Фэнтези или научная фантастика? (сборник) - Дяченко Марина и Сергей - Страница 9

Станко не знал, чего ему больше хочется – съездить проводнику по носу или расцеловать его. Илияш подошел ближе, склонил голову к плечу, пытаясь заглянуть Станко в глаза:

– А ты что… Плохое что-то подумал, да?

Станко досадливо плюнул и пошел за своим мешком, но Илияш не отставал, тянулся следом, с интересом выспрашивая:

– Подумал? Нет, скажи, о чем ты подумал!

Глаза его буравили и насмехались, и Станко, красный как рак, сам стыдился теперь своих мыслей.

С возвращением Илияша к Станко, в свою очередь, вернулось душевное равновесие. Шагая вслед за проводником, он чувствовал себя легко и надежно, хотя нет-нет да и корил себя за мрачную подозрительность.

Илияш, похоже, тоже пребывал в добром состоянии духа, до ушей Станко доносилась то одна, то другая песенка:

– Ти-ри-ри, та-ра-ра… Ми-илая, ми-илая, нынче ночка дли-инная…

Станко мечтательно улыбался. Они преодолели ловушки и засады, замок неотвратимо приближался, и неотвратимо приближалось возмездие. Улыбаясь, он не сразу заметил, что песенки Илияша почему-то стихли; Станко споткнулся и тогда только обнаружил с удивлением, что сам бормочет в такт шагам, как песню:

– Смерть князю, тра-ла-ла… Смерть бандиту, тра-ла-ла… Бойся, Лиго, тра-ла-ла!

В полдень остановились отдохнуть у источника, пробившего себе дорогу между корнями исполинского дуба.

– Князь, выходит, уже покойник? – поинтересовался Илияш, с удовольствием вытягивая длинные ноги в запыленных ботинках.

Станко уловил в его голосе насмешку, но рука его сама собой легла на рукоятку меча.

Помолчали. Тонко пел родник, трещали кузнечики, тянуло в сон.

– Слушай, Илияш, – Станко заколебался, – а ты, когда стражником служил…

Илияш нахмурился. Напоминание было ему неприятно.

– Да нет, – Станко хотелось сгладить неловкость, – я только хотел спросить… Ты князя видел?

Браконьер медленно повернул голову. Губы его неспешно расползлись в ухмылке:

– Конечно. Как не видать.

У Станко страшно заколотилось сердце. Сжав зубы, вытащил монетку:

– Он… похож? Такой точно?

Илияш и не глянул на чеканный профиль. Лег, закинул руки за голову. Сказал чуть погодя:

– Ты его узнаешь.

Снова стало тихо.

– Ты его… сблизи видел? – опять спросил Станко. Илияш лениво повел бровью:

– Как тебя.

Станко облизал пересохшие губы. Ему было странно неловко, будто он спрашивал о чем-то запрещенном, постыдном.

– А… жена есть у него?

Илияш молчал долго. Протянул наконец:

– Нету жены.

В двух шагах от путников вынырнула из травы непуганая полевая мышь. Удивленно воззрилась на незнакомцев. Илияш – заметил Станко краем глаза – прищурился, неподражаемым охотничьим взглядом отмеряя расстояние до глупого зверька.

– Да оставь ты ее! – возмутился Станко. – Есть ее будешь? Что она тебе сделала?

Мышь испугалась громкого голоса и нырнула обратно в траву.

– Мышку жалко тебе, – вздохнул, расслабляясь, Илияш, – мышку жалко, папу не жалко…

Станко стиснул зубы и ничего не ответил, но на этот раз молчание длилось недолго:

– Илияш… А как он живет, там, в замке? – и тут же добавил небрежно: – Мне побольше узнать надо… Чтобы впросак не попасть, выследить и не промахнуться.

Илияш сел. Посмотрел на Станко долгим серьезным взглядом. Сказал со вздохом:

– Хорошо живет. Богато. Не очень весело, правда… Сам знаешь, какая у него история. Предки твоего папы, и твои предки, значит, всю жизнь воевали… А жизнь у них, правда, была короткая, пока не зарубят, не проткнут, со скалы не сбросят… И вот перебили всех, один князь Лиго и остался. Злющий, как одинокая змея, – Илияш недобро усмехнулся. – В замке сидит, и комнат там, Станко, как пьявок у цирюльника. А в самой главной комнате… Я там не бывал, конечно, но рассказывают, что там на атласной подушечке лежит княжий венец… – голос Илияша смягчился, обрел бархатные нотки, будто он рассказывал мальчику старую сказку. – Венец этот, Станко, о четырех зубцах, и выкован, конечно, из чистого золота. Предки князя за него дрались – брат с братом, отец с сыном… Венец этот ковали четыре колдуна, и коснуться его может только тот, кто по крови – прямой потомок княжьего рода. Коснется самозванец – умирает в корчах, страшное это дело…

Илияш замолчал, задумавшись.

