Обратная сторона Европы (СИ) - "Уве Капо" - Страница 9

Сэм вышел на центральную площадь и стал с пристрастием разглядывать прохожих. Зрение в последнее время всё чаще подводило его, поэтому приходилось щуриться, чтобы ни в коем случае не пропустить «того самого парня, который, может и похож на меня, но на самом деле мной не является». Сэму как обычно нездоровилось, а от всего случившегося за день и вовсе било крупной дрожью. Наконец он увидел своего двойника. Лихорадка и слабое зрение продолжали шутить с ним злые шутки, и ему показалось, что «другой Сэм» передвигается в неясном тумане, медленно, плавно, с трудом преодолевая густую субстанцию, сковывающую его движения.

В ладони Сэм зачем-то сжимал тот самый крестик, который подарил ему Александр, и фотографию. Он без труда нагнал астронавта и позвал:

– Сэм... Сэм Ричардс! Постой!

Но двойник продолжал неспешно «плыть». Тогда Сэм изловчился и, рискуя быть непонятым, схватил астронавта за руку.

– Стой, стой...

«Объект» остановился и наконец-то посмотрел на Сэма. В его взгляде скользила жалость и... неприязнь. От сознания этого Сэма как током дёрнуло. Он понимал, что ему нужно во что бы то ни стало удержать внимание астронавта. А это было не так просто.

– В пещере будет обвал... Я скажу тебе… я знаю… держись поближе к краю, жмись вправо… Пыль, красная пыль, она всюду, нет спасения… – продолжал лепетать он, с трудом подыскивая нужные слова.

Астронавт достал из кармана несколько монет и протянул Сэму. Тот схватил деньги, не думая, и успел вложить своему двойнику в руку маленький бронзовый крестик. Да! Пусть он сыграет роль того самого знака, которого, быть может, не хватило Сэму в тот злопамятный день.

– У меня было видение, – соврал Сэм, – я тебя узнал… Помни, держись правой стороны… – он подошёл к астронавту очень близко, так, чтобы ни одна живая душа не услышала их разговор. – А лучше: не ходи вовсе. Поверь, так будет лучше всем.

Астронавт положил крестик в нагрудный карман куртки. Теперь в его взгляде появилось любопытство и – Сэм готов был отдать руку на отсечение! – узнавание. А вот этого допустить было никак нельзя.

– Помни, что я сказал! Иначе сегодняшний день может стать твоим последним днём. И последним днём Роберта Лоуренса, – добавил он тихо, но вдруг по-старчески нервно встрепенулся и горячо продолжил: – Но это ещё не всё. Есть кое-что поважнее. Поважнее твоей жизни и смерти. И только ты можешь это исправить. Запомни: меллы, целый народ Европы будет истреблён, если ты не вмешаешься. Вот, держи, – Сэм отдал фотографию. – Это будет фигурировать как главная улика против меллов, и, как враждебных существ, их уничтожат – всех до единого, кроме тех «счастливчиков», которых заберут для опытов. Запомни: они просто защищались, как защищался бы ты или я или любой другой человек или народ против нашествия узурпаторов. Ты должен сделать так, чтобы эта фотография никогда не была сделана, – сказал Сэм и заковылял прочь, быстро, как только мог.

Теперь оставалось затаиться и ждать. Худшее он узнает из новостей на следующий день. Что ж, у него хватит духу выдержать этот удар. А если всё-таки удалось изменить судьбу «другого Сэма», значит, не зря он прожил свою жизнь. Но для непосвящённых, к числу которых относились новостные агентства, благополучно завершённая экспедиция в пещеру – всего лишь будни, нанизанные на нитку повседневности. Об этом также сообщат в марсианских новостях, но мимоходом.

Сэм обосновался в самом укромном из всех известных ему уголков. До этого он позавтракал на деньги, которые дал ему двойник, мысленно воздавая хвалу присущей им, Сэмам Ричардсам, доброте. Теперь он дремал, время от времени поглядывая на часы и прислушиваясь к новостям. Передали, что прогнозируемая к ночи буря по своей силе превзойдёт все ожидания. Потом – что буря разыграется намного раньше, чем предполагалось, поэтому все работы на открытом воздухе сворачиваются до времени. Про двух астронавтов никто и не вспоминал. Никто, кроме Сэма. Если они спасутся от обрушения свода в пещере, то не минуют бури. Сколько же препон устроила им судьба в этот день! Вот это запас прочности, вот это взаимозаменяемость невзгод!

