33-я армия, которую предали - Михеенков Сергей - Страница 11

Часть этих вновь сформированных подразделений вскоре вольётся и в дивизии 33-й армии.

Резервы, направляемые Стакой на наиболее угрожаемые участки, сыграли решающую роль, т. е. ту роль, которую на них и возлагала история. 30-я армия Калининского фронта[43] получила четыре кавалерийские и стрелковые дивизии. 16-я и 5-я Западного фронта – две стрелковые дивизии и пять стрелковых бригад. В конце ноября на правое крыло Западного фронта на линию разграничения 3-й и 16-й была выведена и развёрнута 1-я ударная и 20-я армии резерва Ставки. 2 декабря, когда создалась угроза в центре, на Наро-Фоминском направлении (противник прорвался к Алабино) Ставка передала в распоряжение Московского военного округа (командующий генерал П.А. Артемьев) четыре стрелковые, одну кавалерийскую дивизии и семь стрелковых бригад с задачей создания внешнего оборонительного пояса столицы[44].

На северном участке Западного фронта после упорнейших боёв в районах Клина, Волоколамска, Солнечногорска и Истры, когда войска 3-й танковой группы генерала Рейнгардта подошли к Москве на расстояние пушечного выстрела, положение вскоре стабилизировалось. Контратака 1-й ударной генерала Кузнецова и 20-й армии генерала Власова увенчалась успехом. Противник был отброшен, фронт восстановлен.

В один из дней сражения на Истринско-Солнечногорском направлении Франц Гальдер занёс в свой Дневник следующую запись: «22.11.1941 г. (154-й день)

…3. Фельдмаршал фон Бок лично руководит битвой за Москву с передового командного пункта. С его невероятной энергией он всеми средствами гонит войска вперёд. Однако, как кажется, из наступления на южном фланге и в центре полосы 4-й армии ничего путного уже не выйдет. Войска здесь выдохлись. (К примеру, в моей старой 7-й дивизии одним полком командует обер-лейтенант, а батальонами – лейтенанты.) Но на северном фланге 4-й армии и 3-й танковой группы возможности для успеха ещё имеются и они используются до крайнего предела. Фон Бок сравнивает это сражение с битвой на Марне (6–9 сентября 1914 г. – Примеч. С.М.), когда всё решил последний брошенный в бой батальон. Враг и здесь подбросил новые силы. Фон Бок вводит в бой всё, что только можно, в том числе и 255-ю дивизию из тылового района»[45].

В это время Ставка ВГК тоже бросала в бой все имеющиеся у неё резервы. Особенно тяжело приходилось 16-й армии. Дивизии генерала Рокоссовского буквально истекали кровью и из последних сил сдерживали атаки танков и мотопехоты противника. Очень часто резервы для немедленного латания дыр в более опасных местах Ставка находила в соседних армиях, на фронтах которых в это время наблюдалось относительно затишье, в том числе и в 33-й.

Подмосковная битва на Марне перемалывала новые и новые полки и дивизии. И судьбу её должен был решить последний батальон.

Ниже мы увидим, что счёт между противоборствующими сторонами вёлся уже не на батальоны, и не на роты даже – на взводы.

Как вскоре покажет время и обстоятельства, которые отольются потом в историю, у командующего группой армий «Центр» генерала-фельдмаршала Феодора фон Бока того последнего батальона не окажется. Не найдётся и твёрдости, а также той необходимой жестокости, которая предписывает маршалу воевать до последнего солдата.

Всё это найдётся у командующего Западным фронтом генерала армии Георгия Константиновича Жукова.

При этом осмелюсь предположить, что фон Боку и его генералам не хватило-то больше второго, т. е. решительности и твёрдости. Это в какой-то мере подтверждается теми же записями Гальдера, сделанными им 1.12.41. на 163-й день войны: «Невероятным для численно ослабленных частей является то, что они должны прорвать оборудованные вражеские позиции в ходе фронтального наступления. Действовать и продвигаться вперёд придётся только небольшими тактическими бросками, 12-й и 13-й армейские корпуса могут атаковать тогда, когда с противником справа и слева будет покончено.

Я подчёркиваю, что нам доставляет беспокойство также расход сил. Но следовало бы попытаться напряжением всех оставшихся сил сломить сопротивление противника. Если же станет окончательно ясно, что сделать это невозможно, надо принимать новые решения».

