Отморозок Чан (СИ) - Достоевский Федор - Страница 52

- Четыре, восемь, шестнадцать. Тридцать два, сорок, пятьдесят, сорок шесть, восемнадцать, девяносто, тридцать восемь, четырнадцать...

Этот голос быстро приближался к нам.

- Что это, блядь, такое? - напряженно спросил я.

- Хрен его знает, - ответил капитан, тоже поднимая пушку. - Но мне это не нравится...

- Шестьдесят семь, восемнадцать, четырнадцать, двадцать два, двадцать два, двадцать два, четырнадцать, двадцать...

Голос был уже совсем близко. К нему присоединились шаги. Точнее бег. Бег чего-то крупного - удары ног были глухими и тяжелыми, словно кто-то бежал в свинцовых ботинках.

Вдруг из-за угла вылетел... Хер его знает кто это. Белый рыцарь? Не знаю кто это, но он был одет в доспехи, созданные, казалось, из того же материала, что и стены. Массивные доспехи закрывали его тело полностью. Не было даже отверстий для глаз.

Этот ублюдок остановился на мгновение, затем снова побежал на нас, продолжая считать различными голосами.

- Семнадцать, девяносто, восемьдесят шесть, четырнадцать, ВОСЕМЬСОТ ТРИ! ВОСЕМЬСОТ ТРИ! ВОСЕМЬСОТ ТРИ! - Его голос усилился, казалось, в десятки раз. Он стал таким сильным, что мне показалось, что моя голова сейчас взорвется к ебеням. В пизду, надо валить этого пидора, пока он не закричал нас до смерти.

Я открыл огонь. Капитан тоже.

Этой твари кажется было похуй. На ней не оставалось никаких следов. Через мгновение она достигла меня. Занесла руку для удара...

Темнота.

***

На кухне за столом сидит мужчина и разговаривает с мальчиком. Мальчик внимательно слушает мужчину, периодически отпивая молоко из большой кружки, или откусывая кусочек от печенья с тарелки, стоящей рядом с ним.

- Но мне пришлось привыкнуть к тому, что все принимают меня за китайца. В этом нет ничего оскорбительного, просто очень устаешь объяснять каждому, что ты кореец. Честно говоря, со временем я перестал обращать на это внимание. Ну китаец и китаец - Бог с ним. Ну, ладно, хватит болтать попусту - допивай молоко, и пора науками заниматься...

- Ну пап... - запротестовал мальчик. - Ты обещал мне историю, если я помогу маме.

- Когда это? - удивился отец.

- Утром!

- Какой ты у меня памятливый, - отец потрепал мальчика по волосам. - Ладно, Йонг, какую историю ты хотел бы услышать?

- Про Худшего! И Про Четыре Гвоздя! И Про Макса Насильника! И про-то как появились Стены! И про...

- Стоп, стоп, стоп! - Мужчина поднял руку. - Только одну. Учись выбирать, сынок.

Мальчик задумался.

- Про Худшего! - наконец выпалил он.

- Отличный выбор. Так-так... с чего бы начать... - мужчина задумчиво постучал себя пальцем по подбородку. - Худший... Ты знал, что Худший, как и его верные помощники, Четыре гвоздя и Насильник Макс, сами выбрали такие имена? Честно говоря, я совсем не знаю, почему они называют себя именно так. Да и, должно быть, никто этого толком и не знает. О Худшем вообще известно мало. Я сам видел его лишь однажды, это было много сотен лет назад. Говорят, он появился даже раньше белых стен. Говорят так же, что именно он их и возводит. Но...

- Вы до сих пор обедаете? - на кухню вошла женщина, - Я хотела попросить вас побыть с девчонками. Недолго. Я пока приготовлю им бульон.

- Ну мам, - запротестовал мальчик, - папа рассказывает мне про Худшего!

- Ну, он может дорассказать про Худшего и в комнате. Если считает, что ты уже достаточно подрос для подобных историй. - Она с укоризной посмотрела на мужа.

- Ему уже почти семь лет. Он большой мальчик, правда Йонг?

- Правда-правда! - охотно закивал мальчик.

- Ну смотрите сами. А теперь марш в комнату. Девочки там одни.

Отец с сыном прошли через темный коридор и вошли в комнату. На двух кроватях, стоящих у стены, лежали, укрытые одеялами, две девочки, восьми и десяти лет. Они спали. Отец подошел к каждой и потрогал их лбы.

