Ловушка для простака - Мейсон Марк - Страница 3

• Предыдущая
• 3/14
• Следующая

Вторая неделя

В понедельник мне пришла в голову спасительная мысль – посоветоваться со Стивом. Он уже перешел Рубикон и наверняка знает толк в таких делах. К сожалению, следом за Рубиконом он преодолел и Темзу и, оставив Лондон, поселился в Суссексе. Миссис Стив произвела на свет Стива-младшего, и молодые родители решили, что их отпрыску необходимы природа и свежий воздух. Поэтому я не мог привлечь Стива к работе Кабинета, хотя, если вы не забыли, он сыграл определенную роль в начале этой истории, консультируя меня по телефону. Не откладывая дело в долгий ящик, я позвонил ему утром в понедельник.– Привет, это Сэм.– Как дела? Дата свадьбы уже назначена? Я совсем забыл, что мы давно не разговаривали. Стив еще не знал, что затеяла Керсти.– Не знаю, состоится ли она вообще.– Что?!Я рассказал ему про историю с баллами. Стив долго молчал, а потом сказал: – Но ведь она наверняка пошутила?Так недолго и сорваться... « – Нет, Стив, это не шутка. Вновь молчание. И потом:– Черт возьми!– Тонко подмечено. Весь этот кошмар уже начался. Она ставит мне оценки. Я из кожи вон лезу, чтобы заработать эти чертовы баллы, но, видимо, что-то упускаю из виду. Без тебя мне просто никак. Помоги мне разобраться, что раздражает Керсти. У нас с тобой много общего. Попробуй поговорить с Эмили, спроси, что в твоем поведении или характере ее не устраивает. Любые мелочи, которые ей неприятны.Он засмеялся.– Уверен, если бы что-то было, она бы не промолчала.– И все же поговори с ней, так, на всякий случай.– Легко. Сегодня же всё выясню. Перезвоню завтра.– Спасибо, Стив.Утром во вторник зазвонил телефон.– Алло!Поздороваться Стив не удосужился.– Еще вечером Эмили насчитала тридцать девять пунктов. Сегодня утром она вспомнила еще одиннадцать. Бог весть, сколько их будет, когда я приду с работы.– Господи, Стив, я не ожидал...– Вся эта затея с баллами пришлась ей по душе. Она хочет, чтобы я тоже через это прошел, и, если я буду не на уровне, она разведется со мной и заберет ребенка. А если дела будут совсем плохи, она разведется и оставит ребенка мне... И всё из-за тебя!– Ради бога извини. Мне жаль, что так вышло. . – А уж мне-то как жаль! Поэтому, будь любезен, больше не впутывай меня в свои идиотские проблемы!От дальнейших расспросов я решил воздержаться.– Стив, мне в самом деле очень жаль. Прежде чем я успел произнести „очень“, в трубке послышались короткие гудки.В четверг вечером мне представилась блестящая возможность проявить себя, и, хотя я так и не понял, из-за чего теряю баллы, я немного успокоился.Когда Керсти вернулась с работы, я не сразу догадался, что внутри у нее все кипит. Ее глаза блестели, волосы были растрепаны. Выглядела она еще более соблазнительной, чем обычно. Вы не поверите, она до сих пор сводит меня с ума. Стоит ей войти в комнату, и я уже на седьмом небе от счастья. В четверг вечером она была так хороша, что я не сомневался – еще до ужина нам предстоит нечто восхитительное.Но я ошибся. Лишь когда Керсти швырнула сумочку на диван и, опустившись на него, сжалась в комок, я понял, что обознался и принял отчаяние за чувственность. А глаза ее блестели только потому, что были налиты слезами, которые теперь хлынули в три ручья.Я бросился к ней и, прижав ее к себе, спросил: v – Милая, что случилось? – Укачивая Керсти, как ребенка, я целовал ее волосы и шею. – Объясни, что стряслось?Она уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Примерно через минуту моя рубашка промокла насквозь, а Керсти успокоилась настолько, что могла говорить.– Извини, – сказала она.– Не говори глупостей. Что с тобой? Что случилось?– Нет, я просто дура, – сказала она, продолжая судорожно всхлипывать. – Все это ерунда. Мало ли что бывает на работе.