Теория и история политических институтов - Коллектив авторов - Страница 23

Не менее остры дискуссии по поводу антропологических трактовок таких понятий, как культура и политическая культура. Как шутят социологи, в содержательной трактовке и практиках использования термина «культура» антропологи ушли так далеко, что осталось либо отказаться от него вообще, либо приложить все силы, чтобы подвергнуть антропологические интерпретации самой суровой критике. Именно политико-антропологические исследования подвергают проверке на фактологическую и историческую прочность рационалистические схемы политической эволюции и политической модернизации. Антропологическому взгляду мы обязаны вытеснением на периферию понимания политической культуры в «единственном числе», или как иерархии универсальных ценностей.

В процессе научной эволюции политическая антропология существенно обогатила предметную область исследований институциональной динамики. Первоначально доминантой изучения были институты контроля и власти в малых этнических сообществах и доиндустриальных цивилизациях (структуры данных институтов и их сравнительная типология, анализ причин и факторов преобразования одних потестарных форм в другие, изучение институтов управления и символических практик в малых сообществах). Во второй половине ХХ в. они были дополнены исследованиями о связи политического поведения с групповой культурой, сравнительным анализом влияния культуры на политические институты на локальном уровне жизни, изучением базовых онтологий, повседневных, предсознательных, обыденных представлений о власти, что приобрело особую актуальность в условиях становления новых сетевых институтов и практик в условиях глобализации.

Опыт исследования культурно-исторической вариативности политической эволюции в политической антропологии предвосхитил социологические и политологические версии многообразия факторов и путей политической модернизации. Несмотря на размытость предметной области антропологии, важнейшей исследовательской проблемой стало изучение сложных процессов адаптации, инкорпорации и трансформации традиционных механизмов контроля в современные политические институты. Это обусловливает высокую степень методологической совместимости с исследованиями в области исторической социологии, неоинституционального анализа динамики политической институционализации и исторической антропологии.

Современная политическая антропология (антропология политики) интенсивно присутствует в исследованиях нового институционализма, в теоретических построениях которого присутствует развиваемая многими политическими антропологами посылка о возникновении отношений господства из культурных практик контроля за насилием. Неоинституционалисты исходят из посылки, что контроль и управление насилием на основе легитимации социального порядка, конструирования убеждений, институтов и организаций может сделать его более эффективным, однако ни одно общество не может устранить насилие, а способно только ограничить его или обуздать.

Антропологические описания влияния «верований» на институциональные изменения в стратегиях контекстуального политического анализа опираются на описание событий посредством фиксации социального (исторического, антропологического, политического) контекста и выявления вкладываемых в происходящее носителями изучаемой культуры смыслов.

Антропологизация неоинституционального подхода проявляется в изучении форм солидарности, социальной идентичности, гражданства и их воздействия на трансформацию политических институтов. Неформальные институты все чаще трактуются как проявления естественной, имманентной, добровольной солидарности, выступающей важнейшим источником социальной интеграции. Особенности организации неформальных институтов квалифицируются как своего рода символический капитал доверия, порождающий мотивацию к сотрудничеству. Разные ассоциации обладают разнокачественным, вариативным символическим капиталом [Патнэм, 1996]. «Естественная солидарность» есть уверенность агентов социального взаимодействия в доброй воле другого, несмотря на непрозрачность его намерений. Потребность в безусловной уверенности и ее институциональном оформлении продиктована рисками в ходе повседневного социального обмена.

Обозначенные в историческом институционализме подходы к исследованию эволюции политических институтов дают новые возможности для исследования проблем заимствования новых институциональных форм, их легитимации и адаптации в условиях существования более традиционных норм (роль неформальных интеракций, молчаливого знания, риски переходных состояний, процедур ограничения насилия, место и роль симбиотического символизма в практиках контроля за насилием). Акценты на историческую вариативность сочетания факторов институциональной среды и высокую степень автономии государственных институтов привели к своеобразной антропологизации исторического и сетевого институционализма.

Описание взаимодействия между неформальными институтами по аналогии с процессами аккультурации стало распространенным приемом неоинституционализма. Примеры – исследования клиентелизма, патримониального господства, клановой политики и других неформальных институтов. Подобное неформальное конкурентное взаимодействие возникает, если предписания неэффективных формальных институтов противоречат целям акторов. Если такие противоречия возникают, а формальные институты не могут обеспечить ожидаемых результатов, создаются замещающие неформальные институты. Относительная легкость реализации участниками политических взаимодействий своих целей через неформальные институты показывает, что слабость и неэффективность формальных институтов объясняется не только величиной трансакционных издержек, сопряженных с поиском и освоением информации о новых предписаниях, но и спецификой символического капитала.

Помимо структурно-функционального анализа культурных факторов институциональной динамики с опорой на историческую политическую антропологию и историческую социологию получило распространение исследование роли социальной и политической памяти в эволюции политических институтов и ее институционализации в специфических институтах памяти и практиках поддержания и реконструирования.

Перспективной стратегией можно считать изучение модернизации современных постколониальных и постсоветских обществ как симбиоза элементов традиционализма и современного государства (неопатримониализм), как устойчивой модификации и изменения смысла функционирования формальных политических институтов современного типа – парламента, партий, бюрократической и судебно-юридической сферы под влиянием неформальных. Экономические и властные ресурсы патрона обмениваются на (политическую и электоральную) лояльность граждан (клиентов); парламенты превращаются в сцену символического представительства политического процесса, в институт соперничества между различными группировками, но не в форум автономных представителей различных групп и слоев.

При изучении неопатримониализма важнейшим аспектом становится новый клиентелизм, или патронажные отношения, сопровождаемые обменом ресурсов (должностей, возможностей, титулов, контрактов, лицензий, иммунитета от закона и т. д.) между ключевыми фигурами в правительстве и стратегически расположен ными индивидами: профсоюзными лидерами, бизнесменами, реги ональными руководителями и т. д. В обмен на ресурсы прави тельство или главы государств получают экономическую и полити ческую поддержку.

Коэволюция антропологических стратегий исследования и нового институционализма свидетельствует о расширении институционального анализа, что существенно увеличит возможности современной сравнительной политологии и прогнозирования институциональной динамики.

Политическая антропология приобрела возможности для более обоснованных классификаций потестарных институтов власти и их симбиоза с современными политическими институтами.

Таким образом, несмотря на вариативность и междисциплинарный характер исследовательских стратегий политического неоинституционализма, можно говорить о неоинституциональном подходе в теоретическом и эмпирическом познании политической реальности. Неоинституциональный подход ориентирует исследователей рассматривать политические институты в многообразии их формальных и неформальных измерений, что позволяет выявлять сложные исторические вариативные способы структурирования политических систем. «Исторический», «сетевой», «социологический», «конструктивистский», «культуральный» и иные варианты неоинституционального подхода не столько конкурируют между собой, сколько стремятся к критической переинтерпретации устоявшихся рационалистических или поведенческих моделей политических взаимодействий на основе междисциплинарного синтеза традиционной политической науки с исторической социологией, социологическим конструктивизмом, сетевым подходом, когнитивными науками или современной антропологией политики.