- Горячие, - грустно прошептал он. - Ну ничего, скоро поправятся.

- Конечно поправятся, пап, я же поправился - подбодрил его мальчик, тоже шёпотом.

Они уселись на полу.

- Знаешь, сынок, я тут подумал, - шепотом заговорил отец. - Ведь ты действительно большой мальчик. К сожалению, в новом мире, долго быть ребенком нельзя. Я хочу рассказать тебе кое-что, не как мальчику, но как мужчине.

Мальчик сделал серьезный вид и вытянулся, разведя плечи в стороны, чтобы казаться больше. Отец заметил это и, улыбнувшись, снова потрепал волосы мальчика ладонью.

- Я еще не рассказывал ни тебе ни девочкам, почему месяц назад, мы спешно покинули должно быть самое безопасное место на земле, отправившись в одно из самых опасных. Сюда.

Ты знаешь, что мы с мамой посвятили свои жизни поиску лучшего будущего для всего человечества. Мы были уверены, что помогаем людям. Строим светлое будущее для всех. Но мы ошибались. Все, во что мы верили, оказалось ложью. Нет смысла скрывать от тебя то, что ты увидишь и сам. Миру пришел конец. Мы прячемся в этой квартире, а вокруг творится хаос. Все люди сошли с ума. Они живут в своих фантазиях. Безумных фантазиях. Их свели с ума. И это сделали мы с твоей матерью. Нет, не только мы. Но руководили этим безумием мы. Нет сынок, мы не хотели, чтобы все получилось так. Мы хотели изобрести лекарство, которое сделает всех людей лучше. Мы хотели избавить этот мир от боли и страданий. Сделать всех людей счастливыми. Дать человечеству светлое будущее. Но мы заигрались в богов. Мы решили, что нам это по силам. Как мы могли поверить в то, что можно создать лекарство от человеческой природы? Лекарство, которое превратит человека, со всей сложностью и многогранностью его сознания, в абсолютно добродетельное существо? Сейчас мне это кажется таким глупым, но тогда...

Разумеется, все пошло не так, как мы планировали. И жертвами нашей первой попытки спасти мир, стали миллионы людей.

Мы хотели все исправить, и мы могли это сделать. Но нам не позволили. Нас вынудили работать дальше. Нас убедили, что нам не нужно оставлять попыток, или все жертвы станут напрасными.

И мы продолжили работу. Но у нас опять ничего не вышло. Были новые жертвы. Куда большие. Затем новая попытка, и снова неудача. А затем снова и снова. Но итог всегда был одним и тем же. Испытания на небольших группа всегда были успешными, но массовые испытания показывали совершенно иной результат.

Когда мы поняли, что нами манипулируют, убеждая в том, что мы делаем благое дело, мы уже натворили столько зла, сколько не творил никто до нас.

Те, кто работал вместе с нами, увидев наши сомнения, уничтожили запасы средства деактивации и линию по ее массовому производству.

Тогда мы поняли, что люди, окружающие нас все это время, люди, которых мы считали достойнейшими представителями человечества - бессердечные монстры. У этих людей было средство, чтобы излечить всех, но они уничтожили его, чтобы не дать нам остановить тот ужас, который мы сотворили. И эти люди, превратили в монстров и нас с твоей мамой.

И тогда мы прокляли их. Тем же проклятием, которым когда-то прокляли жителей этого города, жителей Москвы и жителей многих других городов. Точнее нет. Не тем же. Все мы устойчивы к средствам, применяемым на практике. Так что, нам пришлось изобрести новое проклятие, от которого пока что не существует излечения. Мы заразили их всех и заперли внутри белых стен. А сами, забрав все необходимое оборудование, отправились сюда, чтобы исправить то, что натворили. Мы начнем с этого города - для начала исцелим его жителей, на это уйдет много лет. Затем мы исцелим жителей других городов. Для этого понадобятся многие десятки лет, но я готов отдать вечность своей жизни, для того чтобы исправить то, что мы натворили.

Это не смоет с наших рук кровь миллионов тех, кто уже погиб, но мы хотя-бы спасем тех, кого еще можно спасти. Когда девочки выздоровеют, мы дадим лекарство и вам. А пока, вам нельзя контактировать с местными. Хотя, и нам не следует. Именно поэтому мы пока спрятались тут, а чуть позже, когда я все подготовлю и перевезу припасы, мы сможем поселиться в убежище.