– И что же случилось на этот раз?– Ты же знаешь Дженни! – Это ее начальница. – Я так хотела, чтобы отчет поручили мне, но ведь она в лепешку разобьется, лишь бы мне помешать!Не стану утомлять вас подробностями, которые не относятся к делу. Разумеется, я в курсе всех интриг, которые плетет ее начальница. Скажу лишь, что эта Дженни в самом деле довольно злобная особа и почти все сотрудники офиса на стороне Кер-сти. Все это случалось уже не раз, и я неплохо представляю ситуацию. Первым делом я принес салфетку, чтобы осушить поток слез и промокнуть соленые следы наводнения. Потом я сел рядом с Керсти, обнял ее за плечи и набросал список (если так пойдет дальше, я набью на этом руку) шагов, которые помогут ей заполучить желанный отчет. Для начала можно попросить Яна (это тоже ее босс) написать кому следует пару писем, а потом предпринять кое-что еще в том же духе. Список рос, и Керсти постепенно перестала шмыгать носом. Когда я добрался до пятого пункта, она окончательно успокоилась.– Спасибо, Сэм, – сказала она, взяла у меня список и спрятала его в сумочку. На самом деле я уже придумал шестой пункт, но решил оставить всё как есть. – Спасибо, – повторила она и ласково похлопала меня по колену. – Пожалуй, я пойду приму душ.Керсти ушла смывать потеки туши, а я на скорую руку приготовил ужин. Когда она вернулась, все еще бледная, мы сели и почти молча поели. Я пытался отвлечь ее от мрачных мыслей, но она отвечала коротко и односложно. Я не обижался. С кем не бывает! Подобные неприятности здорово отравляют жизнь. Вы прекрасно понимаете, что по большому счету это чепуха, но настроение все равно портится. Даже у таких сильных людей, как Керсти. Пару раз она брала меня на вечеринки в свою контору, и я видел, что там ее не только любят, но и уважают. Это не удивительно. Керсти умеет добиваться своего. Она не упряма, но при случае может вежливо, но твердо поставить других на место. Это относится к водителям такси, которые выбирают окольные пути, страховым компаниям, которые норовят напечатать самое важное мелким шрифтом, и им подобным. Думаю, она была не расположена к беседе, потому что размышляла о моем списке и о том, как воплотить мои идеи в жизнь.Этот вечер вернул мне веру в себя. Ведь он принес мне уйму баллов! Наверное, я немного эгоист, но в этом есть и вина Керсти: ведь оценивать каждый мой шаг – ее затея. Естественно, когда я утешал ее, мне хотелось прежде всего помочь любимой женщине. Да и давать ей советы мне было не впервой. Нельзя сказать, что за счет ее бед я без зазрения совести решал собственные проблемы.А несколько лишних баллов были лишь побочным продуктом помощи, которую я и так бы оказал. Таким образом, мы оба только выиграли.Думаю, вы не осудите меня, если я скажу, что в воскресенье вечером мне было куда спокойнее, чем неделю назад. Нельзя сказать, что я не волновался вовсе. Наверстал ли я то, что недобрал на прошлой неделе? Приблизилась ли сумма к желанным ста шестидесяти шести? И все же я твердо верил, что прогресс будет.Представьте мои чувства, когда я открыл конверт и увидел... нет, я вас не обманываю... Там были жалкие, ничтожные сорок шесть баллов!Черт побери, сорок шесть!Даже если бы я заработал смехотворные двадцать семь, как в первую неделю, сумма составила бы пятьдесят четыре. Мои показатели не только не росли, они катастрофически падали. Я получил несчастные девятнадцать баллов. Даже тот, кто занимает на Евровидении последнее место, получает больше.Добрых пять минут я размышлял, стоит ли мне вообще являться на заседание Кабинета. (Мы решили каждое воскресенье в восемь собираться в «Митр».) Потом я понял, что это глупо. Хотя Пит и Джордж не бог весть какие помощники, другиху меня нет. Кроме того, Джорджа я все равно увижу завтра на работе. Кабинет был моей последней надеждой.