Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" - Страница 2

Непонятного становилось всё больше и больше, и я решил, что хватит играть в прятки — кто бы это ни был, глупо будет сидеть тут и ждать, пока тебя найдут. Выглянул из дверного проёма и даже сделал шаг назад от неожиданности. Где бы я ни был сейчас, это не было подвалом коттеджа некой Ольги Геннадьевны N, неважно какого года рождения, расположенного в садоводческом товариществе на самой окраине Стрельны, района города-героя Санкт-Петербурга. Передо мной была выщербленная стена с остатками штукатурки, покрытой краской, которую я почему-то сразу определил как «половую». Стена эта была частью неширокого, метра два от силы, коридора, в который, собственно говоря, и выходила дверь помещения, и где я сейчас изо всех сил пытался убедить себя, что не сбрендил. Прямо напротив двери, столь неудачно открытой мною, на уровне головы было окно, так что это был как бы даже и не подвал, а типа цокольного этажа. Стекла в окне не было, как и рамы, и снаружи была самая натуральная трава. Я, конечно, не ботаник, но осот, полынь и, вроде как, репей, сумел идентифицировать. Но это так, на подсознании, потому что сознание трепыхалось, словно пойманная птица, силясь выдать хотя бы относительно приемлемый вариант действительности. Но их, вариантов, было удручающе не густо. Собственно, всего один — это глюки.

Бывают такие сны, которые кажутся реальными до ужаса, даже приходится прилагать усилие, чтобы проснуться. И потом ловить кайф от того, что это был просто сон. Что такое наркотический бред, я знаю лишь в теории, ибо никогда ничем, кроме спиртного, не злоупотреблял. Да и в этой привычке был умерен, отнюдь не до делирия. Но сейчас, видимо, приложился головушкой конкретно, раз вижу такое. Голоса мужиков звучали где-то левее, отнюдь не там, где у Ольги Геннадьевны был вход в злополучный подвал, но я пошёл на голоса (воображаемые, разумеется). Вот и лесенка, тоже в плачевном состоянии, ступени бетонные, но стоптаны, словно им лет сто уже, а сбоку и вовсе кустик торчит. На самом верху лестницы сидела собака. Ну, точнее, я подумал, что это собака, потому что покрытое чёрной шерстью существо было размером с собаку. Тут моё подсознание решило немного разнообразить видения (они же галлюцинации) и подпустить немного жути. Я даже вроде как испугался. Правда, испуг был необоснованный, словно нечто из глубин памяти, или даже её генетического отдела, пробудилось от векового сна и шепнуло «ТЬМА ПРИШЛА ЗА ТОБОЙ». А тут и собачка проявила поразительное дружелюбие и кинулась мне прямо на грудь. Или на голову, ей так удобней было даже.

С собаками у меня особые отношения — я их недолюбливаю, они меня тоже. То облает какая-нибудь шавка, а то и в штаны вцепится. Пережил я как-то и нападение какой-то особи покрупнее, типа ротвейлера (после чего я их именовал не иначе как вротвейлер), жирная и некрасивая хозяйка, пыхтя и тщетно пытаясь восстановить дыхание после двадцатиметровой пробежки за своим чадом, сипела — «он просто играет!» и «Сильвестр, фу!» (вот сука! Кобеля человеческим именем назвала!). А я смотрел в добрые собачьи глаза и понимал, что сейчас последует молниеносный рывок, и немалого размера зубищи переместятся с выделанной кожи куртки прямо на скрытую под ней плоть. Мою. Так и вышло, с моим-то везением. Между прочим, я тогда так ничего и не отсудил ни за куртку, ни за нападение.

Поэтому сейчас тело моё решило не дожидаться новых повреждений и, пока часть сознания пугалась, другая дала команду схватить стоящую у входа в подвал ржавую трубу и сделать шаг в сторону. Тёмный, я бы сказал ТЁМНЫЙ, силуэт пролетел мимо, мне даже показалось, что пахнуло чем-то вроде тлена, псина взвизгнула, ударившись о стенку, и тут-то я и выплеснул весь свой страх, а, заодно, и раздражение, вложив его в сильнейший удар, пришедшийся прямо по хребтине мерзкого существа. Удар вышел знатный, аж руки отсушило, псина заверещала, совсем не так, как визжат собаки, и забилась тёмным клубком у меня под ногами. Я, скорее от злости, чем от испуга, нанёс ещё несколько ударов, лишь бы прекратить этот визг. Что-то явственно хрустнуло под железякой, хорошо так, мерзко, меня даже замутило. Но визг оборвался, словно звук выключили.

— Эх, йопт! — сказал кто-то, и я даже знал кто.

И понял, что сейчас мужчины спросят с меня, за что я их собачку извёл. Медленно повернул голову, ожидая, что подсознание выдаст на сей раз, и оно не подкачало. Вместо возмущения и даже оскорблений мужчина сказал:

— Пригнись, братух, — и навёл на меня автомат.