– Я могу коснуться, – сказал Станко.

Илияш поднял голову:

– Что?

– Я могу коснуться. Я – прямой потомок княжьего рода.

Браконьер помолчал. Сорвал травинку, сунул в зубы. Пробормотал, теребя изрядно отросшую бороду:

– Ну, ты и нахал… Наглый мальчишка…

Последовала пауза. Илияш отшвырнул травинку и встал:

– Ты доберись до него сначала, до венца-то! И князя убей, тогда посмотрим…

Станко усмехнулся.

В следующую секунду на солнце вспыхнул его верный меч. Парень, который только что сидел, развалившись, опершись спиной о ствол, в одно мгновение оказался на ногах, в боевой стойке. Без единой заминки, без паузы, в бешеном темпе перед глазами явно струхнувшего Илияша промелькнул каскад боевых приемов; Станко припадал к земле и подпрыгивал высоко вверх, меч слился в одно целое с его рукой, и разгоряченное лицо выдавало свирепую радость сильного и бесстрашного зверя.

– Аха! – Станко замер в живописной позе, изображающей смерть противника на острие меча; потом покосился на своего обмершего зрителя и преспокойно спрятал оружие в ножны.

Притихшие было кузнечики возобновили свои рулады. Илияш уважительно кивнул:

– Что ж… Это, конечно… Ну да. Только… ты ведь не думаешь, Станко, что у князя в охране пастухи да лавочники? Тоже бойцы, и не простые, у каждого свой секретный удар… А сам князь Лиго, говорят… – произнося имя князя, Илияш хищно оскалился, – сам князь в поединке великий мастер, и любимое оружие у него – меч и кинжал… Думаю, какой-то мальчишка, хоть и сильный и обученный… – он поджал губы и скептически покачал головой.

Разгоряченный Станко озлился. Сомнения Илияша бесили его; уперевшись в бока, он тучей навис над проводником:

– По-твоему, мне только с лавочниками сражаться?!

Илияш вскинул руки, как бы говоря – что ты, как можно так подумать!

– По-твоему, я просто «какой-то мальчишка»?! – продолжал Станко.

Илияш рьяно замотал головой, изо всех сил желая опровергнуть это предположение.

– А ну, – Станко несколько успокоился, и на место гнева пришла снисходительная улыбка, – а ну… Давай померяемся силами!

Илияш, кажется, смутился. С опаской посмотрел на меч в ножнах:

– Что ты… У меня и оружия… подходящего нет, – и рука его виновато скользнула по кинжалу на поясе.

Станко отстегнул меч, бросил в траву. Когда некая идея овладевала им без остатка, отказаться от нее уже не было никакой возможности.

– На палках, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Посмотрим, какой ты боец!

Илияш растянул губы в странной, чуть кровожадной усмешке.

Они сошлись посреди широкой, залитой солнцем поляны. У каждого была длинная свежевырезанная жердь; Станко радостно ухмылялся, Илияш был спокоен, только глаза его, сузившись в голубые щелки, выдавали веселый кураж.

– Ай-я! – выкрикнул Станко и пошел в атаку – палка в его руках замелькала, как спица в колесе, полусогнутые ноги твердо упирались в траву, каждая мышца слушалась точно и безотказно.

Илияш отступил, посмеиваясь. Палка в его руках была почти неподвижна, как застывшая перед броском змея.

– Хей! – Станко нанес первый удар, и жерди впервые звонко соприкоснулись. – Хей-я! – Станко наступал и наваливался, и противник его едва успевал уворачиваться из-под увесистых ласк бешено вращающейся палки.

Станко раздухарился, и то, что противник его был недосягаем, совершенно выводило его из себя. Они проделали на полянке круг, второй; Илияш ускользал либо парировал удары, отбрасывая их в сторону.

Пот прошиб Станко. Волосы налипли на лоб; на лице противника он вдруг увидел улыбку – Илияш смеялся довольно, будто перед ним, зрителем в балагане, разворачивалось забавное действие, и разворачивалось именно так, как он того хотел.