Всего превыше - Катасонова Елена Николаевна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/66
- Следующая
- Не повезло тебе, детка, - сокрушается мама. - Было знаешь как жарко, а к твоему приезду словно кто сглазил. Но в Дивногорск съездить все-таки надо. Вот улягутся волны...
- Ах, мама, не хочется мне в Дивногорск.
- Ну тогда к Столбам.
- И к Столбам не хочется.
Мама садится рядом, обнимает дочку.
- Да, детка, теперь и я понимаю: ты влюблена. Но ведь он уехал.
- Потому что ты меня уговаривала, - вскакивает с кресла Лиза. "Только не выходи замуж за иностранца!" А я без него не могу!
Мама чувствует себя виноватой. Мамы вообще всегда во всем, что случается с их детьми, виноваты.
- Но ведь есть же какой-то Саша, - робко напоминает она. - Пишет письма...
- Да что письма! - взрывается Лиза. - Это все так, ерунда. Не могу я без Жана!
Анастасия Ивановна испуганно смотрит на дочку. Чем взял ее этот негр? Отчего эти взрывы отчаяния? Может, он ее соблазнил? Сейчас другое время, и нравы другие, и Жан оттуда, с Запада, о котором еще недавно писали "растленный". Анастасия Ивановна подходит к окну, зябко кутаясь в шаль. Косой дождь заливает стекло, гнутся под ветром деревья, темные рваные тучи застили хмурое небо. Не поворачиваясь, не глядя на Лизу, мама задает дочке главный вопрос:
- Вы с ним были близки?
- Да, - не колеблясь, говорит правду Лиза. - Да, да, да! И я не знаю, что делать: мне так его не хватает!
Лиза бросается ничком на диван, рыдания сотрясают все ее тело.
Бедная мама гладит и гладит ее пушистые волосы.
- Детонька моя родная, - утешает она свою единственную дочурку, - если б ты знала, как я тебя понимаю! Когда посадили папу, я думала, что не выживу.
- Ты?
Лиза переворачивается на спину, садится, спускает с дивана ноги, обнимает мать. Теперь они сидят рядом, как две подружки, две женщины, которых постигло одно и то же горе.
- Но у тебя была я, - осторожно напоминает Лиза.
- Да. И не было денег. И отовсюду гнали, не давали работы. И мучили следователи, всякие там опера. Но все равно: я осталась не только без мужа и без отца своей девочки. Я, женщина, осталась без своего мужчины. Вообще без мужчины.
- И это было для тебя важно? Ты ведь была уже... - Лиза запнулась.
- Старая? - подсказала мать. - Нет, Лизонька, я была еще молодая, горячая, гордая и так страдала... Не приведи Господь узнать тебе все это.
- Жан говорит, что у нас плохая страна...
Лиза вопросительно взглядывает на мать.
- Тяжелая.
Анастасия Ивановна чуть-чуть подправляет слова неизвестного ей Жана, но в общем-то с ним согласна.
Она встает, снова подходит к окну. Все тот же дождь, все те же тучи. Вот он - символ ее страны!
- Знаешь что? - решается Анастасия Ивановна и смотрит на Лизу такими же зелеными, как у дочери, глазами. В глазах отчаянная решимость. - Знаешь что? - повторяет она. - Пиши ему, что согласна. Уезжай отсюда!
- А ты? - пугается Лиза.
- Что - я? - с непонятным гневом бросает в ответ мать. - Ты знаешь, я работаю - здесь, в пароходстве. Начальник отдела - женщина - это большая честь. У меня друзья, у меня даже есть друг... Ну, ты понимаешь... И какая разница, в Москве ты или в Париже? И какая разница, какого цвета будет у моего внука кожа? Лишь бы ты была счастлива. А с твоим образованием, с твоей жаждой знаний ты и в Париже не пропадешь. Ты вот что, давай-ка учи французский.
Этот в высшей степени полезный совет Лиза пропускает мимо ушей.
- А если ты заболеешь? - спрашивает она.
- Вылечусь! - обещает мать.
- А если...
- Так прилетишь! Опять-таки - из Москвы или из Парижа, какая разница? Два часа лета? Хватит всего бояться! Хватит ни на что не решаться! Помнишь, как ты боялась ехать в Москву? Меня оставить?
Лиза изумленно смотрела на мать - смелую, решительную, красивую. Щеки у матери разрумянились, глаза горели, она как-то вся выпрямилась, подтянулась.
- Надо пробовать, Лиза, - твердо повторила она главную свою мысль. Чтобы потом не сокрушаться всю жизнь. Не бойся!
- Не бояться? Как ты?
- Я-то как раз боялась всего. Боялась за тебя, за твою судьбу, боялась неосторожным словом навредить папе, боялась скомпрометировать того, кто за мной ухаживал, боялась его жены, скандала и слез... А, да что там! - Мать махнула рукой. - Только когда ты уехала, сдала экзамены, поступила, только тогда я наконец перестала бояться. Я даже сама удивилась, как мне прости! - стало легко.
- Ты же сама просила: "Не выходи замуж за иностранца", - снова напомнила Лиза.
Мать засмеялась - весело, по-молодому.
- Да, верно, по старой памяти. Но тут как раз меня, женщину, назначили заведующим крупным отделом - по перевозкам, представляешь? И появился Виктор. Как-то все сразу устроилось.
- Вы вместе работаете? - поколебавшись, спросила Лиза.
- Слава Богу, нет. - У матери сияли, светились глаза. - И живет он не здесь, в Дивногорске. Но видимся мы постоянно, потому что не можем иначе. Ах, дочка, теперь тебе это понятно! Он помог мне вспомнить давно забытое, и я снова почувствовала себя женщиной. Я так горжусь его любовью, хотя это, наверное, глупо. Но я горжусь, что из многих женщин он выбрал меня. И знаешь, какая мысль пришла мне сейчас в голову? Может быть, судьба послала мне Виктора еще и для того, чтобы я поняла тебя, свою дочь. Так что я говорю тебе "да". Слушай свое сердечко и ничего не бойся.
Всю ночь выл ветер и барабанил по крыше дождь. И под вой ветра и шум дождя Лиза видела, чувствовала во сне Жана. Он ласкал ее, раздевал, его горячий язык заполнял ее рот, толкался в зубы, его тонкие пальцы гладили ее тело. Лиза проснулась, изнемогая от желания, застонав, свернулась калачиком - внизу все пылало и мучилось, - а утром в толстом конверте, надписанном Ирой, получила письмо от Жана.
"Не знаю, когда дойдет до тебя это письмо, - писал он торопливо, каким-то странным, словно бы не своим почерком. - Я просто говорю с тобой, потому что не могу иначе. И откуда-то еще берется у меня упрямство жить и что-то здесь делать. Но держусь я на одном стержне (это слово я нашел в словаре): надеждой на будущее. Лиза, Лизонька, родная моя, как я устал от любви к тебе! Иногда я чуть не плачу от усталости и ужасной мысли, что это скорее всего навсегда. Сначала я боролся, призвав на помощь Париж. Я так люблю мой город и так по нему соскучился! В первый день, когда я ехал по его улицам, а Монтан пел "О Пари", и город вырастал передо мной в голубой и розовой дымке, я думал: "Ну и ладно, и пусть! Пойду на Монмартр, прошвырнусь (видишь, я запомнил ваше любимое слово!) по Елисейским полям, увижу друзей, заведу себе - да-да! - подружку, и все будет о'кей..."
- Предыдущая
- 16/66
- Следующая