Инстинкты, приобретённые отнюдь не во сне, сработали безотказно, и я рыбкой нырнул на ступени, выпустив из рук трубу. Нос замер в миллиметре от грязного и истёртого бетона, а над головой загрохотала очередь. Вслед за ней раздался уже знакомый визг, бивший сейчас, почему-то, особенно сильно по барабанным перепонкам. Автомат продолжал стрекотать, причём мужик умело отсекал короткие очереди. Визг оборвался так же внезапно, как и у предыдущей твари, но я не спешил вставать, ожидая команды. И она не заставила себя ждать:

— Живой, братух? — спросил мужик голосом того самого Митяя.

— Живой! — ответил я.

— Провалился, что ль? — задал странный вопрос Митяй, если это был, конечно, он.

Но я тут же осознал, что, в какой-то мере он прав и моё видение, при всей алогичности, довольно последовательно. Ведь если я не в подвале коттеджа на окраине Стрельны, то можно же сказать, что я КУДА-ТО провалился?

— Ага! — подтвердил я.

— Митяй! — взвизгнул молодой голос.

— Эх, йоптить! — философски заметил Митяй и добавил, как я понял, мне: — Слышь, братух, давай за нами!

Пока я принимал положение стоя, оба мужчины смылись куда-то за угол, но поднявшись по ступенькам и оказавшись почти на поверхности, мне всё же понадобилось обернулся, чтобы увидеть, куда стрелял этот самый Митяй. Взгляд успел зафиксировать два тёмных трупика, валяющихся рядышком в самом низу лестницы, но не это было главным. В мою сторону бежали друзья или сородичи убиенных собачек, все причём явно из одного помёта, потому что были чёрными как, простите за патетику, сама Тьма. Я решил не испытывать даже фантасмагорический вариант своей судьбы и рванул следом, воспользовавшись приглашением доброго Митяя. Мужики за это время убежали метров на тридцать, не меньше и неслись они в сторону какой-то машины, виднеющейся среди ветвей деревьев. Я припустил шустрее, уже приготовившись к тому, что бег, как и положено в кошмарах, будет трудным и странно замедленным. Не знаю как у кого, но у меня так и происходит. Но я ошибся, бежал я обычно, то есть пыхтя, и даже начал задыхаться, ибо давно уже не утруждал своё тело подобными глупостями. Мужики тем временем лихо перекинулись через задний борт грузовика, не понятно даже какого, я видел лишь сдвоенные колёса, крашеные зелёной краской доски борта, и протянутую мне руку. Обычно в грузовиках есть какая-то подножка или приспособление, чтобы сигать через борт, но потом я вспомнил, что для этого он должен быть откинут, а этот был поднят, так что ловко взлететь в кузов у меня не получится.

— Давай рещще! — крикнул молодой.

Он и вправду был молодой, по виду лет 16–17 от силы, довольно субтильный на вид. Грузовик тем временем содрогнулся, выбросил клуб сизого, странно пахнущего дыма и издал чудовищный скрежет. Видимо, трансмиссия у него доживала последние дни. Митяй, присев за бортом на колено, уже приложился к автомату и теперь выпустил довольно длинную очередь куда-то позади меня. К гадалке не ходи — по тем самым собачкам! Тут я достиг спасительного транспортного средства, схватил молодую длань и… едва не выкинул паренька за борт. От испуга я выпустил руку, грузовик дёрнулся и, подвывая от натуги, начал крайне медленно разгоняться. Оставаться с псами один на один мне совершенно не улыбалось, так что я подпрыгнул, навалился на борт всей грудью, напряг мышцы, парнишка вцепился мне в подмышки, и мы, совместными усилиями, переместили-таки моё тело на грязные и жутко исшарканные доски грузовика.

Сразу было видно, что машинка подвергалась нещадной эксплуатации. К тому же она была явно из какого-то расформированного музея автомобильной промышленности, потому что ну никак не была похожа ни на ГАЗоны, ни на ЗИЛки, ни, тем паче, на ГАЗель. Вторая скорость врубилась с громким скрежетом, машина дёрнулась, заметно ускоряясь, и я схватился за борт, чтобы не упасть. Мой молодой спаситель повторил манёвр, только ухватился он разом за передний и левый борта. При этом ему на сгиб локтя соскользнуло некое оружие, в котором я заподозрил винтовку. Или, скорее, карабин. Интересно, колхозники, да ещё и с оружием. Между тем Митяй продолжал поливать наших преследователей из автомата, матерясь каждый раз, когда грузовик подскакивал на ухабах. А дорога, надо сказать, практически из них и состояла. Обычная такая лесная дорога, внизу трава и ямы, заполненные дождевой водой, по бокам деревья, некоторые даже протянули свои ветки настолько далеко, что сумели хлестнуть меня по лицу. Дьявол! Больно, вообще-то, для галлюцинации!