У меня не хватило духу сказать, сколько я получил. Сунув им листок, я малодушно улизнул в уборную, прежде чем они успели его развернуть. Я не сомневался, что они поднимут меня на смех, и не сразу решился выйти. Однако когда я набрал в грудь побольше воздуха и приоткрыл дверь, я увидел, что Пит и Джордж в гробовом молчании внимательно изучают бумагу, по очереди поднося ее поближе к свету.– Что вы делаете?– Мы решили, что у Керсти плохо писала ручка, – ответил Джордж. – Думали, найдем перед четверкой единицу. – Он снова уткнулся в листок. – Нет, к сожалению, никаких следов.– Зря тратите время, хотя идея оригинальная. Лучше перейдем к делу.Мы с Джорджем уселись на табуреты перед баром. Пит не мог оставить рабочее место и остался за стойкой. Рэй был в полной отключке. Он и трезвый-то сохранял равновесие с трудом (впрочем, трезвым я не видел его ни разу), а в этот день набрался так, что теперь из последних сил подпирал стену на другом конце стойки. Было видно, что рассчитывать на него не приходится.– Прежде чем мы начнем, – сказал Джордж, – я хочу кое-что предложить.– Конечно, именно для этого ты здесь. Я буду рад любым предложениям.– Сделай то же, что и в прошлый раз, – сказал он. – Запиши все, что, по-твоему, могло повлиять на результат. Может быть, так мы найдем ключ к разгадке.Пит снова дал мне лист бумаги, и опять я поминутно перебрал всю неделю, вспоминая каждую мелочь, которая могла добавить баллов или снизить оценку. Я составил полный список, и Джордж углубился в его изучение.Наконец он оторвался от этого занятия и сказал:– Пит, список за прошлую неделю ты, конечно, выкинул?Пит перерыл кипу старых выпусков «Рейзинг пост» и бланков для ставок, которые Рэй держит рядом с кассой. Я заметил, что сам Рэй, продолжая стоять, задремал и начал постепенно сползать набок. Ну и хорошо, подумал я, это на какое-то время избавит нас от его острот.– Нашел, – заявил Пит и вытащил из кучи бумаг список.Джордж положил оба списка рядом.– Я так и думал, – сказал он, сравнивая списки.– Что? – спросил я.– За разные бытовые мелочи – обязанности по дому и тому подобное – ты опять заработал довольно много. Думаю, незначительными различиями можно пренебречь. Вот, например, в первый раз ты дважды пропылесосил лестницу, а на этой неделе сделал это только один раз, но, – он поднял вверх указательный палец, – зато на этот раз ты «за семь дней ни разу не оставил следов джема на масле», что, безусловно, не менее ценно, чем однократная уборка лестницы. Согласны?Мы посмотрели на Пита, который утвердительно кивнул.– Поэтому резких различий по этой части быть не должно, – продолжал Джордж. – К тому же на этот раз у тебя есть «утешил Керсти, которая была расстроена проблемами на работе». А значит, ты никак не мог заработать меньше, чем на прошлой неделе. Следовательно, ты опять сделал нечто такое, что привело к потере баллов. Возможно, ты совершал поступки, которые вели к потере баллов чаще, чем на прошлой неделе.– Логика твоих рассуждений понятна, – сказал я, – но мы по-прежнему не знаем, за что снижается оценка.Джордж сокрушенно покачал головой. Я повернулся к Питу:– А ты как считаешь? У тебя было столько девчонок Вспомни, что их обижает?Он задумчиво поскреб в затылке. В конце концов он изрек:– Был один случай. Одна моя подружка страшно разозлилась, когда я сказал, что, по-моему, ее мать очень недурна собой. Ты ведь такого не делал?– Нет. – Я хмуро вертел на стойке подставку для кружки. – Погоди, что в этом плохого? Большинство девушек в восторге, если кто-то хорошо отзывается об их матери.– Видно, я в тот раз не очень удачно выразился, – поморщившись при неприятном воспоминании, промолвил Пит. – Да еще задал потом один вопрос. И, наверное, зря.Черт побери!– Хватит, Пит, это не смешно. В моем случае подобное исключено.– Просто вспомнил. Я тогда здорово надрался. Воцарилась тишина. В этот момент я понял, чтов пабе не осталось никого, кроме нас. Смолк даже музыкальный автомат. Единственным аккомпанементом нашему совещанию было отрывистое похрапывание Рэя.Внезапно Джордж ударил кулаком по стойке.– Пападамы!(1) – воскликнул он.– Что?– О чем ты?– Пападамы. Однажды я со своей девушкой отправился поесть карри. Заметьте, к этому моменту мы встречались уже полгода. Это говорит о том, что женщины – страшно злопамятные создания. Так ют, едим мы себе пападамы, и вдруг как гром среди ясного неба – она перестает улыбаться и говорит: «Ты опять это сделал». «Сделал что?» – спрашиваю я, и она изрекает: «Ты съел последний кусок последнего пападама». И я смотрю на тарелку и вижу, что она права, кусочек, который я только что взял и съел, обмакнув в манговый соус, и впрямь был последним.Мы с Питом кивнули, не понимая, к чему он клонит.– Я извинился, а она сказала «Ерунда» таким тоном, каким умеют говорить только женщины. На самом деле это значит: «Черта лысого это ерунда, но я ни за что не скажу это вслух». Было ясно, что ужин, а точнее, весь вечер испорчен, и... в общем, я хочу сказать, что, если бы ты ел карри с приятелем и съел бы последний кусок последнего пападама, вряд ли у него бы испортилось настроение.– Я никогда не замечаю, кто съел последний кусок, – сказал Пит.– Вот именно, – провозгласил Джордж. – Нам на это наплевать. Ты просто ешь себе и ешь, пока не увидишь, что пападамов не осталось, и тогда говоришь «Ага!» и ждешь курицу в остром соусе. Женщины на такое не способны.– Конечно нет, – весело вставил Пит. – Они ждут курицу с соусом карри.– Да нет же, – с досадой сказал Джордж. – То есть да. Но я о другом. Они всегда замечают, кто взял последний кусок. После той истории с Мадлен я тоже стал следить за этим. Когда мы в следующий раз ели карри, я сделал всё, чтобы последний кусочек достался ей. И знаете что?Мы дружно помотали головами.– Она отказалась от него. Она сказала: «Нет, ешь ты». Я продолжал настаивать, но она не сдавалась, и мне таки пришлось его съесть. С тех пор я всегда замечал, что, когда ты предлагаешь женщине съесть последний кусочек пападама, она требует, чтобы его съел ты. Из этого, господа министры, следует вывод. – Джордж подался вперед с видом Сократа: еще немного – и изречет вечную истину, которая откроет нам смысл жизни. – Последний кусок пападама всегда нужно предложить женщине. Но она ни за что не согласится съесть последний кусок пападама.Мы с Питом переглянулись.– Все это очень интересно, Джордж, – сказал я. – С одной небольшой оговоркой.– Какой?– На этой неделе мы с Керсти не ели карри.Эта новость огорошила Джорджа.– Вот как?– И на прошлой неделе тоже. И мне непонятно, какое отношение имеют проклятые пападамы к моей оценке. Нельзя ли поближе к делу? Решается моя судьба, а вы городите какую-то чепуху.Мы задумались, и в пабе опять воцарилась тишина. Но мы напрасно ждали озарения. Вместо этого послышался шорох, за которым последовал негромкий глухой удар. Это Рэй в конце концов потерял равновесие и рухнул на пол.Пожалуй, если бы у Дизраэли были министры вроде моих, едва ли ему удалось бы оставить след в истории. Представьте, как бы он мог заниматься созданием колониальной империи, отхватывая лакомые куски территорий по всему миру, если бы лорд Такой-то грезил о групповом сексе с участием тещи, граф Сякой-то без умолку рассказывал о том, что ему подали на закуску, а одноногий лакей в углу день напролет уничтожал запасы бренди.

• Предыдущая
• 3/14
• Следующая