле, заросшее сейчас бурьяном и редкими кустиками, где тут дорога, есть ли она вообще, сказать сложно, но начальству видней. Головной «Скаут» стоял метрах в двухстах от нас, ближе к опушке леса, у которого человек отторг, когда-то, кусок территории. М-3 с клиентами, которых сторожили сам Коля-Николай, богатырь-пулемётчик и снайпер, стоял как бы между нами, но гораздо ближе к головному дозору. А мы, я так понял, выполняли сейчас функции прикрытия. Водитель, совсем молодой лопоухий парень, перебрался за курсовой пулемёт, Суходол сел у левого борта, где был укреплён второй такой же, как я узнал, РД-46, в обще-то, тот же Дегтярь, только с ленточным питанием, «ротный пулемёт образца 1946 года». Все они относились к «классу» лёгких пулемётов, почему-то, возможно от того, что их можно было таскать в одиночку. Пулемёты СГ-43 — Станковый Горюнова 1943 года, и Максим (в представлении не нуждается) считаются тяжёлыми, и состоят на вооружении только в армии и силовых структурах, хотя используют тот же патрон 7,62х54, и тот же ДТ-29 или вот эта машинка немногим уступает Максиму. Изначально на броневиках стояли американские (бельгийские) пулемёты Браунинга — М1919 и М-2, но они использую другой патрон — 7,62х63 мм, и 50-й калибр, наши к ним не подходят. Пулемётов могло стоять даже три — обычно курсовой был пятидесятого калибра, а два 7,62 были на вертлюгах по бортам, ближе к корме. Но крупнокалиберные нам запрещены, и руководство рассудило, что вполне хватит двух, один, расположенный напротив «командирского» сиденья, перекрывал большой сектор впереди и справа, а второй прикрывал водителя слева, как и всю левую сторону. Таким образом, мы могли вести стрельбу примерно на 180 градусов, но не могли сосредоточить весь огонь в одном секторе. Время тянулось ужасно медленно и, что самое поганое, Тьма притягивала внимание. Она там, за спиной, стена клубящихся туч, уже не серых, а свинцово-серых и чёрных, и черноты этой много. И она шепчет что-то, бормочет на самом краю сознания, пробуждает твои страхи, сомнения, заставляет сожалеть о содеянном десятки лет назад и в другой жизни. Мордор! Сука, как есть Мордор! Ока Саурона ещё не хватает. И орков с гоблинами.