Наступил вечер. Сэм больше не мог находиться в полудремотном состоянии и покинул своё безопасное место. Зловещие предчувствия доводили его до безумия. Если так трудно изменить судьбу одного-единственного человека, то что говорить о двух и более... Мог ли он надеяться, что его двойник выйдет из этой заварушки цел и невредим? А что ждёт Лоуренса? Сэм почти не помнил его лица и не мог поверить, что когда-то увидит его снова, а это значит...

…кто-то схватил его за плечо. Сэм вздрогнул и повернулся. Перед ним стоял его двойник. Лицо астронавта было преисполнено благодарности, а с губ вот-вот должно было сорваться «спасибо», но... Сколько затаённой горечи читалось во взгляде... А это значит... Лоуренс мёртв, по-прежнему мёртв.

Как будто в опровержение его мыслей, из-за спины «другого Сэма» показалась угрюмая физиономия Роберта Лоуренса. Сэм, не в силах справиться с грудой непонятных, навалившихся на него мыслей и чувств, поспешил уйти. К чему слова? Он не просто уходил, он спасался бегством, ежесекундно озираясь на Лоуренса.

– Судьба настигнет, всё равно настигнет... Как обмануть? Филх знает. Он всё знает, – шептал он.

Требовалось осмыслить победу. Радости не было. Может быть, он уже не способен радоваться? Может быть, эта эмоция, как и многие другие, требует тренировки, навыка? Страх переполнял его – в этом всё дело. Страх мешал ему радоваться. Его глодали сомнения: а вдруг что не так? В этот раз они смогли обмануть злую судьбу, но не отомстит ли она, не возвратит ли всё на круги своя, не заставит ли плакать кровавыми слезами?

Когда Сэм добрался до церкви и, обессиленный, упал на скамью, ему пришло успокоение и понимание того, что любая судьба лучше, чем его. И всё, что сделано – сделано правильно. С этой новой, блаженной мыслью он и уснул.

17 августа 2054 года, спутник Юпитера Европа. Аудиодневник Майкла Роу.

>>>> Раз, два, три... Итак, я начинаю. Это первая моя запись. На Земле сейчас лето, август. А здесь нет таких понятий, здесь вообще нет времени, по крайней мере, мне так иногда кажется. Одна сплошная вечность. Нетвременье… Лучше – Безвременье. О, неплохо.

В чём тут дело – не пойму. Может быть, аура места такова? Возможно. Но скорей всего дело во мне. Для меня всё стягивается в одно-единственное мгновение, то, которым я и живу. Тут – я как будто на острие бытия, потому что живу не прошлым или будущим, а самым что ни на есть настоящим. Не подумайте, что я философ, это не так, хотя... Почему бы нет? В последнее время я часто размышляю. Размышляю вслух. Ну, и чтобы окончательно не свихнуться… Остриё бытия. Хм, классно сказано. И на этом острие бытия сейчас кроме меня находится ещё одно странное существо. Он (а может быть, она?) похож на огромную змею с ластами. Именно так оно и выглядит. Оно вполне безобидно, но только для меня, потому что я в очень прочной металлической капсуле. Это подводная лодка, которую мы называем «Дональд». Ну а если по-научному, то «Europe Don 34-МХald». А зовут меня Майкл Роу. Представился. Хорошо, что не преставился. А ведь разница в одной букве… Ё! Ну у него и пасть! Я про то существо, что плавает вокруг моего батискафа. Держу пари, оно хочет меня съесть. Завтра узнаю, как оно называется – Эльза Беккер мне скажет, сама же и придумает. Только зачем на латинском? Потому что звучит намного круче? Europianen Dicus Zubasticus?

(именно сегодня утром я решил начать аудиодневник… мне немного… не то чтобы страшно… мне немного неточтобыстрашно? Неточтобыжутко? Бодро я так начал, надо бы так и продолжить. Ладно: мне немного не по себе. Довольны? И после того, как я понял, что мне немного не по себе, я решил: аудиодневник. По крайней мере, могу разговаривать сам с собой и не считаться при этом психом. Тонны льда надо мной!..)