Весьма характерными здесь, на мой взгляд, являются фразы: «…нам доставляет беспокойство… расход сил» и «Если… сделать это невозможно, надо принимать новые решения». Немецкие генералы рефлексировали. Хотелось угодить всем. И фюреру, и истории. И при этом о себе не забыть, постараться сделать карьеру. Словом, с каждого деревца заветное яблочко сорвать… И с судьбой поторговаться, чтобы вырвать у неё побольше жизней своих солдат. Впрочем, мемуар – это не документ. Читая мемуары генералов и маршалов великой бойни XX века, с удивлением обнаруживаешь, какими человеколюбивыми людьми были все они.

У Жукова вариантов не было. Идеология и суровый смысл фразы политрука В.Г. Клочкова из 216-й сд: «Велика Россия, а отступать некуда: позади – Москва!» – относилась и к нему. Жуков не имел возможности торговаться. Ни со Сталиным, ни с историей. Он воевал. Как настоящий командующий – до последнего солдата. Зная, что последний батальон должен иметь именно он. Забегая вперёд, с сожалением всё же должен отметить, что для Ефремова, когда он будет управлять своей окружённой группировкой под Вязьмой, как раз и не найдётся в нужный момент того батальона, который бы решил и судьбу армии, и судьбу командарма. Тот не пришедший на помощь батальон резерва сохранил бы многим жизнь, а некоторым честь.

14 ноября из 33-й армии изъят и переброшен на северное крыло Западного фронта 539-й сп 108-й сд.

16 ноября в 16-ю к Рокоссовскому отбыл снятый прямо с позиций 539-й сп 108-й сд. При этом оголившийся участок фронта убывшего полка занимает всего лишь один батальон – 3-й батальон 444-го сп, прибывший сюда из района Зверево и рассредоточенный на рубеже Бараки – Яковлевское – Долгино. Батальон имел задачу прикрытия Киевского шоссе. Имея в виду то, что основной целью противника был и остаётся именно выход к важнейшим магистралям, чтобы развивать затем успех в глубину в направлении на Москву, можно сделать вывод о том, что 3-му батальону ставилась задача не из лёгких.

17 ноября командующий Западным фронтом отдал приказ командарму 33 о немедленной переброске на север в распоряжение 316-й сд 16-й армии одной роты бойцов, полностью экипированной и вооружённой, с восемнадцатью противотанковыми ружьями и боекомплектом к ним. Люди были взяты из состава 1-й гв. мсд и 108-й сд.

20 ноября по приказу Ставки ВГК штаб Западного фронта вывел из состава 33-й и передал на усиление 16-й армии 108-ю сд. Когда стемнело, дивизия скрытно снялась с занимаемых позиций и в полночь головной батальон миновал уже исходный пункт деревню Рассудово, откуда и начала марш на северный участок фронта.

23 ноября туда же убыли: 3-й стрелковый батальон 6-го мсп 1-й гв. мсп, усиленный пятью танками и двумя противотанковыми орудиями.

27 ноября туда же, в 16-ю армию, направляются два батальона: 3-й стрелковый 479-го сп 222-й сд и 1-й мотострелковый 175-го мсп 1-й гв. мсд.

29 ноября Жуков снова отдаёт приказ командующим 5, 43 и 33-й армий, находящимся на «пассивных» участках обороны, выделить от каждой стрелковой дивизии по одному хорошо экипированному и вооружённому по полному штату стрелковому взводу под командой опытных лейтенантов. Они направлялись для пополнения 8, 9 и 18-й сд. Из 33-й в помощь дерущимся под Крюковом, Дмитровом и Яхромой были отправлены четыре стрелковых взвода. Ещё одна усиленная рота.

Таким образом к началу второго наступления группы армий «Центр» на Наро-Фоминском направлении из состава 33-й армии были изъяты полторы дивизии, пять танков Т-34, два ПТО и восемнадцать ПТР.

О качестве прибывающего пополнения, которое должно было занять опустевшие окопы, могут свидетельствовать следующие факты. 18 ноября командир 113-й сд полковник Миронов докладывал в штаб армии: «Прибыло пополнение – 120 чел. без оружия, 300 лошадей без амуниции и 104 коновода, 20 подвод»[46]. Через девять дней в дивизию снова прибыло очередное пополнение: