Опустошенный север (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 48

— Мерзавец, развратник, — выплёвывала она ему, пытаясь посильнее достать коленом, но тут он оставил её одежду в покое и резко опустив руки на ягодицы притянул к себе и прижав к стене, чтобы не изгибалась принялся яростно целовать. Напор, желание мерзавца были столь сильны, а сопротивляться уже не оставалось сил, да и когда ещё втихушку, не в ущерб репутации можно будет вкусить плотской радости. Жертва распалилась и превратилась в жаждущую вроде бы отмщения хищницу. Уж она покажет этому пню, что он никчёмный, не способный удовлетворить женщину мужчина. Теперь уже она притянула его за зад к себе, чтобы сквозь ворох тканей почувствовать, что он ей там предлагает, стоит ли связываться или лучше обсмеять. А толстые губы уже действовали, даря обещанные ласки, руки уверено отодвигали лишние тряпки и помогли добраться женским ручкам до своего дружка, направить наиприятственное движение. И снова мужские грабли занялись приятным ощупыванием, прижиманием. Вскоре в нетерпении он её обратно развернул, дал возможность опереться и занялся тем, на что нацелен был с самого начала. Женщина была упругая, крепкая, налитая, хотелось протянуть руки и мять ей груди, но сверкающая белизной попа манила, и он подарил ей своё внимание не забывая вколачиваться. Они чуть не прозевали начало слушания. Оба жадничали, старались урвать сладкого безумства от случайной встречи. Позволили себе многое, может, мужчине и не впервой было «многое», но Ирме неистовство оказалось в новинку, зад её был затискан, горел от детских и поначалу обидных ударов. Платье он заставил расстегнуть до пояса и выставить груди напоказ, и губы у него действительно оказались тёплыми, мягкими и сладкими. В какой-то момент ей стало очень жаль, что она больше его не увидит, не повторит бесстыдство, но мысли о будущем никуда не делись и когда, наконец, слушание началось, она сосредоточилась и слушала. Мужчина ей не мешал. Облокотившись на противоположную стену, он оглядывал её оценивающе и прислушивался к происходящему.

Он прекрасно знал, с кем имеет дело. Помнил её ещё молодухой, посмеивался со всеми, когда видел, как муж дразнил ее, раззадоривая на высказывания, а потом осаждал, подчинял, а она злилась, пыхтела, но замолкала. Покойному ныне Дану нравилось наблюдать, как она кипит, искрит, хорошеет, но подчиняется. А вот сынок уже не справился с матерью, об этом мужчина тоже слышал. Да и времена тогда наступили непростые, а бабе никак нельзя давать власть в руки. Сожрала парня, теперь вот за второго взялась, да на невестку наткнулась.

Градоначальнику всё знать нужно, а человеку всю жизнь прослужившему у него не сложно новости собирать, когда других обязанностей нет. Почётная старость, живи не хочу. Дети пристроены, внуки тоже, а то, что всю жизнь хотелось выбиться и стать самому хозяином… ну что же, значит, не дано было. Хотя, может это знак судьбы? Прибрать к рукам пылкую курочку, да топтать пока силы есть. Задорная она, не растеряла с годами злость, подучить заморским новинкам, да и наслаждаться жизнью.

Мысли мужчине понравились, на разницу в статусе он внимания не обращал, главное, чтобы сынок её не возражал, а он думается, только рад будет с глаз долой матушку сплавить. Ещё раз осмотрев старательно прислушивающуюся женщину и довольно цокнув языком, так и решил, будет ему забава усмирять кобылку. Сомнений, что справится, не было, а предвкушение даже глазки замаслило, и он уже подобрался, что бы ещё разик развернуть леди, как ему удобнее будет, но тут она словно решившись на что-то, заговорила.

— Э-э, — протянула она, поняв, что даже имени не знает.

— Велунд, — поняв её затруднения, подсказал мужчина. Она кивнула, принимая подсказку, но о себе смолчала.

— Видишь ли Велунд, слушание теперь будет завтра, и я хочу опять всё слышать.

— Ну что ж, сколько стоит побыть в этой комнате, ты знаешь красавица, — ухмыльнулся жеребец, вгоняя в краску вроде бы успокоившуюся леди. Пеньком и старичком его звать больше не хотелось даже в мыслях. Такие успокаиваются только в гробу, вечный бык осеменитель, кобель… Пришлось заставить себя угомониться, а то с ним рядом всё что-нибудь назло хочется сделать, ударить козлину хочется, но так, чтобы он не отступал, а повоевал с ней как давеча… Даже некультурно сплюнула на себя, на него, на разыгравшееся воображение.

— Я не против, но знаешь, что я заметила?

Велунд состроил насмешливое выражение и ожидал, чем удивит его голубушка.

— Заседали они долго, а никто угощений не принёс, даже водички не поставили. Опозорился твой глава.

— Тебе-то что за дело до угощений. К столу всех опосля пригласят.

Леди отмахнулась рукой.

— Покормить это одно, а лёгкую закусочку, напитки на выбор для важных людей совсем другое.

Мужчина придвинулся к ней, прижал своим телом к стене и, выдержав паузу, тихо спросил.

— Что ты хочешь?

— Хочу, чтобы молодая леди съела то, что я дам, — словно кидаясь в омут с головой, произнесла недавняя любовница.

Велунд молчал. Он огладил прижатую женщину рукой, бесцеремонно смял грудь, и рука его пошла выше, чтобы обхватить горло и слегка надавив, спросил.

— Невестку отравить хочешь? В доме градоначальника?

Ирма знала, что рискует, но ей необходим был сообщник. Необходим! Если он её выдаст, то будет скандал, но к этому она готова. Попытка, не есть действие. Она уже многое сделала невестке, но живёт ведь в её доме и будет жить! Если бы не время, Дикты вечно ждать не будут, Астрид может и передумать или ума ей кто вложит. Поэтому сейчас Ирма рисковала, но разумно, продумано. Она сидела, слушала и видела, что Лейф ей не союзник. Слишком много чувств у него к южанке. Он либо сам удавит её, либо будет любить до безумия, как свою стерву Илаю. Какому бы храму подношение сделать, что прекратился поганый ведьминский род!

Женщина смотрела в глаза сжимавшему её горло мужлану и не отводила взгляд.

— Ненавидишь, — с горечью отчего-то произнёс он, — жаль. Такая как ты не успокоишься. Очень жаль. Мне надо подумать.

Он отпустил её, но выходить из клетушки не собирался сам и не выпускал её. Мужчина действительно думал. Планы его менялись. Ирма Дан не отступится, а он если отказывается, то остаётся без интересной, насыщенной жизни с ней. Всё для него будет по-прежнему. Если соглашается, то появляется возможность длительно доить её и дать возможность внукам вырваться в новую прослойку общества. Сколько можно прислуживать из поколения в поколение. Это шанс для его рода. Если бы леди покушалась на главу или членов его семьи, то он бы сам удавил её, но в сложившейся ситуации можно было поторговаться и самому за всем проследить. А градоначальник…отбрехается.

— Говори, что задумала, — приказал он ей, и теперь видна была разница в его жёсткости обращения с ней ранее и сейчас. Это больше не любовная игра, теперь стало действительно страшно стоять рядом с ним. Не нужно было вообще подходить к нему, он, как и покойный муж, подавляет. И тут же слово «покойный» тянется в голове, не желая уходить, цепляется, манит.

— Купить пирожные в её лавке, а лучше у торгаша, на той же улице и вложить туда крысиный яд.

— Ты жестока, — и непонятно было, осуждал или обдумывал сам способ. — А если кто другой съест?

— А вот это ты возьми на себя, чтобы другие не съели, — набравшись храбрости, выпалила женщина.

Велунд задумался.

— Какие пирожные любит твоя невестка?

Леди Дан пожала плечами, а потом, вспомнив коробочку с маленькими беленькими кругляшами, пропитанные наливкой, ответила.

— Знаю какие, куплю.

— Сама и яд впихнёшь. А я сделаю так, что поставят их рядом с ней и будет тебе стоить это, Ирма Дан прилично.

С испугом посмотрела она на своего компаньона, но в голове снова прошелестело слово «покойный» и она кивнула соглашаясь.

День, начавшийся приключением и утолением какой-то животной нежданно-негаданной страсти, заканчивался страшно. Когда она нанимала Эллова убить чернавку, кроме ненависти и нетерпения ничего не было. Сейчас же, было жутко от Велунда, от того, что сама сейчас пойдёт и купит яда, от снующих мыслей в голове было нехорошо. Но она выскользнула из дома и сделала всё задуманное. Яд, пирожные и даже шпажка для одного, чтобы именно оно, славное, кругленькое в рот просилось. Купила леди ещё промасленной ткани, молотого перца. (прим. авт. героиня воспользуется мышьяком, так как это один из древних ядов, но воздействие будет описано не совсем правильное, немного выдуманное. Думаю, никому настоящие рецепты ядов здесь не нужны.) Всё у неё было уже продумано и решено. Дома сразу закрывшись у себя, не пуская даже подружку, она лежала и видела себя в будущем. Она свободна, богата, независима. Ей давно не перед кем отчитываться, но без денег нет свободы. Один шаг и всё переменится. Чернавка сама виновата, что вцепилась в её сына и Велунд, жадная скотина тоже сам виноват. Принимает её за дуру, а сам просчитывает, что пожизненно она ему обязана будет. Нет, не будет по его мыслям. Его надо первым делом убрать, чтобы не навёл, не признался ни словом, ни взглядом. Придётся постараться, но избавиться от жеребца сразу же.